– Расследование? Вы из полиции? – Она смотрит на меня так, словно очень сильно сомневается, что я могу представлять закон. – Нет, мы не из полиции. Это расследование частного характера. Мы пришли, чтобы расспросить про Бетани Коннорс. Она еще сильнее прищуривается, на этот раз менее дружелюбно. – Вы журналисты, – объявляет она без всяких эмоций. – Да, я журналист, – к моему удивлению, признает Ник. – Но мы здесь не ради статьи. Миссис Уитакер встает, Ник остается сидеть, как и я. – Боюсь, мне нечего вам сказать по поводу случившегося с Бет. Я не могу вам помочь. – Да, я знал, что вы можете так ответить, – кивает Ник. – Давайте, вы просто нас выслушаете? Если вы и после этого не захотите с нами разговаривать, мы тихо уйдем, а вы продолжите работу. На столе лежит книга – ясно, что она не занималась никакой работой, но это удачный ход. Ник в этом мастер. После недолгой паузы миссис Уитакер пожимает плечами. – Хорошо, рассказывайте. Ник поворачивается ко мне. – Возможно, будет лучше, если ты сама все расскажешь. Ведь это твоя история. Я в шоке. Он хочет, чтобы я сказала правду? Не могу думать достаточно быстро, чтобы придумать подходящую отмазку, поэтому умоляюще смотрю на него. Миссис Уитакер терпеливо ждет, Ник слегка мне кивает. Он хочет, чтобы я говорила честно. Делаю глубокий вдох. – Как Ник уже сказал, меня зовут Сьюзан Вебстер, – нервно начинаю я. – Четыре года назад я была замужем за бывшим студентом Даремского университета Марком Вебстером. Миссис Уитакер кивает. – Я знала Марка Вебстера и знаю, кто вы, дорогая. – В ее глазах нет осуждения. – Я хотела бы выслушать то, что вы собираетесь рассказать – если можете. Мне она нравится. Она напоминает мою мать, которая всегда видела в людях только самое лучшее, пока они не доказывали обратное. У меня есть ощущение, что студенты редко ее подводят. Таким людям, как она, хочется доставлять удовольствие. Я киваю в ответ. – Мы с Марком считали нашу семейную жизнь идеальной, – продолжаю я. – Ну, по крайней мере, казалось, что он так считает. Я не знала, что в его прошлом имеется что-то, что он хотел бы от меня скрыть, но я сама кое-что от него скрывала. Я не очень хорошо справлялась. Сомневалась в своих способностях как матери и временами думала, что им обоим было бы легче без меня. Когда Дилану было три месяца, его задушили во сне, а меня обвинили в его убийстве. Теперь мне не так больно произносить эти слова вслух: я не верю, что убила сына, но мне все еще трудно говорить людям, что я была совсем не идеальной молодой матерью. – Продолжайте. Я опять вдыхаю полной грудью. – Предварительное следствие шло почти год, меня содержали под стражей в ожидании судебного процесса. У меня диагностировали послеродовой психоз, вынесли приговор, обвинив в убийстве при смягчающих обстоятельствах. Меня отправили в Окдейлский институт психиатрии. Там я провела два года и восемь месяцев. Меня освободили почти пять недель назад. В прошлую субботу я получила вот это. Я вручаю ей фотографию, на обороте которой написано имя моего сына, и наблюдаю за ней, пока она ее изучает. Вижу, как у нее округляются глаза, как и у всех, когда они читают написанные на обороте слова. – Поверьте мне: я удивилась не меньше вас. Я обратилась к мистеру Уайтли за помощью. Я решила, что журналист может знать детали судебного процесса, с чего начинать поиски, а также может владеть и другой информацией, которая имеет отношение к моему делу. Например, исчезновение судмедэксперта, который давал показания во время судебного процесса. Мистер Уайтли уже помог гораздо больше, чем я ожидала. Я бросаю быстрый взгляд на Ника и продолжаю. – Когда я поехала к своему бывшему мужу с этой фотографией, он заявил, что ничего не знает. Тогда же я нашла фотографии Бетани Коннорс. Мне нужно знать, есть ли какая-то связь между случившемся с Бетани и моим сыном. Мне нужно знать, жив ли еще мой сын. Закончив говорить, я понимаю, что в моих глазах блестят слезы, а руки дрожат. Миссис Уитакер снова встает на ноги. Не сработало, я все испортила. Ник полагался на мою честность, а у меня не получилось. – Думаю, нам всем нужно выпить чего-то горячего и устроиться в другой, более комфортной обстановке. Студенты знают, где меня искать, если я им срочно потребуюсь. Пойдемте ко мне домой. Там мы побеседуем в домашней обстановке. Я вздыхаю с облегчением, и Ник ободряюще улыбается. Пока мы идем за миссис Уитакер по территории университетского городка к ее дому, он смотрит вдаль, а я гадаю, о чем он думает. У администратора колледжа маленький, но очень уютный домик. – Пожалуйста, присаживайтесь, – приглашает миссис Уитакер и предлагает нам горячие напитки. Мы оба соглашаемся. Она уходит из комнаты и возвращается через несколько минут с подносом, на котором стоят чашки с кофе и тарелка с печеньем. Мы с Ником берем по чашке. – Миссис Уитакер, – снова открывает рот Ник, но она только машет рукой. – Пожалуйста, называйте меня Джин. – Спасибо, Джин. Мы понимаем, что вы, возможно, не хотите углубляться в случившееся с Бет. Но если вам известно что-то, что нам следует знать, мы будем благодарны за помощь. Она берет чашку кофе и садится с нами. – Сьюзан, вы были со мной честны и рассказали то, о чем вам явно было трудно говорить. Я отвечу вам любезностью на любезность, но вначале мне нужно вас кое о чем попросить. – Что угодно, – киваю я. Я вижу страх в глазах маленькой женщины. – Если из этого что-то выйдет, если окажется, что это каким-то образом связано с вашим сыном, я должна попросить вас, чтобы мое имя никогда не упоминалось в связи с этим делом. Я снова киваю, на этот раз более энергично. – Конечно. Теперь кивает она и устраивается поудобнее. – Бет была очаровательной девушкой. Я знаю, что у администратора не должно быть любимчиков, но Бет была одной из моих самых любимых студенток. Все, кто с ней знакомился, мгновенно в нее влюблялись. У нее был тихий мягкий голос, другие студенты ловили каждое ее слово. – Миссис Уитакер выглядит расстроенной, но продолжает свой рассказ. – Она была умной, серьезной и обязательной девушкой, перед ней открывалось блестящее будущее. В конце первого курса она начала встречаться с Марком Вебстером. При упоминании моего бывшего мужа у меня учащается сердцебиение. – Ваш муж был очень харизматичным мужчиной, даже в таком молодом возрасте, – сообщает она. Не считаю нужным поправлять ее, напоминая, что он мне больше не муж. – У них с Бет было много общего, люди обожали их обоих. Если вам интересно мое мнение, они были запоминающейся парой. Потрясающей парой! Надеюсь, я вас не обидела. На самом деле мне неприятно это слышать. – Когда у них состоялась помолвка, Бет была невероятно счастлива. Очень мало кто знает, но Бет предложили работу в Сорренто после окончания университета, и Марк согласился поехать туда вместе с ней. У меня внутри все опускается, горло сжимается до размеров карандаша. Сорренто. Там мы с Марком провели медовый месяц. Он о ней даже тогда думал? Похоже, что ни Джин, ни Ник не замечают, как мне некомфортно. Женщина продолжает свой рассказ. Она только что испортила воспоминания о двух самых лучших неделях моей жизни. – На какое-то время перед смертью Бет превратилась в совсем другого человека. Она почти ни с кем не разговаривала, и я вообще не видела ее с Марком. Ее лучшая подруга Дженнифер позднее сообщила мне, что Бет планировала с ним порвать. По ее словам, он оказался не тем человеком, за которого она его принимала. – Марк входил в список подозреваемых? – спрашивает Ник. Джин качает головой: – Нет, никогда. У него было алиби с шести вечера до восьми утра следующего дня. Он пил с друзьями допоздна, а потом вырубился на диване у кого-то из приятелей и проснулся только на следующее утро. – Он пил, когда пропала его невеста? – Это не похоже на того Марка, которого я знаю. – Полиции он сказал, что они поругались, и он подумал, что Бет не пришла специально – чтобы отомстить ему, насолить. Когда ее тело нашли, он был в отчаянии, на самом деле был, я в это верю. Марк позвонил ее лучшей подруге, та очень сильно забеспокоилась и позвонила мне, а я, в свою очередь, позвонила в полицию, но им было плевать. Я сама и несколько студентов отправились на поиски Бет, мы искали во всех местах, которые только пришли нам на ум… Пока я не услышала ничего, что могло бы мне помочь. Ник бросает на меня взгляд, словно читает мои мысли. Снова. – Когда Бетани нашли, весь колледж был убит горем. Всегда тяжело терять людей, с которыми учишься, друзей и подруг, но когда выяснилось, как она погибла… Когда тело Бет нашли, полиция обнаружила следы жестокого изнасилования. Она была полностью обнажена, на запястьях и лодыжках остались следы веревок, которыми ее связывали, и еще ей перерезали горло… – Пожалуйста, миссис Уитакер, не надо об этом, – быстро перебиваю я. – Мы знаем из прочитанного, что случилось с Бет. Может, вы расскажете нам о том, что происходило после обнаружения тела. По ней заметно, что она чувствует облегчение, она благодарно кивает. – Все были напуганы. Подобные вещи не происходят в нашем маленьком мирке. Родители требовали ответов. От Тревельян-колледжа до колледжа Святого Чада всего двадцать минут пешком, самый короткий путь – по территории университета. Здесь в основном находятся студенты, и они чувствуют себя в безопасности. Через пару дней поползли слухи. Она тяжело вздыхает, и я вижу, как ей трудно об этом говорить. Мы с Ником молчим. Мне не по себе от того, что мы приносим ей боль, но мне нужно знать, что случилось с ее точки зрения, а не то, что мы прочитали в Интернете. – Один из приятелей Марка дал показания в полиции, заявив, что видел Бет в одном из районов Дарема, пользующемся дурной репутацией. Она садилась в машину к незнакомому мужчине за несколько дней до смерти. Этот приятель потом отказался от своих показаний (предполагаю, что по настоянию Марка), заявив, что тогда было темно, он мог ошибиться насчет того, что видел, но ущерб уже был нанесен. Слухи распространялись, как лесной пожар, говорили, будто Бет зарабатывала, оказывая сексуальные услуги незнакомым мужчинам. После этого появилось предположение, что у нее возникли проблемы с одним из клиентов, которые ей платили, ну и дело дошло до убийства. – Джин краснеет, когда говорит про клиентов. – Доказательств не было, дело заглохло, полиция фактически прекратила им заниматься. – Судя по ее виду, женщина злится, руки у нее дрожат, а добрые глаза наполнились слезами. – Именно тогда они и арестовали того бродягу, Рассона. Утверждали, будто он убил Бет, потому что не хотел ей платить. – Вы не верите, что так было на самом деле? – мягко спрашиваю я. Она решительно качает головой. – Бет никогда не стала бы заниматься ничем подобным. Не смотрите на меня так, мистер Уайтли, я не какая-то наивная старая сентиментальная дура, и я не ханжа. Я знаю, что студенты иногда делают неприглядные вещи, чтобы свести концы с концами, хотя в Дареме это встречается реже, чем в других местах. Но только не Бет! Полная чушь, и полиция это знала. На них давили очень влиятельные люди, требуя закрыть дело, и в то время подобное объяснение показалось очень удобным. Я не поверила ни одному слову. – Другие поверили? Она ставит чашку на стол и смотрит на меня. За последнее время я так привыкла к тому, что люди меня игнорируют, предпочитая адресовать вопросы и ответы Нику, что чувствую себя некомфортно из-за этого внезапного внимания. – Люди верили в то, во что хотели верить. Трудно передать, как боялись наши девочки. Никто не хотел плохо думать о Бет, но альтернатива пугала еще больше. Мысль о том, что это с ней мог сотворить другой студент или кто-то, кого она знала, приводила их в оцепенение. Они хотели верить, что Бет сама виновата. Ведь это означало, что им не угрожает опасность. Все вздохнули с облегчением, когда полиция исчезла с территории университета. В буквальном смысле с глаз долой, из сердца вон. Жизнь вернулась в нормальное русло, и на самом деле никто больше не пострадал. Студенты успокоились, в головах у них отложилось, что это был несчастный случай, и его больше никто не упоминал. – Никто за нее не заступился? – спрашивает Ник.