— Похоже на то. — Она не жалуется, просто констатирует факты, ее собственная тарелка так же нагружена, как и моя. Мы возвращаемся в гостиную, чтобы поесть и посмотреть, сможет ли Бреннон ухитриться приготовить сладкий десерт, который выглядит как пикантная еда. — Мне нравится этот вызов, — говорит мне Райан, запихивая в рот вилку лапши. Мило. Очень мило. Мне нравится, что в моем присутствии она не напускает на себя важность и не пытается произвести на меня впечатление. — Он должен сделать десерт похожим на курицу с картофельным пюре. Я прекрасно понимаю. — Это выведет ребенка из себя. Мы уже дважды видели, как он плачет. Я наклоняюсь, вилка подвешена на полпути ко рту, пока мы с тревогой ждем, что что-то пойдет не так. Удивительно, но Бреннон не тот, кто переживает срыв во время этой части шоу; это Адам, двенадцатилетний самопровозглашенный король пирогов из Коннектикута. Сильной стороной Адама не являются детали. Все, что он так старательно выпекал, изо всех сил пытаясь сделать свой десерт похожим на тако и сальсу, рассыпается. Кокос, в который он добавил пищевой краситель, слишком зеленый, чтобы быть похожим на салат, клубничные «помидоры» слишком красные, бисквит, который он использовал в качестве оболочки для тако, слишком толстый. Все получилось не так, как он планировал, и парень теряет самообладание, топает ногой и бьется головой о стойку еще до того, как начал расставлять десерт, чтобы представить его судьям. — АХ ТЫ, МАЛЕНЬКИЙ ТРУСИШКА! — кричу я. — СОБЕРИСЬ. — Даллас! — ругает меня Райан в тысячный раз, шокированная, но восхищенная. Я вижу по ее глазам, что она забавляется, но не признается в этом, потому что неполиткорректно высмеивать маленьких детей, которые делают все возможное. — Что? — я пожимаю плечами. — Меня же никто не слышит. — Я тебя слышу. Я закатываю на нее глаза, доедаю говядину и брокколи на своей тарелке, прежде чем перейти к ло-мейну. Это то, что нужно. И кто бы мог подумать, что меня так развлекут крошечные повара? Когда мы оба закончили есть, я встаю. Беру тарелку Райан и иду с мусором на кухню, навожу порядок, прежде чем вернуться, и приношу ей еще воды, потому что я внимательный засранец. — Могу я задать тебе вопрос? Она смотрит на меня. — Конечно. — Почему ты согласилась помочь мне? — Честно? Я фыркаю. — Нет. Я хочу, чтобы ты солгала. Это сарказм, но она все равно смеется. — Я согласилась помочь тебе, потому что думала, что могу помочь тебе. — Что ты имеешь в виду? — Не знаю, говорила ли я тебе об этом, но мои родители — брачные консультанты. Так что вполне логично, что я кое-что почерпнула по пути, слушая, как они работают и все такое. — Логично. Но какое отношение это имеет ко мне? — Эм... ну, я просто подумала, что тебе нужно немного поучиться тому, как обращаться с людьми. В смысле? Что за фигня? — Еще раз, что ты имеешь в виду? — Я имею в виду, не пойми меня неправильно, но я просто подумала, что раз ты был достаточно черствым, чтобы бросить меня вместо своего друга, то ты черствый и в других отношениях, и, возможно, тебе не помешают советы по обращению с женщинами. Я пристально смотрю на неё. Она что, блядь, шутит? — И как, по-твоему, я обращаюсь с женщинами? Я тщательно подбираю слова, искренне желая узнать, осталось ли ее мнение обо мне таким же, как в день нашего знакомства — или даже таким же, как в ту ночь, когда мы впервые подурачились, потому что прятались от остальной части дома. Я думал, мы с этим покончили. Разве я не объяснил ей, что сейчас мне никто не нужен в моей жизни? Я не хожу на свидания не потому, что я козел по отношению к людям; а потому, что... ...я не думаю, что у меня хватит сил. Потому что мне нравится сидеть дома после игр, есть еду, бездумно смотреть телевизор и не развлекать людей. Потому что мне нравится смотреть старые фильмы в кинотеатре и избегать толпы. Потому что я хочу чего-то настоящего, с кем-то приземленным, кто честен. Потому что у меня нет времени отсеивать всю эту чушь. И золотоискательниц. И охотниц за бутсами. И… — Ты прекрасно с ними обращаешься. Я вижу это теперь, когда мы провели больше времени вместе, так что прости, что думала, что ты относишься ко мне как к дерьму. Это не так. Нет, я не отношусь к ней как к дерьму. Я обдумываю эту информацию, глядя на телевизор, но ничего не видя на экране. Дерьмо. Мой мозг. — Так вот что ты обо мне думаешь, а? — Нет, — она делает паузу, затягивая молчание. — Больше нет. Больше нет. Невысказанные слова повисают в комнате, задерживаясь. — То, что я не флиртую с женщинами и не даю им ложных надежд, не вставляю свой член в каждую, кто захочет, не означает, что я мудак. Если уж на то пошло, я думаю, что это делает меня вполне приличным парнем. По крайней мере, я не придурок. Все знают, чего от меня ожидать в любое время. Никаких игр в угадайку. Мой техасский говор звучит все сильнее и сильнее, чем больше я расстраиваюсь. Райан кивает. — Все верно. Я просто... — Она теребит край халата. — Не собираюсь лгать. Я подумала, что тебя нужно исправить. — Исправить? — Да. Я думала, что тебе нужна помощь в отношениях. Именно поэтому я согласилась на эти фиктивные отношения. Глава 25