И зыркает своими глазищами… На жену свою зыркай! После обеда и сбора вещей он отзывает меня в сторонку и спрашивает: – Что тут у вас? – Где? – не могу удержаться и прикидываюсь шлангом. – Кабанчик, не зли меня. Что у вас с Марусей? – Всё, – честно отвечаю я. Нравится мне злить Носорога. Всегда с удовольствием этим занимался. Но сейчас он мне злой не нужен. А нужен добрый. – Слушай, как у тебя получилось так быстро Соню в загс затащить? – А ты с какой целью интересуешься? – с подозрением спрашивает он. – С исследовательской. Исследую женскую природу. В частности – природу дикой своевольной Багиры. А кто, как не ее брат, может дать мне хороший совет? – Ты Марусю, что ли, хочешь окольцевать? – А что если и так? – Притормози! – И так долго тормозил, – говорю я. – Теперь газую. – Влюбленный Кабанчик – это так трогательно, – ржет Носорог. – Нет никаких секретов и рецептов. Просто Маруся тебе не по зубам. – Да пошел ты, – бурчу я. Нахрена вообще его спрашивал? Знал же, что ничего путного не скажет. * * * – Соня такой ангелочек, – произносит Маруся, когда мы остаемся одни. – Да, хорошая девочка. – Не то что я… – Ты? А что с тобой не так? – Соня по-любому понравится родителям. Любым. Нашим – точно. А я… знаешь, когда меня Никита знакомил со своими, это был треш. Никита… слышал я про этого перца. Козел, судя по всему. Но я рад, что он слился. Естественно, рад! – Только не говори, что ты им не понравилась. Ни за что не поверю! – Видел бы ты, как они смотрели на мои татуировки. И на мою грудь. И вообще… Конечно, я оделась очень скромно. Но я вся такая… – Яркая и сногсшибательная, – подсказываю я. – У меня не получается быть скромницей, как бы я ни старалась. Меня всегда как будто слишком много. Чересчур. – Мне тебя мало, – говорю совершенно искренне. – Да ладно! – Ты моя хрупкая дюймовочка и нежная ромашка. И моим родителям ты очень нравишься. – Пф-ф-ф! – фыркает Маруся. – А не твоя ли мама говорила, что выпорола бы меня крапивой, если бы я была ее дочерью? – Когда это? – Когда я набила первую татуировку. – Ну так и выпорола бы! Но с любовью. Она и мне постоянно угрожала. – А тебя она, кстати, не выпорола? За татухи. – Поздно меня пороть. А Багирой на спине она даже восхищалась. – Серьезно? – Еще как! Кстати, может, съездим к ним? – Зачем? – Ну, просто… – Может, лучше проведём наш последний вечер более… – Извращенно? – подсказываю я. – Да! – выдыхает Багира. Последний вечер… Ну не в прямом же смысле последний. Маруся вернется. В свой родной город и ко мне. * * * – Отвезешь меня в аэропорт? Или мне такси заказать? Я с утра метнулся на работу, вернулся и застал сладко потягивающуюся кошечку в постели. – Поехали лучше ко мне, – говорю я, целуя пальчики ее ног. . – Зачем? – Потусим. У меня, правда, ремонт… Но ты так и не увидела мою квартиру! – Хочешь вывалять меня в побелке? – Была такая мысль. – У меня самолет через пять часов. Не успеем. – Может, не полетишь? – Полечу. И так отпуск на три дня продлила. Три дня… что мне эти три дня? Даже на один зуб не распробовал сладкую сочную Багиру. И, главное, поговорить нормально не получается. Некогда нам. То пробуем новую позу на подоконнике, то испытываем на прочность садовые качели, то царапаем кафель в ванной… А потом – надо же понять, каковы на вкус сосочки Багиры, намазанные кетчупом. И изучить, насколько громко будет стонать Маруся, если я войду в нее сзади, одновременно лаская грудь и клитор… Вот сейчас можно было бы и поговорить. Есть время до самолета. Но нежная сонная кошечка, завернутая в простыню, уже выгнула спинку и оттопырила попку. И я не могу удержаться от того, чтобы задрать ей хвостик и жестко отодрать ее. После нежных поцелуев. Все, как она любит. А я люблю ее… * * * Да все нормально. Я разгребусь с накопившимися делами и рвану к ней на выходные. А она разберется со всем безотлагательным и займется открытием филиала. А потом и полностью переберется в город. Все будет хорошо. Начало положено. А то, что у меня от тоски скрутило что-то под ребрами… ничего. Переживу. Кабан – скотина грубая. Толстокожая. Я же не буду плакать, махая платочком ее самолету? Мы попрощались. Маруся пошла на посадку. А я иду к машине. Открываю ее… Что за нах? На переднем сиденье лежит дарственная. Как она это сделала? Не было ее, когда мы уходили! Маруся ее взяла! Я был уверен, что она… Зараза жопастая… Кинула меня. Еще и записочку присобачила: “Спасибо, Паша! Ты лучший. Это был прекрасный отпуск. Но я не могу принять такой дорогой подарок”. И сердечко. Не может она… И это все выглядит как прощание… Но мы не попрощались! Мы сказали друг другу: “Пока”.