С кем… Главный вопрос. Почему он вдруг меня взволновал? Да просто… Я задумалась. После того, как он сказал про клубы. Ну ладно. На самом деле раньше. Еще когда дремала в самолете и прокручивала в голове все, что произошло за последние две недели. Пашка ворвался в мою жизнь, как торнадо! Напал, очаровал, соблазнил, заявил на меня свои права. И при этом все время повторял, что не мог забыть с детства. Так что вопрос вполне закономерный. Где он был все это время? Я так мало знаю о том, как он жил, когда наши пути разошлись. Да и вообще… клубы? Я в курсе, зачем туда ходят и что там творится. Обязательно расспрошу Леру об этих клубах и о встречах с Пашкой. – Надо было жениться на тебе в одиннадцать лет! – выпаливает Кабанчик. – Пф-ф-ф! Я не об этом. Как будто я заставляю его на мне жениться! – А о чем? – Просто расскажи о себе. Ну а что такого? Нормальный вопрос. Что, спросить нельзя? – Ну… отучился, сходил в армию, работал то там, то сям. Ничего интересного. – Мне интересно. Работа…. Ага, мне интересна именно работа. – Специальность у меня, как ты, наверное, знаешь, инженер-строитель. Так что еще в студенчестве начал подрабатывать на стройке. Потом, после армии, вернулся туда же. И понеслась… Это я помню. Помню, как парни, включая моего брата, ржали над Кабанчиком. Мол, он кирпичи на стройке таскает, и то не справляется – вечно его отовсюду гонят. Пашка вещает дальше. Я слушаю вполуха. Потому что… ну, я не об этом хочу услышать! – Я и техником был, и начальником участка. – Прикольно. – Потом пошли стартапы. Я вроде бы слушаю. Но, кажется, я умудрилась пропустить большую часть рассказа, думая о том, как вывернуть на разговор о личном. Что он там говорит? Строительная фирма? Он там что-то делает… Ага, ага. Очень интересно. Я киваю. А потом не выдерживаю: – Как звали твою последнюю девушку? С кем ты встречался до меня? – До тебя у меня два месяца никого не было. Вел абсолютно монашескую жизнь. – В клубах? – Да я там просто пиво пил! – оправдывается Пашка. – И с друзьями трепался. Ага, конечно, в клубах, под гремящую музыку, очень удобно трепаться. – А девушка? – Ее звали Катя. Ну как девушка… встречались мы месяца четыре, наверное. – А сколько ей лет? – Двадцать три, – нехотя отвечает Кабанчик. – Понятно. – Ревнуешь? – Пф-ф-ф! Да. Ревную. Глупо, странно, нелепо ревновать к прошлому… Но да. Я ревную. Ему тридцать один. Он может мутить с двадцатитрехлетней, и это нормально. И для окружающих, и для нее, и для него. А я… Мне тридцать шесть. Блин… Да, я загоняюсь. У меня внутри кипит борщ из ревности, злости неизвестно на что и – дикого желания. Хочу его. Вот эти сильные руки, сжимающие руль. Эти широкие плечи. Эти жесткие, но такие нежные губы… – Почему вы расстались? – спрашиваю я. – Да не знаю. Надоели друг другу. – Так просто? – А что сложного? – У тебя всегда так? Потрахался, надоело, расстался? – Примерно. Нет, ну я пару раз пытался заводить долгие отношения. Но что-то как-то не пошло. – А та девчонка с синими волосами? Я внезапно вспоминаю, как на закрытии конгресса на Пашку вешалась отвязная малолетка. И не она одна! – Какая девчонка? – Ты понял. Все он помнит! Прекрасно понимает, о чем я спрашиваю – судя по виноватому виду. – С ней у меня ничего не было. Она же, наверное, еще в школе учится. С ней, может, и не было. А со всеми остальными… Блин. Чего это меня так размотало? Откуда во мне столько ревности? Ну были у Пашки бывшие… Так и я не в монастыре эти годы провела. Просто… почему вокруг него одни малолетки? А я сейчас почему-то очень остро и болезненно чувствую свой возраст. Мне тридцать шесть. И что? Ему можно с молодыми, а мне нет? А кто сказал, что нет? Я сама себе постоянно напоминаю про нашу разницу в возрасте. Он не напоминает. Хотя все из их байкерской тусовки женились на девчонках помладше. Сколько лет этим соплюшкам, Соне, Юле, Яне? Максимум двадцать пять. Я среди них динозавр. Может, Пашке и все равно. Пока что… Пока его внезапно одолели воспоминания о юношеской влюбленности. – Так что случилось? – спрашиваю я. – С чего ты вдруг вспомнил обо мне? – Да я и не забывал. – Но не искал встречи. – Я готовился. – Тренировался на малолетках? – Ага. И проверял. – Что? – Свои чувства. – Классная проверка… – Марусь, ты чего такая напряженная? Я молчу. Не буду же я ему рассказывать, какая я старая. Сам заметит. Когда наваждение пройдет. Да, сейчас он влюблен… А потом что будет? Скажет: потрахались, надоело, пора разбегаться. Меня вон синеволосые школьницы ждут. – А теперь ты расскажи, – выдает Пашка. – Что? – Кто у тебя был до меня. – Да все так же, как у тебя, – огрызаюсь я. – Потрахалась, надоело, рассталась. – А Никита? С ним было серьезно?