– Сьюзан! – Кэсси бросается к кровати и обнимает мои ноги. Выглядит это комично, но она не хочет касаться моего травмированного плеча. – Я думала, ты уже не выкарабкаешься! Пытаюсь рассмеяться, но это невозможно, получается только кислая улыбка. – Спасибо… ты мне поверила… Позвонила в полицию… спасла мне жизнь… Внезапно она становится очень серьезной, голубые глаза темнеют. – После того как я тебя подвела, и тебя чуть не убили. Ты не должна была все это делать одна, Сьюз. Прости меня. Я чувствовала себя отвратительно после того, как ты уехала. Мне следовало тебе позвонить. – И ты прости меня, дерьмовую подругу. – Ты никогда не была дерьмовой подругой, – тихо отвечает она. – Это я дерьмовая подруга. У себя в сознании я тепло улыбаюсь, хотя не уверена, что это отражается на лице. – Спасибо тебе… Ты подумала… что красивый мужик… забрал твою лучшую подругу? Она не улыбается. – Заткнись. – Кэсси шлепает меня по руке, и я морщусь. – Проклятье! Прости. Но серьезно, Сьюз, ты – единственная, кто у меня есть, и у меня возникло чувство, будто я тебя теряю. Я испугалась, что больше тебе не нужна. – Ты никогда меня не потеряешь, – обещаю ей. – И я точно никогда не променяю тебя на мужика. Кстати, где он? Папа сказал… – Он тебя вытащил. На самом деле герой. Я позвонила ему сразу же после того, как обратилась в полицию, и он мне все рассказал. Джош – брат Бет. Он всегда подозревал, что существует какая-то связь между тем, что случилось с его сестрой и с тобой, но хотел выяснить, что тебе известно про Марка. Я сообщила ему адрес, и он прибыл на место через две секунды после полиции. Он даже мне позвонил, чтобы рассказать, где ты была. – Боже, сейчас ее послушать, так можно подумать, он ей нравится. – Он ждет, хочет тебя увидеть. – А почему он представился журналистом? Кэсси смеется. – Говорит, что не делал ничего подобного. Это ты предположила, что он журналист, а потом ты захотела обсудить с ним статью, которую он якобы написал, и он решил подыграть. Проклятье. Я пытаюсь вспомнить наш первый разговор, если вообще можно назвать разговором то, что происходило во время нашей первой встречи – я орала на него, когда он сидел машине и, запинаясь, пытался что-то вставить в поток моих воплей. У меня начинает болеть голова. Джош Коннорс, но я не могу думать о нем, кроме как о Нике Уайтли. – Рейчел? – спрашиваю я. Кэсси хмурится. – Исчезла. Она, Брэтбери, его жена – все сделали ноги. Полиция отправилась к ней домой, и оказалось, что нет половины ее вещей, паспорта, части косметики и еще чего-то. Они почти уверены, что она уехала с Брэтбери по доброй воле. Они до сих пор пытаются связаться с другими партнерами адвокатской конторы. – Меня это не удивляет. Кэсси качает головой. – Я бы придушила эту суку. Полиция добралась до ее электронной почты. Эти они с Брэтбери устроили разгром в твоем доме, а Брэтбери нанял каких-то типов за тобой следить. Она приказала убить Джосса. По ее приказу в твой телефон установили «жучок» и слушали все твои разговоры после выхода из «Окдейла». Она была втянута в это дело с самого начала и не хотела, чтобы ты что-то выяснила. В дом Ника вломился Джек Брэтбери – после того, как увидел вас вместе в «ЗБХ». Он думал, вас обоих нет, но увидел тебя на диване, порвал все бумаги и обустроил сцену так, будто ты попыталась совершить самоубийство. Боже! Я думала, Рейчел на моей стороне. Она навещала меня в «Окдейле», приносила подарки, обнадеживала и подбадривала. Даже выяснив, что она не использовала часть доказательств во время судебного процесса, я не хотела верить, что она участвовала в этом деле. Я удивляюсь, поняв: хочу, чтобы полиция ее нашла, и она провела остаток своей гнусной жизни в тюрьме, как планировала для меня. Джека Брэтбери я просто хочу видеть мертвым. Через два часа медсестра выводит Кэсси из палаты, не слушая наши возражения. Мне требуется отдохнуть, словно я и не спала восемнадцать часов подряд. Кэсси обещает снова пробраться ко мне с фастфудом при первой возможности и спрашивает, не хочу ли я что-то передать Джошу. Я хочу сказать ему тысячу вещей, но не могу подобрать правильные слова, поэтому просто говорю – нет. Эпилог – Ты уверена, что готова к этому? – спрашивает Кэсси, опуская ладонь на мою руку. Сегодня у нее ярко-розовые ногти, еще она покрасила светлые волосы с медным отливом в темно-рыжий, а кончики – в голубой. Кэсси все еще придерживается мнения, что новая прическа помогает справиться с любыми проблемами. Универсальное средство! – Нет. – У меня слегка дрожат руки, и я прижимаю их к бокам, чтобы скрыть это от старшего инспектора Гаррисона. – Просто выслушайте все, что она вам скажет, – говорит мне офицер полиции. – Я предпочту, чтобы вы сами услышали это. Я смотрю на мужчину, который сидит на диване рядом со мной. Ник – мысленно я продолжаю называть его Ником, по крайней мере, пока – ободряюще мне улыбается. Марка больше нет. Он не смог выбраться со склада после того, как спас мне жизнь. Я пролила много слез. Оплакивала мужчину, которого любила, и еще мне было жалко себя: я с грустью думала о том, что могло бы быть между нами. Последним его делом на этом свете стало спасение моей жизни, и я старалась об этом не забывать даже после того, как в полиции мне сообщили об эксгумации гроба с телом моего сына. Там на самом деле лежали останки ребенка, но это был не Дилан. Полицейский кивает, сообщая мне, что она здесь. В горле появляется комок, к лицу приливает кровь. Это нервы. Я рада, что все происходит там, где я чувствую себя комфортно, по крайней мере, все сделано на моих условиях. Миссис Мэттьюс выглядит точно так же, как при нашей предыдущей встрече всего несколько недель назад, когда я получила фотографию сына. Мы виделись в кафе у Роузи, а потом еще перед зданием библиотеки. Ее длинные светлые волосы сейчас заколоты сзади, но выглядит она точно так же нервно. Она словно несет на плечах тяжеленный груз. Только на этот раз я знаю, почему у нее такой вид. Я знаю, кто она. Кэсси встает, смотрит на Ника и кивает в сторону двери. Они оба снова улыбаются мне и уходят, не произнеся ни слова. Старший инспектор Гаррисон обещал дать мне выслушать эту историю без свидетелей (в конце-то концов, он сам ее уже слышал), но я все равно удивляюсь, когда он встает, чтобы выйти из комнаты. С минуту мы сидим молча, ни одна из нас не знает, с чего начать. – Я потеряла дочь, – внезапно произносит Ребекка Мэттьюс, удивляя меня. Она не смотрит мне в глаза, сосредоточивается на заусенце у ногтя большого пальца и теребит его, пока говорит. – Ей было двадцать два года, когда она исчезла. Она была больна. Но, знаете, легче не становится никогда. Да, конечно, вы знаете. Она смущается. – Я приняла как факт, что она больше никогда не вернется. Мой муж был потрясен и убит горем. Он не мог понять, почему наша красивая девочка вдруг взяла и бросила нас, даже не попрощавшись. Но она была взрослым человеком, могла делать все, что хотела. Официально она не была признана пропавшей, просто не хотела, чтобы мы знали, где она. Я вижу боль и обиду у нее в глазах. Она сейчас рассказывает все это мне, незнакомому человеку, но долгие годы она скрывала эти чувства ото всех, улыбаясь, несмотря на боль, когда ее друзья говорили об успехах своих детей. – Продолжайте, – мягко подбадриваю ее, пытаясь не показаться нетерпеливой. Мне же очень хочется все побыстрее услышать. Похоже, это не помогает. Судя по виду, женщина сейчас находится в месте, до которого мне не дотянуться. Однако минуту спустя Ребекка делает небольшой вдох и продолжает. – Четырнадцать лет мы не видели и не слышали ее. Никаких контактов вообще! И вдруг она появляется у нас на пороге, словно уезжала всего на неделю. Сообщила, что вышла замуж и родила ребенка, но отец малыша умер. Ей требовалась наша помощь с ребенком. Красивым трехмесячным мальчиком. У меня учащается сердцебиение. Я чувствую, как сердце колотится в груди. – Наверное, вы испытали огромную радость, – говорю, стараясь сильно не давить на нее. Однако, услышав эту фразу, она улыбается. Улыбка у нее восхитительная, озаряет все ее лицо. – Да, это была радость, – признает женщина. – Он просто фантастический мальчик, такой красивый, здоровенький, толстощекий. Теперь ему четыре года. Да вы, конечно, сами это знаете. Я просто хотела вам сказать при личной встрече, что мне очень жаль. Конечно, я знаю. Полиция сразу же сообщила мне, как только они нашли четырехлетнего «сына» Дженнифер Мэттьюс, проживающего с бабушкой и дедушкой. Тесты уже сделали, результаты скоро будут готовы. – Я понятия не имела о делах своей дочери, об обстоятельствах, в результате которых Саймон оказался у нас. Ничто не вызвало у меня подозрения. – Она говорит ровным монотонным голосом, словно зачитывает заявление в суде. – У меня не было оснований считать, что Дженни нам врала, что Саймон не ее ребенок. Я понятия не имела! – Да, вы говорили. – Я очень стараюсь не разозлиться. Во-первых, любая эмоция все еще приносит мне физическую боль. Во-вторых, я на самом деле знаю, чего все это ей стоит. – Вначале Дженни оставляла Саймона у нас на выходные, – продолжает миссис Мэттьюс. – Затем к выходным стали добавляться и другие дни. Ну а потом он стал постоянно жить у нас, а дочь только его навещала. В конце концов и визиты стали редкими. Хорошо, если мы видели ее раз в месяц. «Она забрала у меня ребенка и отдала его другим людям. Она лишила меня ребенка, а потом его отдала». – Месяц назад к нам пришел мужчина, искал Дженнифер. Он спрашивал про ее сына, только называл его Диланом. Саймон тогда гулял с моим мужем, и я почему-то сказала тому мужчине, что мы уже много лет не видели Дженнифер. Не знаю, что заставило меня соврать. Именно тогда я поняла, что тут что-то не так. Если кровь на самом деле может застыть в венах, мне кажется, это сейчас происходит со мной. Все волоски на руках встают дыбом, холодок пробегает по спине. Ребекка Мэттьюс этого не замечает и продолжает свой рассказ, я вижу решительность на ее красивом лице. Мэттью Райли стоял совсем рядом с тем местом, где находился мой сын. Появился бы несколькими минутами позже – и встретил бы мальчика, которого искал. Если б он чуть задержался, то вполне вероятно, что они с женой остались бы живы. – Что было дальше? – стараюсь не допустить враждебность в свой голос. Если эта женщина сейчас уйдет, возможно, мне больше никогда не удастся ее найти. – Он представился другом Дженнифер и сказал, что знал отца ребенка, Марка Вебстера. После того как он ушел, я нашла в Интернете Марка и поняла, что с вами случилось. Я посвящала все свое время нашему внуку и не смотрела новости. Но даже если б и увидела сообщения о вас, то не смогла бы совместить эти два события. Дженнифер никогда не упоминала Марка. Мой разум старается все это переварить. Мне приходится сжимать зубы, чтобы не начать выкрикивать вопросы ей в лицо. – Я все еще не была уверена. Но я нашла фотографию Дилана в одной старой статье в Интернете. Мне следовало пойти в полицию, как только я поняла, что случилось, но я боялась того, что может устроить Дженнифер и мой муж. Он так любит Саймона, я не могла его предать. Не хотела быть человеком, который сообщит ему правду. После смерти Дженнифер я просто не могла продолжать жить, как жила. Он – наш маленький мальчик, это все, что у нас осталось от нашей дочери. Я обрадовалась, когда полиция нас нашла. – Вы отправили мне фотографию, – говорю я. Ребекка кивает. – Я не знала, что делать, – признается она, ломая руки. – Я ожидала появления полиции в любую минуту, но никто не приходил. Мой муж убил бы меня, если б узнал, что я сделала, но я не могла притворяться, будто не знаю, кто Саймон на самом деле. Я – мать, миссис Вебстер, и есть вещи, которые может понять только мать. Именно поэтому я должна была предпринять эту попытку – заставить вас действовать, самой попытаться все узнать. Я понятия не имела, что эти молодые люди творили с девушками много лет назад. Я киваю и позволяю ей молча плакать. В ее истории счастливого конца не будет. – А расческа и одеяльце? – Дженнифер принесла одеяльце, когда впервые появилась с ребенком. Он с ним не расставался. Прекратил с ним спать только в прошлом году. Мысль о том, что у моего сына была все эти годы маленькая часть меня, наполняет меня радостью. – Я видела вас. В кафе. И перед библиотекой. Вы приехали искать меня в Ладлоу. Кажется, это было целую вечность назад. Ребекка кивает. – Я сказала мужу, что отправляюсь на поиски Дженнифер, чтобы попробовать уговорить ее навещать Саймона. Именно тогда я принесла конверт с фотографией и подбросила статью вам в сумку. Чтобы вы подвергли сомнению ту версию, которую вам представили. – Как вы меня нашли?