Мистер Тоббсон отмер и сорвался с места: – Как вы смеете! Да вы знаете, кто… Его остановило револьверное дуло, уткнувшееся ему в нос. – Не стоит каркать, ворона! – усмехнулся грабитель. – Или мы повыдергаем тебе все перья. Мистер Бонти, будьте любезны: начните с вон тех больших шаров за стойкой – они здесь самые дорогие! Подельник кивнул и приготовил мешок. Одним быстрым движением (у Зои вырвалось непроизвольное «Ах!») он перемахнул через стойку и принялся стаскивать с полок снежные шары: в мешке они при этом и не думали звенеть – видимо, грабители заблаговременно набили его пухом. – А вы, дамы и господа! – обратился господин с револьвером к посетителям. – Не пугайтесь! Вас никто не тронет – нам не нужны ваши тощие кошелечки и ваши дешевые часы. О, нет! Завтра ведь праздник, а мы не настолько бессердечны! В отличие от нашего «доброго» хозяина. Так ведь, выдра злобная? Мистер Тоббсон что-то пробубнил, возмущенно булькнул. Его руки тряслись от негодования и страха. – Так что давайте обойдемся без трагичных обмороков, ненужных криков «Полиция!» и прочих обременительных вещей, договорились? Зачем лишний раз беспокоить наших доблестных констеблей – у них и так сейчас работы невпроворот! Как у вас дела, мистер Бонти? Грабитель с мешком тем временем уже опустошил полки за стойкой и перешел к стеллажам вдоль стен. Зои Гримм следила за каждым его движением, распахнув рот от восторга. Мистер Бонти двигался с невероятной ловкостью – так, будто танцевал. Его руки изгибались под невообразимыми углами, словно в них было больше локтей, чем положено, а длинные пальцы в черных перчатках шевелились плавно и нежно, точно перебирали невидимые струны. Снежные шары перекатывались в его ладонях, как живые, ползали по рукавам пальто, после чего мягко закатывались в мешок. Это было настоящее представление! Зои была восхищена этим зрелищем, но все же не потеряла самообладания. Она незаметно стащила с полки шарик, который ей так приглянулся, и тихонько положила его в карман пальто. Как только карман провис под тяжестью шарика, глаза Зои встретились с двумя яркими и едва ли не искрящимися глазами в прорезях бархатной маски. «Он видел! – пронеслось в голове Зои. – Он видел, как я украла шар!» Мистер Бонти замер. Пальцы Зои задрожали. Грабитель с револьвером устал ждать ответа от подельника и повторил свой вопрос: – Как у вас дела, мистер Бонти?! Грабитель с мешком улыбнулся и подмигнул Зои. – Все замечательно! – отозвался он. – У меня все просто замечательно, мистер Рэкхауз! Грабитель выбрался из-за стойки, подошел к Зои и негромко проговорил: – Вы позволите, мисс? Зои с огорчением засунула руку в карман, но мистер Бонти имел в виду кое-что другое. Он чуть ее отодвинул и взял пару снежных шаров, стоявших на полке за ее спиной. После чего все так же непринужденно двинулся дальше по проходу, собирая свой стеклянный урожай. Посетители лавки, хоть и были испуганы, все же не могли не наделить мистера Тоббсона парочкой колючих, злорадных взглядов. А тот пыхтел от ярости и перекачивался с пяток на носочки от распирающей его изнутри злобы. При этом он бубнил себе под нос: – Я вам задам… вы не спрячетесь… я верну все свои шары… недолго вам ими любоваться… Мистер Рэкхауз, очевидно, устал слушать причитания и угрозы хозяина лавки и легонько стукнул его по носу дулом револьвера. – Не пыжься, Тоббсон. Мы-то знаем, как ты заполучил эти шары и какие грязные делишки проворачиваешь. А шарики мы раздадим бедным детям в Саквояжне и в Гари. Или ты думал, что мы оставим их себе? – Что? Бедным детям? Хозяин лавки едва не разрыдался, представив, сколько грязных пальцев будут трогать его шары. – Ну да, – простодушно проговорил мистер Рэкхауз. – Не у всех в Саквояжне есть денежки, чтобы купить подарки или елку. У многих детей здесь никогда не будет подарка. Но мы с мистером Бонти считаем, что это неправильно. Мы украдем шары у негодяя – и какая-нибудь матрона за вязанием или строгая нянюшка, или сплетники в городском клубе посчитают, что это плохо. Пусть так – нам плевать. Мы – грабители, и это наша работа. Но зато у некоторых детей будут подарки. Мы украдем немного радости для них. У нас нет совести или сожалений. Если ты не можешь купить праздник – укради праздник! Особенно, если поблизости обретается подобный мерзкий тип, ограбить которого – это уже праздник само по себе. – Вы поплатитесь, – прошипел мистер Тоббсон. – Думаете, что вам законы не писаны? Мистер Рэкхауз усмехнулся. – Может быть, они и писаны, но мы не особо вчитывались, знаете ли. Особенно если к этим законам приложил руку кто-то вроде вашего толстозадого приятеля, господина главного судьи Сомма. Покупатели от этих слов испуганно вжали головы в плечи и, не сговариваясь, бросили затравленные взгляды на дверь, словно ожидая, что упомянутый судья вот-вот войдет. Зои слышала это имя прежде, но не понимала, отчего все так реагируют: имя как имя. Какой-то судья, подумаешь! Вот если бы речь шла о продавцах леденцов (у нее имелся неконтролируемый страх перед конфетниками) она бы еще могла понять. Что ж, откуда ей было знать, что упомянутый судья фактически управлял всем Тремпл-Толл, обладал крайне дурным характером, извечно плохим настроением и – что самое страшное – был скор на расправу. За одни только непочтительные слова о нем могли схватить и отправить в тюрьму Хайд. Грабитель с револьвером огляделся и прочитал страх в глазах покупателей. И понял, что этот страх вызван вовсе не ограблением или его оружием, а его словами. – В этом городе есть те, кто не боится этого разъевшегося хряка-судью! – воскликнул он. – Те, о ком пишут в газетах! Те, для кого сделали специальную рубрику «Злодейские будни злодеев Габена»! Человек-из-Льотомна, Пуговичник, Мистер Морок, Свечник и другие! Что это за город, в котором только у злодеев хватает храбрости бросить вызов негодяям-судьям и злыдням-констеблям?! Мистер Тоббсон прищурился и прокаркал: – Не такие уж они и храбрые, раз используют псевдонимы и носят маски! Хотел бы я посмотреть, как Зубная Фея или кто-то из упомянутых мерзавцев явится на Полицейскую площадь или к зданию суда и явит свое настоящее личико. Нет уж, они никогда так не сделают. Потому что они трусы. И вы тоже трусы. Ведь иначе зачем вам маски? Мистер Рэкхауз рассмеялся и легонько постучал себя дулом револьвера по виску. – Не стоит умничать, мистер Тоббсон. – Не теряя из виду хозяина лавки и не снимая своей улыбки с губ, он снова воскликнул: – Как у нас дела, мистер Бонти?! – Все замечательно, мистер Рэкхауз! Опустив в мешок последний шарик, мистер Бонти подошел к подельнику. – Что ж, дамы и господа! – усмехнулся грабитель с револьвером. – Наше шоу подходит к концу! Мы благодарим вас за внимание и за ваше терпение! Счастливых праздников! Договорив, он выхватил из кармана небольшой картонный цилиндрик, зубами рванул петельку на крышке и швырнул его под потолок. В следующий миг раздался грохот, и лавку затянуло бордовое дымное облако… Когда оно рассеялось, обоих грабителей и след простыл. Зои Гримм восхищенно оглядывала клочья стремительно тающего дыма и все гадала, есть ли предел театральности и шикарной манерности испарившихся джентльменов. Что ж, первая за долгое время вылазка в город явно того стоила. Посетители постепенно приходили в себя и покидали лавку. Мистер Тоббсон завопил: «Полиция! Полиция!» А в тени в углу, возле самого дальнего прохода, шевельнулась черная фигура, на которую никто из присутствующих так и не обратил внимания. Человек в потемках спрятал в карман зеркальце, через которое наблюдал за Зои Гримм, и исчез, полностью слившись с тенью. Глава 2. Невзгоды и передряги. Улица Бремроук, самая широкая улица Тремпл-Толл, была запружена. Экипажи толклись на мостовой, застряв в заторе. В их окошках виднелись раздраженные лица пассажиров, а на крышах уже наросли снежные шапки. Не протолкнуться было и на тротуаре. Вечер всегда считался самым оживленным временем в Саквояжном районе, но сейчас здесь собрался едва ли не весь город. Близился праздник, и на Бремроук это было наиболее заметно. Колокольчики над дверьми располагавшихся вплотную друг к другу лавок звенели не преставая. Ярко светились окна и витрины, горели все фонари – просто небывалое дело для Тремпл-Толл. Отовсюду звучала новогодняя музыка, а в воздухе висел пряный сладковатый запах грога и мягкий обволакивающий запах елочной хвои. Джентльмены и дамы сновали от одной двери к другой и всякий раз, когда они снова оказывались на улице, в их руках появлялись все новые свертки или коробки. Возле одной из лавок стоял латунный автоматон в костюме Человека-в-красном: он кутался в объемистую шубу с белой меховой оторочкой, на голове у него сидел алый колпак, а нижняя часть лица скрывалась под накладной седой бородой. В руке автоматон держал большой мешок и механическим голосом интересовался у прохожих, купили ли они уже праздничную елку, не забыли ли приобрести украшения для нее и советовал не затягивать с покупкой новогодних открыток на почте: – Мэм, вы уже разослали открытки с поздравлениями? – Две круглые лампы, служившие автоматону глазами, уставились на шедшую мимо женщину. – Нет, – буркнула та. – Но ведь их еще нужно успеть раскрасить! – добавил неугомонный автоматон. – Поторопитесь! А то ваши близкие и родные не получат от вас поздравления… – Отстань! Ты – ненастоящий Человек-в-красном. Автоматон уже забыл о ворчливой мисс и пристал к тучному господину в клетчатом пальто со своим: «Сэр, вы уже разослали открытки?» Зои Гримм пробиралась через толпу и раздраженно косилась на всех этих в разной степени довольных и предвкушающих что-то людей. Неужели они забыли, что Новогодняя ночь только завтра?! Зачем покупать все заранее?! – Эй, осторожнее! – крикнула Зои какому-то вальяжному мистеру, задевшему ее плечом, но ее окрик потонул в шуме улицы, а грубиян даже не повернул головы. В воздухе висели хлопья медленно опускающиеся на землю снега. Несмотря на то, что было не так уж и холодно, в толпе прохожих Зои чувствовала, что замерзает. Ей было одиноко. Еще более одиноко, чем обычно. Лица кругом походили на пятна, голоса смешивались и сливались в неразборчивое ворчание: дети уговаривали родителей купить им что-то, кто-то обсуждал с кем-то грядущий праздник, еще кто-то возмущался взвинченными ценами.