Ференц замолчал, словно проделывал какие-то мысленные манипуляции. Пендергаст был отчасти прав: в голове Ференца уже почти сложилась схема прибора. А думать о миллионе долларов было очень приятно. – Миллион долларов? – уточнил Ференц. – Если устройство будет собрано за две недели? – Совершенно верно. – В тот первый день Проктор сказал: «Независимо от результата». А если собранное устройство все же не сможет работать? Я хочу сказать, что даже на этом этапе не могу дать полной гарантии. – Доктор Ференц, если вы решите без надобности упростить схему или умышленно соберете поддельное устройство, чтобы успеть к назначенному времени, я это не одобрю. – Только, пожалуйста, не произносите слова «поддельное устройство» одновременно с моим именем! Ференц говорил совершенно искренне. Он твердо намеревался добиться успеха и надеялся, что его странный работодатель это поймет. Скрестив руки на груди, Пендергаст прислонился спиной к каменному столу и взглянул на Ференца. – Справедливо. Уточню: миллион долларов ваш, если вы будете работать добросовестно и соберете прибор за две недели. Независимо от результата. Однако… Он умолк. – Что «однако»? – Нам, естественно, понадобятся ваши услуги и после заключительных испытаний. За отдельное вознаграждение. – Хорошо. Конечно. Пендергаст посмотрел на часы. – Итак, есть ли у вас какие-нибудь просьбы на данный момент? – Нет, спасибо, – ответил Ференц и замолчал в нерешительности. – На самом деле есть. Не могли бы вы попросить миссис Траск принести мне еду прямо сюда? Желательно… э-э… пиццу пепперони и упаковку из шести банок колы в контейнере со льдом. Ночь будет долгой. – Уверен, что это можно устроить. С этими словами Пендергаст развернулся и вышел из импровизированной лаборатории, бесшумно закрыв за собой оцинкованную дверь. 39 2 июня, пятница Агент Колдмун вошел в просторный, гулкий зал Ротонды Рузвельта с двумя гигантскими скелетами динозавров и ордами орущих школьников. При всем величии музея атмосфера показалась ему беспокойной, даже тревожной. Колдмун думал о священных предметах, принадлежавших его предкам, возможно, даже их собственных костях, собранных в этом храме… зачем? Из любопытства? Или для научных целей? В самой концепции такого музея ему виделось что-то оскорбительное: вещи, отобранные у законных владельцев и запертые в витринах или в хранилищах. Однако их познавательная ценность была очевидной… И Колдмун видел смысл в сохранении таких вещей, как, например, это чудесное каноэ. Иначе его могли бы бросить, сжечь, или же оно сгнило бы где-то на отдаленном побережье Британской Колумбии. Колдмун заметил д’Агосту, стоявшего возле информационной стойки, и поспешил к нему. Капитан-лейтенант выглядел уставшим и немного расстроенным. Колдмун на мгновение задумался, нет ли у него семейных проблем. – Привет, Армстронг, – крикнул д’Агоста. – Я получил разрешение, которое ты запросил у… охраны. За десять минут. – Отлично. Они спустились по мраморной парадной лестнице на первый этаж. Колдмун инстинктивно остановился, чтобы еще раз взглянуть на подвешенное к потолку каноэ. – Впечатляет, правда? – проследив за его взглядом, сказал д’Агоста. – Это место не перестает изумлять. – Да уж. Они вошли в служебную зону. Арчер уже поджидал их. Он не очень-то походил на начальника службы безопасности: маленький, суетливый, с ниточкой усов, в начищенных до блеска остроносых ботинках и коричневом костюме-тройке с довольно-таки кричащим желтым галстуком. Арчер провел их через служебный холл в конференц-зал с рабочим столом, лекционными досками и плоским экраном. На столе в строгом порядке лежали папки и толстый журнал посещений. – Здесь все, что вы запрашивали, – высоким голосом объявил Арчер. – Это журнал посещений отдела антропологии… – он накрыл ладонью тяжелую книгу, – а это папки с личными делами тех, кто имеет допуск в фонды с усиленной охраной. – Усиленной? – повторил Колдмун. – Эти хранилища содержат самые ценные экспонаты, – объяснил Арчер. – Вы не поверите, насколько возросла ценность этих коллекций за последние годы. Колдмун кивнул. – Порядок такой, – продолжал Арчер. – Войти можно только после предъявления документов и в сопровождении хранителя. – Как именно попадают в хранилище? – Набирают код, который выдается каждому хранителю. В хранилищах установлены камеры, записывающие каждое посещение. Запись обязательно сохраняется, и ее можно найти по дате и времени. Есть еще вопросы? – Нет. Сердечно вас благодарим, – покачав головой, ответил Колдмун. – Может быть, мне остаться на случай, если понадобится помощь? – Спасибо, не нужно, – сказал д’Агоста, глядя на ряды папок. Начальник службы безопасности вышел. Через мгновение д’Агоста вздохнул, сложил руки на груди и проворчал: – Говно на палочке. Может, все-таки послать за прислугой, чтобы разгребли все это? – Ты же понимаешь, что это займет неделю и все равно придется переделывать, потому что кто-нибудь обязательно накосячит. Д’Агоста понимающе усмехнулся: – Вот за это я не люблю работу полицейского – бесконечные горы бумаги. – Верно, – согласился Колдмун. – Но тут такое дело: готов поспорить на еще один кувшин «Харпа», что имя убийцы есть в какой-то из этих папок. Подумай сам: вероятно, это один из коллег или помощников Мэнкоу. Два человека убиты, причем довольно необычными способами, чтобы некий утонченный коллекционер наложил лапу на трубку мира Сидящего Быка. Да он сам и должен быть этим коллекционером или даже хранителем. Д’Агоста уселся за стол. – Тогда приступаем к работе. Колдмун пододвинул к себе журнал посещений, открыл и начал просматривать страницы. По структуре журнал напоминал конторскую книгу: дата, имя посетителя, подпись, учреждение, время прихода и ухода. Справа был еще один столбец с инициалами ответственного хранителя. Колдмун быстро определил подпись Мэнкоу – буквы ЮСМ с завитушкой на конце – и вернулся к первой странице. Записи начинались с первого января. Колдмун положил на стол записную книжку и принялся переносить туда каждую строчку с подписью ЮСМ. Через минуту он остановился. – А что, если я буду называть вслух имена и учреждения, пока записываю их, а ты тем временем станешь разыскивать в папках их документы? – предложил Колдмун. – Отличная идея, – ответил д’Агоста без особого энтузиазма. Работа пошла быстрее. Папки были разложены по порядку, да и инициалы ЮСМ встречались не очень часто. Меньше чем за час они составили список за время от первого января до даты убийства Мэнкоу. Колдмун пересчитал записи – двадцать шесть. – Теперь проверим сами учреждения, – сказал он. – Нужно погуглить каждое из них, найти сайт с именами сотрудников и проверить, работают ли там эти люди. Если ничего не найдем, будем обзванивать. Это поможет определить человека, указавшего ненастоящее имя или место работы. – А если он назвал настоящее имя, но не свое, а чужое? – спросил д’Агоста. – Если это не сработает, перейдем к следующему шагу. Д’Агоста кивнул: – Правильно мыслишь. Я начну с нижней строчки, а ты с верхней. Каждому достанется по тринадцать. Колдмун принялся за работу. Первым в списке стояло имя того, кто, вероятно, был последним человеком, видевшим коллекцию перед смертью Мэнкоу: Григор Попеску, профессор антропологии из университета Бабеш-Бойяи в Румынии. Колдмун зашел на сайт университета, и имя профессора тут же высветилось. Проверено. Следующим посетителем был Ганс Нахтнебель, профессор антропологии из Гейдельбергского университета. Его имя тоже подтвердилось. Третьим оказался профессор Джордж Смит, университет Центральной Флориды. Его имя Колдмун тоже отыскал: Джордж Смит, доктор философии, адъюнкт-профессор, отделение социальных наук. Он уже собирался перейти к следующему, но вдруг засомневался. «Джордж Смит». Слишком распространенное сочетание. Настоящий Джордж Смит, по крайней мере, добавил бы второе имя, чтобы выделиться среди прочих. Колдмун заглянул на сайт Центральной Флориды. Университет подавал себя как одно из крупнейших учебных заведений страны. Более шестидесяти тысяч студентов и двенадцать тысяч преподавателей. Имя, которое невозможно нагуглить, затерянное в списках огромного университета. Колдмуну это не понравилось. Он нашел в папке телефон Джорджа Смита и позвонил. – Социальные науки, – ответил резкий голос. – Могу я поговорить с профессором Смитом? – Которым? У нас их трое. «Ну конечно же!» – подумал Колдмун с еще большим подозрением. – Джорджем Смитом. Долгая пауза.