– Никаких вилок, – заявил вредный Соби. – Раз у нас обед в японском стиле, то и есть будем хаси. Я недоумённо воззрилась на него. Смотрите, как раскомандывался! Почувствовал себя хозяином положения? – Извини, но я буду есть вилкой, – пока ещё спокойно возразила я. Соби устало вздохнул, отставил бутылку. – Ты не умеешь есть палочками? – догадался он. – Ни разу в жизни ими не пользовалась, – без какого-либо стыда ответила я. – Так давай я тебя научу. – Не надо. Но Соби уже загорелся. – Давай, это проще, чем кажется. – Парень вскочил с места и, нависнув надо мной, азартно принялся за обучение. – Одну палочку зажимаешь межу этими пальцами, вторую – между этими. Она подвижная. Вот так, как клюв аиста. Теперь берёшь кусочек… – Не получается. – Потому что пытаешься двумя палочками двигать. Нижней поддеваешь, верхней придерживаешь. Давай, сорэ-ва кантан-ни50. – Нет, неудобно. – Я с нервом отложила палочки. – Не капризничай, – мягко отозвался Соби. – Попробуй ещё раз. Бери палочки… – Не понимаю, какая разница, чем я буду есть? Полная негодования я повернулась к моему наставнику, и мой взгляд тут же упёрся в лицо парня. Оно находилось так близко, что можно было рассмотреть каждую его чёрточку, сосчитать все реснички вокруг невинно-распахнутых раскосых тёмно-карих глаз. – Никакой разницы, – проговорил Соби. – Я только хотел… Он только хотел немного праздника, только хотел несколько минут почувствовать себя дома, чуть-чуть приблизить Родину. Разве он хотел многого? Совесть снова грубо упрекнула меня в эгоизме, заставив устыдиться своего поведения. Я вернулась к тарелкам и взяла в руки палочки. – Вот так? Правильно держу? – Да. Не зажимай слишком сильно. Милена, если тебе действительно неудобно… – Отстань. Дай сосредоточиться. – Нижнюю старайся не шевелить. Вот… Вот! Получилось! Аппарэ! Мне и в самом деле удалось подцепить кусочек какого-то овоща, поднять его и перенести к себе на тарелку. Потом так же поступить и со вторым кусочком. Действительно несложно! Мне даже понравилось. Видать, совсем я одичала при своей жизни затворницы: никуда не хожу, ни с кем не общаюсь, не пробую новых блюд, и в жизнь ничего нового не впускаю. Лишь ворчу и критикую, как бабка старая. Не то что Анжела, которая всё умеет, всё знает и чувств своих не стесняется. Я кинула взгляд на подругу. Всё это время, Анжела вела себя предельно скромно; наблюдая за моим обучением, не проронила ни одного слова, ни разу не хихикнула, не съязвила. На моём фоне сама доброта и нежность. Для Соби старается, не иначе. Надеется, что он ей поверит. Я покосилась на Соби, который уже вернулся на своё место и теперь с довольной миной наполнял рюмки сакэ. Вот мы дурёхи. Очевидно, что парня сейчас не волновали ни мои угрызения совести, ни душевные муки Анжелы. Предстоящий праздник живота увлекал его гораздо сильнее. – Я предлагаю выпить за наше перемирие, – взяла слово Анжела, когда мы все подняли свои рюмки. – Ещё раз прошу у вас прощения за мой ужасный предательский поступок. Милена, Соби, вы такие хорошие… Мне бы очень хотелось остаться вашим другом. – Больше не поступай так, Анжела-тян, – со всей серьёзностью отвечал ей Соби. – Ни с нами, ни с другими. Доверие трудно приобрести, но очень легко потерять. Я согласен на перемирие. Кампай! Парень не спеша выпил сакэ и прикрыл глаза от удовольствия. – Словно домой вернулся, – выдохнул он. Пир начался. После второй рюмки застольная беседа оживилась. Говорил в основном Соби, веселя нас анекдотами, смешными историями о себе и своих друзьях. Анжела тоже вспомнила несколько курьёзных эпизодов из её жизни, наполненной путешествиями и новыми знакомствами. И только мне на ум не приходило ничего интересного. Даже тоска взяла от того, что моя жизнь столь скучна и однообразна. Приятное на вкус сакэ пилось легко, однако безобидным оно не было. Даже при обилии закуски я довольно скоро почувствовала, как алкоголь всё больше заполняет мой разум. Вот пустые бутылки убраны со стола, выставлены полные. Анжела успокоилась и расслабилась, вновь став самой собой; глаза её снова кокетливо блестели, а звонкий смех разливался по помещению. Соби чувствовал себя отлично, будто и не болел вовсе. Выглядел он вполне трезвым, только голос его стал громче, а жесты активнее. Себя я со стороны не видела, однако уверена, что моё хмельное состояние тоже всем было заметно. За окном сгущались вечерние сумерки, а у нас продолжались пир и веселье. Тарелки постепенно пустели, мы постепенно наедались. И напивались. Когда очередная пара пустых бутылок была снята со стола, мои мысли совсем обленились, а язык нёс всякую чушь. Утешало то, что Анжела пребывала в таком же состоянии. Да и взор узких глаз Соби затуманился, а в речи русские слова всё чаще перемежались с японскими. И всё же мы ещё не были слишком пьяными, пока только раскованными и шумными. Вот и ещё одна бутылка распита. Соби оглядел скудные остатки еды на столе и, видимо, они ему не понравились. Он встал, подошёл к кухонному столу, в груде пластиковых контейнеров отыскал нужный. Затем вернулся и высыпал на тарелку остатки мяса. – Налетай на добавку, – пригласил Соби. – Нет, – тоскливо взглянула я на новую еду. – Я уже наелась. – Я тоже очень наелась, – поддержала меня Анжела. – Значит, теперь вы будете пить, не закусывая? – Значит, так. Соби как-то неопределённо оглядел нас. В его лице не прочитывалась ни одна мысль. – Иттэ кимас51, – заявил парень и без каких-либо пояснений вышел из кухни. – Куда это он? – подивилась я. – По нужде, наверное, – равнодушно пожала плечами Анжела. – Давай лучше мы с тобой выпьем. Подруга открыла бутылку и наполнила наши с ней рюмки прозрачным напитком. – Выпьем за женскую удачу, – предложила Анжела. – Чтобы она никогда не проходила мимо нас. Я приняла тост, и мы дружно осушили рюмки. – Как думаешь, Соби меня простил? – после спросила Анжела. – Даже можешь не сомневаться, – заверила я. – С чего ты так уверена? – Он называет тебя по имени. – Но он и раньше называл меня по имени. – Сегодня утром, говоря о тебе, Соби употреблял исключительно слово «она». У него, видимо, есть такая тенденция, обидевших его людей не называть по имени. Очевидно, так он показывает, что этот человек для него более не существует. Не волнуйся. Не знаю, как насчёт вечной дружбы, но прощение ты уже точно получила. Он даже снова кокетничает с тобой. – Ой, Милена, ты прямо камень скинула с моего сердца, – облегчённо выдохнула Анжела. – Прошу тебя, не будь такой дурой, как я, не потеряй этого парня. – О чём ты? – почему-то смутилась я. – Присмотрись к нему. Соби замечательный. Вот скажи мне честно, он тебе нравится? Я отвела взгляд. В хмельном тумане моего разума всплыли спокойные раскосые глаза азиатского парня. – Даже не знаю, – тихо заговорила я. – Иногда он меня откровенно раздражает, иногда очень забавляет. Иногда я его обижаю своей грубостью, а он молча это сносит, и тогда мне становится стыдно. Но как бы то ни было, я чувствую, что мне с ним легко и уютно. И когда возвращаюсь с работы, мне приятно, что Соби встречает меня. Анжела снова наполнила наши рюмки. – Ты о нём думаешь, оцениваешь, даже замечаешь его привычки. Значит, он тебе не безразличен, – сделала она вывод. – А он-то, бедняга, переживает, что ты не обращаешь на него никакого внимания. – Прям уж так и переживает, – не поверив, усмехнулась я. – Я тебе больше ничего не буду говорить, – сказала Анжела с видом человека, посвящённого в великую тайну. – И так уже проболталась. И Соби из твоей исповеди не донесу ни слова. Иначе всё испорчу. – Чего испортишь? – не понимала я. – Лучше выпью за вашу большую любовь. – Какую ещё любовь? – Такую, которая может вырасти из вашей симпатии. Если, конечно, ты не затопчешь её своей вредностью. – Прекрати, – осекла я подругу. – Между нами ничего не будет. Он же японец. – Ну и что? – Скоро Соби вернётся в Японию. Навсегда. Там его семья, любимая работа, его привычная жизнь, его Родина. Он не оставит это всё ради неудачницы из холодной России. У меня здесь тоже мать, сестра… Я не брошу их, я не смогу жить в стране, где постоянно буду чувствовать себя чужой. Но на мою тираду Анжела лишь махнула рукой. – Когда разгорится любовь, тогда придёт и решение проблемы. Тогда ты поймёшь, что вы не японец и русская, а всего лишь мужчина и женщина. Давай, выпьем за любовь между вами. И взяв свою рюмку, Анжела звякнула ею по краю моей рюмки. Однако в этот раз я и не подумала поддерживать подругу.