В тот день Кмун впервые увидел смерть. Он отдыхал после утренней церемонии, а механическое опахало то взмывало, а то опадало, разгоняя дым наркотических курений. На подательнице удовольствий был бесформенный серый балахон. Она смиренно опустилась меж ног жреца, и Кмун положил ей на лоб ладонь, благословляя — когда медные цепочки в дверях зазвенели. Ла?йва, будь он проклят! Как всегда не вовремя… Руки подательницы замерли на застежках мантии жреца. Замер и Кмун. Отпустить прислужницу? Послать Лайву к демонам? Коротышка спешил и запыхался, волосы его прилипли к блестевшему от пота лбу. Лайва открывал и закрывал рот, но дыхание подвело его, с полных губ срывались лишь шумные всхлипы. — Звезда… — выдохнул он. — Звезда упала. Вот только что! Кмун положил два пальца на лоб подательницы и отстранил ее. Прислужнице не нужно было пояснять: вздрогнув, она тут же поднялась и молча вышла. — Звезда? — коротко переспросил жрец. — Так все выглядело. Я не… в конце концов, тебе лучше знать! Я проводил очищение, когда это… когда произошло. Яркая вспышка в третьем квадранте, потом покатилась, покатилась… под конец даже не осталось огня, только белый хвост, как дым. Мне кажется, она распалась на обломки. И свалилась на северо-западе. Лайва сцепил тощие нервные руки. Он в самом деле был в зеленой мантии, которую надевают для очищения. Поразмыслив, Кмун решил, что и правда — только нечто из ряда вон могло оторвать жреца от обряда. — Что-то упало с неба, — подытожил коротышка. — Распалось в воздухе и упало. — Ну, это мог быть небесный камень, — неуверенно протянул Кмун. — Я смотрел воспоминание и… — и он тут же закончил: — Нет. Нет. Упади небесный камень, мы бы с тобой не разговаривали. Рот Лайвы сжался в упрямую черту. — Вот мы и выясним! Это здесь, в пустошах. Рукой подать! — Мы? Каменная пирамидка ша-тула, что должна была унести жреца к вершинам наслаждения, еще пульсировала синим светом. Вздохнув, Кмун коснулся ее пальцем и заставил погаснуть. — В храме полно жрецов старше и выше рангом. При чем здесь я? Зачем ты вообще ко мне пришел? Коротышка замахал на него руками. — Обряд десятилетия. Боги, Кмун, ну вспомни же! Половина занята в церемониях, а еще половина отсыпается. И потом, кто видел больше воспоминаний? Кто еще разберется? Губы у подательницы удовольствий были маленькие, чуть-чуть припухлые — и до того умелые, что жрец подумывал забрать ее к себе, чтобы никому не уступать. Он прикрыл глаза, вспоминая подвижный язычок, длинные пальцы и небольшую упругую грудь. Но не позволил себе тешиться мечтами. Лайва шумно вздыхал и хрустел пальцами. И, пожалуй… младший жрец прав. Упавшая звезда. Кмун не помнил такого за долгие триста лет. Дальше память мутилась, подсовывала ложные воспоминания, зияла провалами — но он бы руку дал на отсечение: ничего подобного не случалось со времен предков. Упавшая звезда стоит тысячи вечеров с прислужницей. И пусть никто не скажет, что Кмун Шета?т, смотритель архивов, на пятой сотне впал в детство, как его собратья. Бесформенные, источенные ветром скалы уносились прочь в отвратительном треске мобиля. Под безжалостным солнцем нагромождения серого и желтого камня походили на грязную пену, что вспучилась над неровной поверхностью пустошей. Чем дальше углублялись они в выжженные земли, тем выше вздымались по сторонам дороги ноздреватые скалы. Еще немного — и закроют солнце. — Мы должны успеть до… — начал жрец, когда мобиль сотряс толчок, так что зубы у Кмуна клацнули. — О, я знаю, я все знаю! — горячо заверил Лайва. — Я взял самую быструю птичку, ни у кого в городе такой нет. По моим расчетам, будем на полцикла раньше зевак. «Лучше бы рассчитал, что делать с мобилем!» — подумал Кмун. Даже через подошвы эластичных туфель он чувствовал, как раскалился пол от работавшего внизу двигателя. К тому же машину болтало из стороны в сторону, и если к скрежету и дребезжанию жрец привык, то начал опасаться, что рано или поздно мобиль слетит с дороги и на полной скорости вмажется в скалы Пустошей. Мысли эти частенько навещали Кмуна — и возвращались с завидной настырностью. Мир совершенен. Жрец знал это много веков, с тех пор, как в последний раз вышел из вод жизни. Он смотрел воспоминания предков — так что ему было с чем сравнивать! Он давно потерял интерес к миру за пределами побережья, но ни в Шрилага?те, ни в Ракса?ре, ни в Наррамoне — нигде в окрестных городах не знали ни смертей, ни немочи. Выцветшие фрески говорили, что человек рожден для радости и наслаждений. Плоды для пищи появлялись на вечнозеленых деревьях в садах, что управляются искусственными слугами. Часть садов иссохла и больше не давала еды, но не беда — ведь их еще много. И все же… Созданные тысячи лет назад машины медленно, но верно рассыпались. И в храме понятия не имели, что с этим делать. Они остановились, когда стало ясно, что дальше придется добираться пешком. Маячок мигал на самом краю экрана, у латунного окоема. Кмун подавил вздох, глядя на испещренные расселинами и пастями провалов скалы. — Давай, старик. Хватит ворчать! — проговорил Лайва и коснулся приборной панели, подняв прозрачный купол. Испепеляющее солнце окатило жрецов, как горячая вода. Пока Кмун медлил, коротышка протиснулся в щель и начал восхождение. Карабкались долго, не обращая внимания на шорох ползущего под ногами гравия, пыль и ссадины. В конце концов, жреца охватил странный, неведомый ему прежде азарт. Подательница удовольствий отвернется, увидев сведенные костяшки и отвратительные царапины. Но пусть. Собратья поймут. Упавшая звезда… Что стоит неделя аскезы, скрывающая уродства чадра — если они найдут звезду? Если привезут ее в храм? Жрецы отыскали ее через несколько минут. Искореженный металл, обожженный, потекший, точно воск. Обломок, похожий на кусок обшивки мобиля. От него все еще поднимался дымок. Так это и есть звезда? Но почему… потом Кмун заметил еще осколок, и еще — и ему стало не до вопросов. Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Выгодно купить можно у нашего партнера.