– Кто? – Член семьи, – спокойно отвечает Пашка. – И у меня есть пара вопросов к жениху… Глава 15 Паша – Что еще за вопросы? – бычится Гусак. – Размер, например. Очень актуальный для Маруси вопрос. Я вижу, как у Гуся отвисает клюв, а у родителей моей будущей жены глаза становятся размером с блюдце. – Я думаю, мама с папой тоже хотят знать, – продолжаю я. – Размер имеет значение! – Мы приличные люди… – начинает тетя Галя. Покрасневшая до корней волос. – Я про размер жилплощади, – спокойно поясняю я. -. А вы что подумали? Валерий Егорович ржет. Он мировой мужик, мы с ним всегда находили общий язык. Ну да, в детстве, он, бывало, драл мне уши. Но всегда за дело! И я просто жопой чую, что с новоиспеченным “женихом” у него не заладится. Гусак – надутая важная птица. А Марусины родители – простые люди. Мне даже делать ничего не надо. Просто немного подождать. И все рассосется само собой. – Кабанчик, уймись, – снова щиплет меня Багира. Лучше бы укусила. Или поцарапала. Что за детский сад? Щиплет она меня… Гусака вон ущипни! Чтоб не раздувался до индюшачьих размеров. – У меня дом в “Изумрудном” и квартира в центре. Устраивает? “Изумрудный” – элитный коттеджный поселок в пригороде. Неплохо. А, впрочем, другого я и не ожидал. Знаю, что Гусь хорошо упакован. Наводил справки. – Марусь, тебе нравятся “Изумрудный”? – обращаюсь к Багире. – Паша! – возмущенно пыхтит она, косясь на Серого. – А мне кажется, “Южная усадьба” лучше. Там дома на берегу реки. А в “Изумрудном” реки нет, только лесополоса в три березы. – Паша, тебе пора, – Маруся теснит меня к выходу. – Я пельмени не доел! Вы меня выгоняете? – смотрю на все семейство. – Ни в коем случае! – вступается за меня Галина Петровна. – Пойдемте все на кухню. Золотая женщина! От нее никто и никогда не уйдет голодым. Даже если будет сопротивляться. Накормит до отвала, а потом догонит – и еще накормит. Я потому и заговорил про пельмени, что знаю – она никому не позволяет оставлять что-то на тарелке. – Сергей, вы будете борщ? – обращается к Гусю моя будущая теща. – Спасибо, я поужинал в ресторане. Ха. Вот и первый прокол. Нельзя отказываться от тетигалиного борща! Иначе будешь записан в стан зажравшихся пижонов. – В ресторане такого борща нет, – подкидываю я дровищек. – А таких пельменей вообще нет нигде во вселенной. – Маруся лепила? – интересуется Серый. Второй прокол. Маруся не любит возиться с тестом. Она прекрасно готовит, но избегает блюд, где нужно иметь дело с мукой. Есть у нее такой бзик. И я о нем знаю. А Серега нет. – Нет, это мама, – сообщает она. – Я, пожалуй, выпью чаю, – интеллигентно произносит Гусак. – Если можно. – Какого? Есть черный и зеленый с жасмином. – А молочный улун есть? Ты еще матчу на миндальном молоке попроси. Или тыквенный латте. Щас тебе нальют… – Молочный… кто? Это что-то для детей? Валерий Егорович смотрит на Серого с легкой степенью недоумения. – Зеленый тоже прекрасно, – быстро исправляется тот. Маруся заваривает чай, я поглощаю пельмени, Галина Петровна украдкой разглядывает гостя. А Валерий Егорович смотрит на предплечье своей дочери, где извивается миленькая такая змейка. – Как вам Марусины татуировки? – обращается он к Серому. Явно рассчитывая на поддержку. О! Сейчас что-то точно будет. Оба ступают на тонкий лед. Татушки – очень чувствительная тема для Багиры. За любой выпад в их сторону порвет на клочки. Любого. А а что? Я молчу. Выбрал выжидательную тактику, Просто наблюдаю и наслаждаюсь. – Татуировки очень красивые, – произносит Серый. – И что? Разве это нормальная работа для женщины – татухи накалывать? Разным бородатым амбалам, половина из которых зеки. “Кольщик, наколи мне купола”… – затягивает он песню, которая всегда выводит из себя Марусю. – У меня приличная клиентура! – мгновенно закипает она. – Татуировки – это часть стиля жизни. И к тюрьме они уже давно отношения не имеют! – Я считаю, что женщина вообще не должна работать, – неожиданно выдает Гусак. О как. Давай, расскажи нам. – Здравая мысль, кстати, – кивает Валерий Егорович. – Если мужик в состоянии содержать… – Я в состоянии, – высокомерно перебивает его Гусь. – Я люблю свою работу! – заявляет Маруся. Она пока не сильно кипит снаружи. Но я чувствую, что внутри у нее уже нормально побулькивает. – И на мотоцикле женщина не должна гонять, – подливает масла в огонь ее отец. – Девушка должна быть женственной! – То есть, я не женственная? – Ты невероятно женственная, – пытается набрать очки Серый. – Ты так считаешь? – Конечно. И я уверен, что ты будешь рада закрыть свой салон, вернуться в родной город и погрузиться в семейную жизнь. – Что?! – Да! – хором кивают родители. – Ей давно пора вернуться. Мы хотим чаще видеть свою дочь. Мы хотим нанчить внуков! – Закрыть салон? – Маруся покрывается красными пятнами. – Ты же восхищался моими работами! – Конечно. Ты талантливый художник. Рисовать в свободное время – вполне приемлемо для замужней женщины. Учить рисованию детей – вообще прекрасно. – Ты хотел, чтобы я сделала тебе татуировку! Маруся на пределе. Я это вижу по сжатым пальцам и сузившимся пантерским зрачками. А Гусак не видит… – Ну да, – произносит он. – Ты сделаешь мне тату. И это будет красивым завершающим штрихом в твоей карьере. – О, да! Я сделаю тебе тату… Она замолкает. Смотрит на родителей. На меня.