— … Двухмесячными берут. А хорошо, если раньше ещё. Но мать сильно гнездо охраняет, когда волчата маленькие. А как летать на охоту начнёт, так мы и лезем на скалы. Ух, они не даются, если лишнего подросли! — А Истэчи — это что означает? — спросил я. — Значит, что я зверей умею искать. Хорошо. Следы распутывать, — пояснил он. — Это все знают. А вот твоего имени я раньше не слышал. — Кесарь? — я задумался. — Ну, это правитель такой был. Древний. — Ты из рода правителей? Гэсеров? Я понял, что едва не проговорился. — Сказал же — древний. Они очень давно жили, такие правители. Теперь их уже нет. — А где они? — Наверное, на небе, — отшутился я. — О-о… — протянул Истэчи. — Небесные правители? Очень хорошо! — Да ну тебя! Это как сказка уже, понимаешь? — Как сказание про древних богатырей? — Ну да. Истэчи посмотрел на меня уважительно. И явно что-то себе придумал. — А это духи научили тебя на мечах драться? — выпалил он. Я понял, что этот вопрос и мучил его все дни нашего знакомства. Но, видно, говорить с «не воином» на эту тему было «нехорошо». Ну вот что сейчас ему врать? Кай явно не мог так драться. Истэчи был и сам вроде Кая — такой же «школы». Кто бы его научил? Вон как пёр на меня с мечом этот красномордый барс. Прямо забодать пытался. — А почему у вас бардак такой среди воинов? — спросил я. — Чего воины духов не уважают? Драться на меня поперёк обряда полезли? — Это Мерген подучил, — выпалил Истэчи, насторожённо оглядываясь, как бы кто не услышал. — Мерген думает, что его духи — сильнее духов Ичина. Ичин — хороший воин, а шаман — плохой. Мерген думает — он должен быть главным. Это он ударил ножом твоего волка. — Мерген? — во мне зашевелилось что-то нехорошее. — Это который? А ну, покажи мне его? Глава 15 Простое решение Мергену на вид было немного за сорок. Крепкий, высокомерный. И жар он явно привык загребать чужими руками — я не помнил, чтобы он сам лез сегодня в драку. Сильный ли он противник? Меч у него был такой же короткий, как и у всех здесь. И доспехи он носил простецкие, кожаные. Я не видел, чтобы среди прилетевших вчера воинов кто-то выделялся доспехами. Они были ламелярные, но не из стальных пластин, а из грубой кожи. Видно, чтобы не утяжелять всадника и не стеснять его движений. Кажется, такие доспехи историки и называют неприличным словом хуяг, но тут я не спец. Хотя понятно, что доспехи… фиговые. Может, в бою воины надевают сверху что-то ещё? Хотя бы отдельные железные пластины на грудь? Сейчас Мерген, как и я, был в штанах и рубахе из грубой ткани. Но с мечом на поясе — с оружием барсы не расставались. Однако будь он даже в доспехах — кожаная сбруя не сулила мне особых проблем. Вот сила и вес её обладателя — это да. И на честное фехтование мне с ним было идти пока рановато. Но ведь я и не обязан биться с ним честно. Волка-то он втихаря пытался зарезать, по подлому. Значит, сам заслужил к себе такое же отношение. А потом пусть валяется, просит пощады. А я ещё подумаю, пощадить или нет. В своём мире — не пощадил бы. Если бы не вышло отдать под суд, то репутацию бы испортил на всю оставшуюся жизнь. Но здесь пока непонятно, что у местных с моралью. Неужели удары исподтишка считаются делом обычным? Или: кто сильней — тот и прав? Да, Мерген был тяжелее и сильнее, но медленнее меня. И в сорок лет суставы уже негибкие. Хотя… Насчёт возраста Мергена, я, присмотревшись к его движениям, засомневался: а не приписал ли годков? Жизнь в горах тяжёлая. Вот Истэчи на вид было лет семнадцать или восемнадцать. Но попадаю ли я в его настоящий возраст? — Слушай, — перебил я приятеля, который продолжал мне что-то бурно рассказывать про шамана и духов. — А тебе сколько лет? — Зим? — переспросил он. — Ну, зим. Разница-то какая? — Летом — хорошо, — пояснил Истэчи. — Летом даже старики не умирают от голода и болезней. А зиму пережил человек — большой праздник! — Ну, так зим тебе сколько? Истэчи нащупал на груди деревянный амулет и снял его с шеи. Это была овальная плашка с зарубками. — Видишь? — Он стал пересчитывать зарубки на амулете, загибая пальцы. — Четыре и четыре… — Дай я? Камай явно умел считать, а уж я — тем более. Полосок оказалось четырнадцать. И на амулете оставалось не так уж много свободного места. — А родился ты когда? — спросил я задумчиво. — Весной! — обрадовал меня Истэчи. — В тот раз весна была ранняя. Рано лебеди прилетели. Охотиться нельзя, плохо. Но отец боялся, что роды будут мёртвые, голодно же. И первого по весне убил лебедя. Шаман сказал — духи рассердятся. Не воин — охотник родится. Так и вышло. Истэчи принялся рассказывать, как он уже на третью свою зиму пошёл ставить с отцом петли на зайцев. Я кивал в ответ. Всё-таки Истэчи был отменным собеседником. Ему можно было задавать самые идиотские вопросы, главное — сидеть потом и слушать. Выходило, что лет ему, как ни крути, не больше пятнадцати. Но выглядел парень постарше. Наверное, суровая жизнь заставляла людей рано взрослеть, быстро старила. Значит, и Мерген мог оказаться моложе тех сорока, на которые выглядел? Но ведь и суставы быстрее изнашиваются, раз здесь раньше стареют? Значит, гибкость — мне тоже в плюс. Интересно, а Ичину сколько натикало? У него в волосах я видел седые пряди. Вот ему, наверное, за сорок. Седина — это же биология? Или от стрессов — можно поседеть раньше, чем в сорок? — … У шамана — свои духи-хранители, а у охотника — свои. Лебедь — не охотничья добыча. Лучше его вообще не брать. Но по ранней весне с охотой очень плохо бывает. А волков мы в зиму отпускаем кормиться до поздней весны, иначе погубим зверей… — А почему нельзя было лебедя убивать? — спросил я, чтобы сбить Истэчи с любимой темы охоты. — Первой добычей нельзя. Плохо. Лебедь прилетает весной из нижнего мира. Он ещё не готов стать мясом. Перья первых лебедей шаманы привязывают к спине, чтобы спускаться в нижний мир. — Да ну тебя! — изумился я. Бурка заскулил во сне, задвигал лапами. Что-то ему снилось, бедняге. Может, у него температура? Вот падла, этот Мерген. Это ж надо — исподтишка! Сука трусливая. Ну, ничего, найду я к нему подход. Не заржавеет у меня. Вот только не хотелось в один день нарушать все местные обряды и правила. Придётся думать, как подловить гада. А хорошо бы просто встать и поленом по балде… — А волков у вас — чем лечат? — спросил я Истэчи. — Это шамана надо спросить, — развёл приятель руками. — Или каму, шаманку, что с тобой приходила. — А где она сейчас?