Передняя комиссура располагается под мозолистым телом. Она соединяет бессознательные лимбические структуры обоих полушарий и передает между ними информацию, связанную с эмоциями. Однако она не соединяет сознательные области мозга и поэтому не может обеспечить обмен словами и мыслями. В одном эксперименте участвовала N. G., домохозяйка из Калифорнии. В ходе эксперимента она сидела перед экраном с черной точкой в центре. Испытуемую просили пристально смотреть в точку, чтобы все расположенное по сторонам от нее воспринималось лишь одним полушарием. Затем справа от точки появлялось изображение чашки. Изображение проецировалось на экран всего около двадцатой доли секунды. Этого достаточно, чтобы мозг зарегистрировал появление изображения, но недостаточно, чтобы успеть направить на него взгляд, сфокусировавшись и послав соответствующую информацию в оба полушария. В итоге изображение регистрировалось только левым полушарием, а правое ничего не знало, потому что структура, в норме соединяющая левое полушарие с правым (мозолистое тело), была у нее перерезана. Когда испытуемую спросили, что она видела, она ответила то же, что ответил бы любой здоровый человек: “Чашку”. Загадка леворукости Более 90 % населения Земли — правши. Так было на протяжении всей человеческой истории: исследования орудий труда, используемых начиная с каменного века, показывают, что подавляющее большинство людей с давних пор выполняет сложные манипуляции, требующие участия одной руки, преимущественно своей правой рукой. Праворукость тесно связана с главенством левого полушария. Но как обстоят дела у тех 5-8 % людей, кто пользуется преимущественно левой рукой? Представляет ли собой их мозг что-то вроде зеркального отображения нормального мозга? Не совсем так. Хотя у 95 % правшей речевые зоны располагаются исключительно в левом полушарии, среди левшей изменчивость устройства мозга гораздо выше. Среди левшей речевые зоны располагаются только в левом полушарии примерно у 70 %. У большинства из остальных 30 % речевые зоны, по-видимому, имеются в обоих полушариях12. Можно ли считать леворукость патологией? В истории человеческой культуры примерно такое отношение к леворукости как раз и преобладало, и почти в любом языке есть хотя бы какое-нибудь уничижительное слово, однокоренное прилагательному, означающему “левый”. Французское gauche используется в английском в значении “неловкий”, а итальянское mancino означает и “левый”, и “нечестный”. Одно из самых суровых обвинений в адрес левой стороны содержится в Библии: в Евангелии от Матфея о Страшном суде сказано, что Бог отделит овец от козлов, поставив первых справа, а вторых слева, и первым даст вечное блаженство, а вторых отправит в неугасимое пламя13. Учитывая авторитет, подкрепляющий этот предрассудок, неудивительно, что родители леворуких детей нередко прикладывали все усилия, чтобы заставить их научиться пользоваться преимущественно правой рукой. Тот факт, что многим детям это удавалось и они стали казаться правшами, несмотря на устройство головного мозга, определяющее их предрасположенность к леворукости, с давних пор затрудняет исследования в этой области. К моменту рождения ребенка его праворукость или леворукость уже вполне определена. Более того, первые признаки того либо другого можно наблюдать еще на шестнадцатой неделе внутриутробного развития14, когда большинство зародышей начинают демонстрировать явное предпочтение к сосанию большого пальца правой, а не левой руки. Согласно современным научным представлениям о леворукости, у одних людей она просто генетически предопределена и не имеет большого значения, хотя у других она развивается в результате какого-либо нарушения, происходящего в ходе внутриутробного развития или вскоре после рождения и затрудняющего нормальное формирование преобладания левого полушария и правой руки. Роль такого нарушения могут играть слабые повреждения мозга, влияющие на рост левого полушария в критический период развития, или аномалия программированной гибели нейронов, или неспособность некоторых из них находить определенные для них места в мозге. Среди близнецов доля левшей составляет 20 % — гораздо больше, чем соответствующий показатель для всех людей, вместе взятых, и отдельные исследователи высказывали предположение, что некоторые (возможно, даже все) левши, не имеющие братьев или сестер-близнецов, представляют собой выживших из пар двойняшек15. Нарушения выбора преобладающего полушария могут вызываться при этом незначительными повреждениями, переносимыми в ходе конкуренции с братом или сестрой-близнецом за ограниченные ресурсы материнского организма, либо какой-либо травмой или дефицитом этих ресурсов, повлекшими гибель нерожденного брата (сестры). Кроме того, праворукость или леворукость могут отчасти определяться генами. В частности, установлено, что особая разновидность гена LRRTM1 (сокращение от leucine-rich repeat transmembrane neuronal 1 — богатый лейцином трансмембранный нейрональный [белок] 1) положительно коррелирует с леворукостью, а также с повышенной вероятностью развития некоторых неврологических расстройств, в том числе шизофрении16. Согласно одной интересной теории, леворукость неизбежно имеет последствия, выходящие далеко за рамки такой простой вещи, как выбор руки, используемой при письме. Стэнли Корен, профессор психологии из Университета Британской Колумбии, утверждает: ему удалось продемонстрировать, что левши умирают в среднем на девять лет раньше правшей17. Если это действительно так, его открытие согласуется с данными, указывающими на связь леворукости с целым рядом физических аномалий, большинство которых восходит к нарушениям развития или иммунным расстройствам. К таким аномалиям относятся астма, проблемы с пищеварительным трактом или щитовидной железой, миопия, близорукость, дислексия, мигрень, заикание и аллергии. С другой стороны, леворукость положительно связана с разнообразными творческими способностями, а одно исследование показало, что среди мужчин, учившихся в колледже, левши в среднем на 15 % богаче правшей, а среди окончивших колледж левши богаче правшей на целых 26 %18. Правшей среди людей почти в девять раз больше, чем левшей. Затем в левой части экрана промелькнуло изображение ложки, регистрированное лишь правым полушарием. На этот раз, когда испытуемую спросили, что она видела, она ответила: “Ничего”. После этого экспериментатор попросил испытуемую протянуть левую pvKy и выбрать из числа не видимых ей предметов такой же, как тот, что ей только что показали. Она ощупала эти предметы, ненадолго задержавшись на чашке, ноже, ручке и расческе, после чего уверенно остановилась на ложке. Пока ложка, скрытая за экраном, была в руке испытуемой, экспериментатор спросил, что та держит. “Карандаш”, — ответила она. Хотя на первый взгляд этирезультаты кажутся необъяснимыми, они дали Сперри и его коллегам исключительно ясную картину того, что происходило при этом в мозге испытуемой. Пациентка была правшой, а к тому времени ученые уже хорошо знали, чю речевая способность обеспечивается у большинства правшей одной из зон левого полушария. И поэтому, когда изображение чашки регистрировалось левым полушарием, испытуемая видела его и могла без труда назвать предмет, но когда оно регистрировалось правым полушарием, испытуемая не могла сказать экспериментатору, что она видит, поскольку ее правое полушарие было лишено способности говорить. Ответ “Я ничего не вижу” исходил из левого полушария — единственного способного давать ответы. При этом, поскольку левое полушарие было изолировано от правого, оно говорило совершенную правду: оно действительно ничего не знало о показанном изображении ложки, потому что поступившая информация об этом не достигла левого полушария из-за перерезанного мозолистого тела19. Однако это не означает, что информация об изображении ложки вообще не была получена. Когда N. G. попросили, пользуясь левой рукой, выбрать предмет, соответствующий увиденному, именно знания правого полушария (связанного, напомню, как раз с левой рукой) позволили ей справиться с заданием и остановить свой выбор на ложке. Но когда экспериментатор попросил N. G. сказать, что именно она выбрала, возникла проблема: правое полушарие не могло ничего сказать. Вместо этого вмешалось левое полушарие и поступило в соответствии с логикой. Поскольку оно не знало об изображении ложки, оно не могло знать, что левая рука выбрала ложку, а не что-либо иное. Оно не могло видеть ложку, потому что сжимавшая ее рука была за экраном, и не могло ощупать сжимаемый предмет, потому что сенсорные сигналы от левой руки поступали, как и положено, в правое полушарие, где (из-за перерезанного мозолистого тела) они и оставались. Левое полушарие знало, что в левой руке что-то было, но вынуждено было гадать. Умозаключения хорошо даются левому полушарию, и вот, угадывая скрытый за экраном предмет, оно рассудило, что таким предметом вполне может быть карандаш. Поэтому пациентка и сказала: “Карандаш”. Эксперименты с изображениями ложки и чашки показали, что знания об окружающем мире не передаются у пациентов с разделенным мозгом из одного полушария в другое. А как насчет сигналов, связанных с эмоциями? Для передачи информации из коры (мыслящих областей) одного полушария в другое служит лишь один проводящий модуль — мозолистое тело. Но под мозолистым телом пролегает более древний путь между полушариями — передняя комиссура. Она соединяет глубокие подкорковые участки мозга, в совокупности образующие лимбическую систему. Здесь, в недрах головного мозга, формируются эмоции в своем изначальном виде: сигнальные звонки, реагирующие на угрозу, регистраторы неискренних улыбок и механизмы активации полового влечения при виде привлекательного человека. Все это происходит бессознательно, но лимбическая система прочно соединена миллионами двусторонних нейронных связей с сознательными зонами коры больших полушарий. Все сведения, входящие в сознательные области мозга, поступают из коры в лимбическую систему, где (если эти сведения имеют эмоциональное значение) на них возникает базовая ответная реакция. Такая реакция передается обратно в большие полушария, где она обрабатывается, преобразуясь в сложные, контекстно-зависимые ощущения, которые мы называем страхом, гневом, смущением или любовью. У пациентов с разделенным мозгом эти сложные проявления эмоций из одного полушария не могут проходить в другое, но по передней комиссуре могут передаваться базовые эмоциональные реакции, возникающие на подкорковом уровне. Устройство этой системы немного напоминает устройство двух башен, на первом этаже соединенных друг с другом проходом, что позволяет попадать на другие этажи лишь на лифте, имеющемся в каждой башне. Когда в правое полушарие пациента с разделенным мозгом поступают изображения безмятежных картин, это вызывает у него эмоциональную реакцию, даже если он не осознает, что он видит. Это продемонстрировали Майкл Гаццанига из Калифорнийского университета и Джозеф Леду из Нью-Йоркского университета. Они поставили ряд опытов со второй группой пациентов с разделенным головным мозгом. В этом им помогло устройство, которое разработал еще один исследователь разделенного мозга — Эран Зайдель, создавший специальные контактные линзы, преломляющие попадающий в глаза свет так, что образ любого находящегося в поле зрения предмета проецируется либо на одну, либо на другую сторону сетчатки. С такими линзами испытуемые больше не могли наблюдать все, что попадает в поле зрения, просто вращая глазами, поэтому исследователи получили возможность сообщать каждому полушарию в отдельности гораздо больше подробных сведений. В одном из своих экспериментов Гаццанига и Леду показывали правому полушарию пациентки с разделенным мозгом ряд видеороликов, в числе которых были кадры о том, как один человек толкал другого в огонь. При этом V. Р. не осознавала, что именно она видела, точно так же как N. G. в проведенном ранее эксперименте Роджера Сперри не осознавала, что видела ложку. Испытуемая рассказывала экспериментатору: “Кажется, я видела белую вспышку и, может быть, какие-то деревья, с красными листьями, как будто осенью... Не знаю, почему, но мне страшно... Что-то я нервничаю. Мне здесь не нравится... А может, это вы сделали так, чтобы я разнервничалась?” Затем она понизила голос и доверительно сообщила экспериментатору: “Я знаю, мне нравится д-р Гаццанига, но сейчас он меня почему-то пугает”. Бессознательные эмоциональные реакции подобного рода наблюдались и в тех опытах, где правому полушарию демонстрировали, напротив, приятные образы. Гаццанига и Леду установили, что просмотр правым полушарием роликов, показывающих прибой на океанском берегу, зеленый лес и тому подобное, вызывал у испытуемых спокойствие и безмятежность. Ясно, что правое полушарие, при всей его бессловесности, способно вызывать в сознании определенные ощущения. Но что при этом в нем происходит? Можно ли сказать, что правое полушарие обладает собственным видением вещей, собственным мнением, даже собственной личностью? Что оно сказало бы, умей оно говорить? Судя по всему, у исследованных Сперри пациентов с разделенным мозгом правое полушарие было почти полностью лишено дара речи, но среди пациентов Гаццаниги и Леду нашлось двое таких, у которых речевые способности определялись не только левым, но и правым полушарием. Опыты, проведенные с этими пациентами, помогли разобраться в широком спектре различий полушарий, и у одного из тех двоих был впервые зарегистрирован речевой сигнал, исходящий исключительно из правого полушария. Данный сигнал состоял всего из двух слов, но (как нам предстоит убедиться) слова эти со всей определенностью доказывали, что “раздвоение личности” может быть не просто фигурой речи. Раздвоение личности Пациентка М. Р. очень неплохо справлялась с приготовлением омлета, пока ее левая рука не “помогла ”, бросив на сковородку сначала пару неразбитых яиц, а затем неочищенную луковицу и солонку. Кроме того, левая рука временами преднамеренно мешала правой выполнять какое-либо задание. В одном из таких заданий испытуемую просили засунуть правую руку в небольшое отверстие “Не могу, — ответила пациентка, - ее не пускает другая рука”. Действительно, левая рука крепко держала правую за запястье. Результаты исследования одного случая20. Можете ли вы представить себе, каково это — потерять контроль над одной из собственных рук? Беспомощно смотреть, как она расстегивает на вас пуговицы рубашки через несколько секунд после того, как вы застегнули их другой рукой, и не знать, как этому помешать, или как она берет ненужные вам вещи в супермаркете и кладет их вам в карман? А может быть, делает и кое-что похуже, например, когда вы протягиваете другую руку, чтобы нежно погладить своего любимого или свою любимую, бьет его или ее изо всех сил по другой стороне тела? Известны случаи, когда все это происходило с людьми душевно здоровыми и, казалось бы, во всех других отношениях вполне нормальными. Медики называют подобные нарушения случаями интермануального конфликта. Исследователи между собой называют это явление синдромом доктора Стрейнджлава. Синдром чужой руки развивается у людей, получивших повреждения головного мозга, отделившие те его участки, которые вызывают движения одной из рук, от тех участков, которые в норме направляют или подавляют подобные движения. В некоторых случаях такие участки отделяются друг от друга в результате отключения или разрыва проводящих путей, соединяющих полушария. Иногда люди, страдающие синдромом чужой руки (например, М. P, испытывавшая вышеописанные затруднения при приготовлении пищи), перенесли инсульт (закупорку или разрыв сосудов, снабжающих кровью мозг), иногда подверглись операции по разделению мозга. Каждое из больших полушарий управляет физическими компонентами собственной области действия — преимущественно противоположной половины тела (хотя некоторые лицевые нервы работают немного иначе). Так, чтобы вытянуть правую ногу, требуется движение, вызываемое левым полушарием, и наоборот. Однако “верховное командование” движениями закреплено за господствующим полушарием (обычно левым). Именно оно принимает само решение вытянуть ногу. Командование левого полушария осуществляется через посылаемые им по мозолистому телу в правое полушарие сигналы, обычно тормозные. Эта система позволяет мозгу исправно функционировать: в одной черепной коробке нет места двум командирам. Однако если разорвать связь между полушариями головного мозга, то при некоторых обстоятельствах система командования может давать серьезные сбои. У пациентов с разделенным мозгом тормозные сигналы не могут проходить из одного полушария в другое, хотя в большинстве случаев это и не имеет значения, потому что каждое из полушарий настолько твердо знает свою роль, что и без связи с другим способно нормально выполнять свои функции. Но похоже, что иногда правое полушарие решает, что ему также следует принять участие в чем-либо, чем уже с успехом занимается левое, и в отсутствие нормальной связи между ними последнее оказывается не в состоянии помешать первому делать то, что заблагорассудится. Тогда два полушария могут в прямом смысле начать драться за управление телом. Одна женщина, головной мозг которой был разделен надвое хирургическим путем, стала тратить на утреннее одевание целые часы, потому что “чужая” рука пыталась выбирать не ту одежду, которую ей самой хотелось надеть. Каждый раз, когда она собиралась протянуть правую руку, чтобы взять какой-нибудь предмет одежды из шкафа, левая рука стремительно хватала что-нибудь другое. Вцепившись в тот или иной предмет, она ни в какую не хотела его отпускать, и женщина не могла заставить мятежную руку подчиняться. Несчастной приходилось или надевать то, что брала левая рука, или звать кого-нибудь на помощь, чтобы разжать пальцы. (Интересно, что одежда, которую выбирала левая рука, обычно была несколько ярче, чем та, которую женщина сознательно выбирала.) “Чужая” рука одного мужчины пыталась снять с него брюки всякий раз, когда он надевал их. У другого “чужая” рука расстегивала рубашку с той же скоростью, с какой другая рука ее застегивала. Пациентке М. Р приходилось перед поездками тратить целый день на сборы, потому что “чужая” рука незамедлительно вынимала из чемодана все, что удавалось в него положить21. В большинстве случаев “чужая” рука ограничивается тем, что делает что-нибудь неприятное или забавное. “Кажется, будто у меня в голове сидят два шаловливых ребенка, которые никак не могут друг с другом поладить”, — делилась впечатлениями М. Р Но бывает и так, что активность “чужой” руки выходит за рамки шалостей. Один пациент рассказывал, что однажды он протянул правую руку, чтобы обнять жену, а левой сильно ударил женщину. “Чужая” рука М. Р. иногда мешала ей выражать свои лучшие чувства: супругу не раз приходилось участвовать в чем-то вроде перетягивания каната, когда одна рука жены пыталась обнять мужа, а другая — оттолкнуть22. Тем не менее, “чужие” руки редко наносят какой-либо серьезный вред, и в мировой практике судопроизводства пока еще не случалось, чтобы обвиняемый в убийстве говорил в свое оправдание, что преступление совершил не он, а его рука. Однако некоторых людей, страдающих синдромом “чужой” руки, бросало в дрожь при мысли, что они могут сделать что-нибудь ужасное. Например, один бедолага боялся спать, опасаясь, что собственная рука задушит его23. Противоречивость “чужих” рук отражает двоякую природу нашего мозга, постоянно работающего с такими дилеммами, как “вперед или назад”, “брать или не брать”, “ударить или убежать”. Что выбрать, обычно решает наше господствующее полушарие, и движения “чужой” руки лишь показывают, что случилось бы, если бы наши внутренние противоречия иногда выходили из-под контроля. Это не означает, что мы вынашиваем тайные намерения: действия, которые мы обычно подавляем, просто-напросто рефлекторны. Тем не менее, мысль о том, что “чужая” рука действует как посланец глубинных пластов нашей психики, исключительно притягательна. На самом деле в представлении о том, что здесь проявляется наше зловредное второе “я”, все же есть доля истины. “Чужая” рука почти всегда оказывается левой, так что ее действиями управляет правое полушарие, которое, как мы знаем, обычно представляет собой бессловесную часть мозга. Его неспособность к общению привела многих исследователей к заключению, что правое полушарие должно быть бессознательным слугой господствующей половины. Но так бывает отнюдь не всегда. Среди пациентов с разделенным мозгом, с которыми в Калифорнийском университете работал Гаццанига, был один, известный под инициалами P.S. Правое полушарие его мозга обладало достаточными речевыми навыками, чтобы понимать короткие фразы и отдельные слова. Еще необычнее было то, что правое полушарие было способно само пользоваться словами для коммуникации. Чтобы общаться с этим пациентом исключительно через правое полушарие, потребовались особые условия эксперимента. Устные вопросы, в отличие от изображений, нельзя адресовать одному из полушарий, даже если мозг пациента разделен. Если вопрос задают обычным способом, левое полушарие сразу перехватывает его и дает ответ, а донести слова только до правого полушария сложно, потому что связь ушей со слуховыми зонами мозга устроена не так удобно для раздельной подачи информации, как связь глаз со зрительными зонами. Леду и Гаццанига обошли эти затруднения, устно адресуя P. S. фразы и вопросы, в которых были специально пропущены ключевые слова, позволяющие понять экспериментатора и правильно ему ответить. Эти ключевые слова сообщались исключительно правому полушарию в виде демонстрируемых надписей. Например, экспериментаторы говорили: “Назовите, пожалуйста, по порядку все буквы в слове...” — а затем на мгновение проецировали слово hobby (хобби) в левой половине поля зрения испытуемого. Благодаря этой хитрости правому полушарию доставалась вся информация, требуемая для ответа. Правое полушарие P. S. не могло генерировать устную речь, но умело писать. Поэтому оно выдавало ответы левой рукой, выкладывая их буквами из “Скрэббла”. Разговор с испытуемым получился, мягко говоря, затрудненным. Но он позволил экспериментаторам во многом разобраться. Различия между полушариями головного мозга находят отражение в лице. Если разделить автопортрет Дюрера (в центре) на две половины и дополнить каждую из них ее зеркальным отображением, мы получим два новых портрета, на которых изображены явственно отличающиеся друг от друга люди. Большинство ответов правого полушария P. S. мало чем отличалось от ответов левого. Но правое отчетливее проявляло симпатии и антипатии. Когда оба полушария по отдельности просили оценить ряд слов (названия пищи либо оттенки цвета какая-либо личная информация, например, собственные имя и фамилия пациента, имена его девушек), правое полушарие закономерно ставило этим словам оценки ниже, чем левое. Еще более впечатляющие различия проявились, когда исследователи стали задавать полушариям вопросы о планах. “Чем вы хотите заниматься, когда окончите колледж?” — спросили они однажды, вначале задав этот вопрос левому (господствующему) полушарию мозга молодого человека. “Я хочу стать чертежником, — ответил тот. — Я учусь на чертежника”. “Чем вы хотите заниматься, когда... ” — на сей раз слово graduate (“окончить колледж”) не было произнесено, а только мелькнуло на экране в левой половине поля зрения испытуемого. Левая рука потянулась к буквам из “Скрэббла”, и, к изумлению всех (и собственному), пациент выложил: AUTOMOBILE RACE [R] (автогонщиком) !24 Эти слова были едва ли не самым длинным вербальным сообщением, когда-либо полученным от подчиненного полушария. Следует предположить, что слова эти передавали не понятие, сформулированное господствующим полушарием и “просочившееся” в подчиненное полушарие, а идею последнего, скрытую и от второй половины мозга, и от мира, с которым оно не могло контактировать, пока такая возможность не была ему предоставлена. Похоже, в черепной коробке каждого из нас сидит бессловесный узник. Неужели сознание являет собой единый поток только потому, что это сознание лишь господствующего полушария? Возможно, двойственность сознания у пациентов с разделенным мозгом (иногда и у любого из нас) отражает извилистость потока сознания, а не существование двух потоков. Или множества потоков. Возможно, существует даже некая параллельная вселенная бесправных и бессловесных вторых ля”. Роджер Сперри, наблюдавший за пациентами с разделенным мозгом, отметил, что “в результате хирургического вмешательства каждый из этих людей приобрел две личности”25. Консервативное левое и либеральное правое полушария Чарльз Брэк. Основатель сайта neuropolitics.org Результаты целого ряда работ указывают на различия политических пристрастий наших левого и правого полушарий. Судя по данным одного исследования, у некоего пациента с разделенным мозгом левому полушарию нравился, а правому не нравился Ричард Никсонi Идея, что консерваторы и либералы демонстрируют принципиальные отличия особенностей восприятия, отнюдь не нова и была впервые высказана еще в 30-х годах. Когнитивные спектры, связанные с консерватизмом и либерализмом, подозрительно напоминают таковые соответственно левого и правого полушарий. Консерваторы склонны мыслить в категориях “черное — белое”, а либералы терпимее относятся к неоднозначности, отражая “пошаговый” когнитивный стиль левого полушария по сравнению со “смутным” подходом правогоii. Консерваторы, в отличие от либералов, больше стремятся к индивидуальной свободе, чем ко всеобщему равенству, потому, что, возможно, первые отличаются более высокой мотивированностью, связанной с повышенной активностью дофаминовой системы. Результаты некоторых исследований указывают, что в левом полушарии дофаминовая активность выше, чем в правомiii. Кроме того, это может быть связано с характерной для левого полушария склонностью делить всех людей по рангу на ряд упрощенных категорий. Консерваторы сильнее, чем либералы, склонны болезненно реагировать на устные угрозы, которые, как известно, вызывают преимущественную активацию миндалины левого полушарияv. Судя по данным опросов, для либералов характерен сниженный уровень расовых предрассудков, а подавление таких предрассудков осуществляется в основном нейронными сетями правого полушарияvi. У консерваторов бывает в среднем меньше половых партнеров, чем у либералов, но первые чаще образуют устойчивые пары и оставляют потомство. Судя по всему, привязанность к партнеру обеспечивается активностью дофаминовой системы, и некоторые данные указывают на то, что влюбленность вызывает более сильную деактивацию правого полушария, чем левогоvii,viii. i Gazzaniga, М. S., and J. Е. LeDoux The Integrated Mind. New York, London: Plenum Press, 1978, p. 153. ii Coney, J., and K. Evans Hemispheric asymmetries in the resolution of lexical ambiguity // Neuropsychologia 8: 3 (2000), pp. 272-282. iii Demaree, H., Everhart, E., Youngstrom, E., and D. Harrison Brain lateralization of emotional processing: historical roots and a future incorporating “dominance” // Behavioral and Cognitive Neuroscience Review 4: (2005), pp. 3-20. iv Knutson, K., Wood, J., Spampinato, М., and J. Grafman Politics on the brain: An fMRI investigation // Social Neuroscience 1: 1 (2006), pp. 25-40. v Gazzaniga, M. S. (ed.) The Cognitive Neurosciences. Cambridge, MA, MIT Press, 2004, p. 1006. vi Richeson, J., et al. An fMRI investigation of the impact of interracial contact on executive function П Nature Neuroscience 6 (2003), pp. 1323— 1328.