– Мы с Дашей расстались, – сообщил он, прежде чем я успела возмутиться. На свой счет я это не приняла. Понимала, что это расставание случилось не из-за большой его любви ко мне, а по каким-то совсем другим причинам. Выяснять эти причины мне показалось не удобным. Он тогда достал сигареты из кармана, но вспомнил, что находится в учебном заведении, и с сожалением убрал их обратно. – Мне кажется, я только тебе могу доверять, – ошарашил он меня еще одним признанием. – Ты ведь простишь меня, да? Он всё еще не выпускал мою руку из своих ладоней. – А как же свадьба, гости, ресторан? Он усмехнулся: – Это всё, что тебя интересует? Мне стало стыдно. Вместо того, чтобы поддержать его, приободрить, я про какой-то ресторан спрашиваю. – Прости, – пролепетала я. Мы вышли в коридор. Я шла рядом с Кирсановым и мне хотелось танцевать. Нет, это было не злорадство. Мне просто всегда казалось, что они с Дашей ничуть не подходят друг другу, и я считала, что их расставание – к лучшему. Нужно ли говорить, что это ощущение счастья продлилось недолго. Оно продлилось ровно полчаса и закончилось в маршрутке, в которой мы с Вадимом ехали. Ему кто-то позвонил, и по виноватому выражению его лица я поняла, что это – Даша. Он отвечал ей односложно, и я надеялась, что он останется со мной. Но нет – он вышел на ближайшей остановке. А на следующее утро он позвонил и сказал, что приглашение на свадьбу остается в силе. *** Мы с Сашкой проглатываем письма залпом. – Ну, и сволочь ты, Кирсанов! – выдыхаю я. – Я знаю, Алиса! – откликается он. Он курит сигарету за сигаретой, уже не вспоминая о том, что когда-то зарекся курить. Сашка тоже тянется к пачке «Marlboro». Кажется, их совсем не волнует, что курят они в моей квартире! И что курение вообще-то сильно вредит здоровью. – Может, ты всё-таки объяснишь? – требую я. Но Вадим не в состоянии ничего объяснить – он даже сигарету затушить не в состоянии, и она выскальзывает из его дрожащих пальцев и падает прямо на новую скатерть. Я вздыхаю и кладу ее в пепельницу. – Ты тоже был в курсе? – обращаю я на Сашку строгий взор. Он кивает и начинает оправдываться: – Это была обычная история. Он пожалел девочку. А она увидела в этом нечто большее. Как всё, оказывается, просто! – Всё так и есть! – хрипло говорит Вадим. – Роман у нас был сугубо виртуальный. Да и романом это трудно назвать. Я никогда не объяснялся ей в любви, она мне – тоже. Обычная, ни к чему не обязывающая переписка. Правда, длилась она несколько месяцев и вполне могла перейти во что-то большее. Но не перешла. Он взглядом ищет у меня поддержки, но я молчу. Сама я про эту историю ничего не знаю, хотя в то время, о котором идет речь, мы с Кирсановым были довольно близки. – Да не хотел я ее обманывать! – срывается он на крик. – Понимаешь ты это? На Вадима жалко смотреть, и, пожалуй, нужно сказать хоть несколько ободряющих слов – дескать, да ладно, ты ни в чём не виноват. Но что-то мешает мне это сделать – должно быть, еще большая жалость к той, незнакомой мне девочке. Собственно, наши с ней истории очень похожи – мы обе совершили ошибку, влюбившись не в того человека. – Значит, в кафе ты тогда не пошел? Вадим сидит, ссутулившись, опустив голову. – Ты разве забыла? Я в тот день женился на Даше. Он спотыкается, произнося имя жены, и замолкает. Я его не тороплю. И не заставляю рассказывать то, что он никогда и никому не рассказывал – он хочет это сделать сам. – Я не хотел обидеть ее. Я просто забыл о ней. Письмо с приглашением в кафе я отправил ей в среду. Она ответила мне в четверг. И я был уверен, что пойду на это свидание. Я, правда, этого хотел – хотел начать всё сначала. Интересно, с кем из нас он тогда хотел начать всё сначала – со мной или со Светлячком? – А потом позвонила Даша – плакала, просила прощения, говорила, что любит меня. Он заметно смущается – наверно, вспоминает, что Даша позвонила как раз тогда, когда он был со мной. В маршрутке. – Словом, мы помирились. И сразу же потребовалось сделать столько дел, что ни о чём другом думать я уже не мог. С тех пор она не написала мне ни разу – до сегодняшнего дня. Он чувствует себя виноватым – это видно. Но меня волнует другое. – Что она написала сегодня? – Вот, я распечатал: «Здравствуйте, дядя Киря. Вы, наверно, уже забыли меня. А вот я Вас – нет. Не правда ли, Вы сожалеете, что кто-то сумел подобрать пароль к Вашему компьютеру? И Вы, наверно, подумали, что это случайность? Так вот, заявляю Вам, – нет». Я беру протянутый листок. – Должно быть, очень сильно она на тебя обиделась, если не забыла за столько лет. – Глупо, – хмыкает Сашка. – У нее не было причин для столь жгучей ненависти. Да, виртуальный друг не пришел на свидание. Ну, и что? Я представляю девочку, сидящую с подружкой в кафе и беспокойно глядящую на часы. Она уже понимает, что он не придет, но еще хватается за соломинку. Еще надеется, что вот-вот распахнется дверь, и покажется он – ее придуманный принц. А подружка не подбадривает, наоборот – называет лгуньей или дурой. Нет, мужчинам этого не понять. Вадим хватается руками за голову и начинает раскачиваться из стороны в сторону. – Если бы я мог объяснить ей, как сожалею о том, что тогда произошло. Внешне он полон раскаяния. Надеюсь, что не только внешне. – Напиши ей! – советует Сашка. – И напишу! – с жаром соглашается он и тут же снова сникает. – Только мне кажется, это для нее уже не важно. – И совсем шепотом добавляет: – Для всех было бы лучше, если бы я тогда пошел не в ЗАГС, а в кафе. Он так близко подходит к запретной теме, что я сижу, затаив дыхание. А он заглядывает в лежащую на столе пачку сигарет и с удивлением обнаруживает, что она почти пуста. Он достает сигарету и долго нервно чиркает спичкой, высекая огонь. – У вас с Дашей всё настолько плохо? – решаюсь-таки спросить я. Вадим передергивает плечами: – Мне сейчас кажется, у нас изначально что-то было не так. Каждое слово дается ему с большим трудом – ошибки нелегко признавать. А я вспоминаю его самого восьмилетней давности – веселого, глупого, влюбленного. Сашка молча смотрит в окно. Он осведомлен об их семейной жизни гораздо лучше, чем я. – Прости, что спрашиваю, но почему вы тогда едва не расстались? Этого ты так и не сказал. Он долго собирается с мыслями. – Я никому этого не говорил. Только ей, Светлячку. Впрочем, теперь это уже неважно. Я ругаю себя за любопытство, но, тем не менее, спрашиваю: – И всё-таки? Ему неприятно рассказывать, но он же сам начал разговор. – Мы с Дашей тогда пошли выбирать обручальные кольца. Ей понравилось из белого золота, с изумрудом. Но разве я мог позволить себе такую покупку при моей аспирантской стипендии? Я предложил кольцо поскромнее. Она обиделась, сказала, что если я не могу купить любимой девушке кольцо, которое ей нравится, то мне вообще не стоит жениться. Сашка по-прежнему делает вид, что его вовсе тут нет – ему Даша нравится ничуть не больше, чем мне. И, в отличие от меня, восемь лет назад он даже пытался отговорить Кирсанова от этого брака – мне это тогда казалось неудобным. – Может быть, она была права? – предполагаю я. – Извини, если это звучит жестоко. – В том-то и дело, – с горечью соглашается Вадим. – Мне кажется, она до сих пор жалеет, что вышла за меня замуж. Я же ей горы золотые обещал. А как мы рассчитывали на нашу фирму! Питер так и сказал – прибыль пятьдесят на пятьдесят делить будем. Знаете, я только теперь, кажется, понял, почему Даша вернулась ко мне. Сразу как-то не сообразил. Она на дядюшку моего купилась. Помните, когда он впервые в Россию, на родину своего отца приехал да десять тысяч долларов дому ветеранов подарил, все городские газеты писали о щедрости заграничного миллионера? Приврали, конечно, для красного словца. Не был он никогда миллионером – обычный обеспеченный американец. Ну, а она, должно быть, из тех статей соответствующие выводы сделала. Детей у него не было, и я вдруг его самым близким родственником оказался. Но и тут я ее разочаровал. Дела на фирме пошли не блестяще, и дядя в моих деловых способностях разуверился. Ну, а после того, как прошлым летом Питер женился, наши отношения с Америкой и вовсе стали прохладными, – он вдруг замолкает, открыв рот, а потом спрашивает шепотом: – Неужели это она? Через столько лет? Я думал, она забыла давно о той глупой истории. Ну, кто я был для нее? Друг по переписке? Она даже имени моего не знала. С этим я не соглашаюсь: