– Так почему ты не можешь лететь? – Отец не разрешит. – Ну и хрен с ним. Бодуэн смеется, словно одобряя. А затем говорит: – Нет. Он говорит, это важно – чтобы я не провалил опять. Бернар, сидящий позади него на одном из татами, разбросанных по всему полу, затягивается косяком. Он чувствует, что его подвели. – Ты что, серьезно не летишь? – спрашивает он, и голос выдает его обиду. И что самое паршивое – эту поездку затеял Бодуэн. Это он нашел где-то в Сети нереально экономный горящий тур с перелетом из аэропорта Шарлеруа на семь ночей в отеле «Посейдон» в поселке Протарас. И это он убедил Бернара (правда, ему не пришлось прикладывать много усилий), что Протарас – это рай для гедониста, что погода на Кипре будет для мая великолепной и что это отличное время для отпуска. Он подпитывал энтузиазм Бернара, пока мечта об этом приключении не сделалась единственной мыслью, помогавшей ему скрасить нескончаемые серые будни в промышленном комплексе. А теперь он заявляет, глядя на экран перед собой: – Нет. Серьезно. Я не могу. И снова его протянутая рука, ждущая косяка. Бернар молча передает косяк. – Ну и что мне теперь делать? – спрашивает он через какое-то время. – Лети один! – говорит Бодуэн, перекрывая грохот динамиков. – Однозначно лети! Почему нет? Я бы полетел. – Один? – Почему нет? – Только чудилы едут в отпуск в одиночку, – говорит Бернар. – Не глупи… – Это правда. – Неправда. Косяк – точнее, уже едкий окурок – снова переходит к Бернару. – Очень даже правда, – говорит он. – Я буду чувствовать себя лохом. – Не глупи, – произносит Бодуэн, заканчивая уровень и сохраняясь. – Он поворачивается к Бернару: – Думай как Стив Маккуин[17][Стив Маккуин (1930–1980) – американский актер, авто– и мотогонщик, брал уроки карате у Брюса Ли.]. Бодуэн – фанат Маккуина, на стене у него висит постер с ним: американский актер сидит на винтажном мотоцикле, широко расставив ноги и глядя в камеру с прищуром. – Или как Бельмондо, – добавляет он. – Без разницы. – Думаешь, я рад, что не лечу? – спрашивает Бодуэн. Экран заполняет непривычно огромная и неподвижная эмблема «Уиндоуз». – Без разницы, – повторяет Бернар. Пока он с унылым видом сворачивает новый косяк, разминая табак из «Мальборо лайтс» друга, Бодуэн включает фильм «Железный человек – 3», хотя это кино еще только ожидается в кинотеатрах Лилля. – Видел? – спрашивает он, отпив хороший глоток из бутылки «Эвиан». – Что это? – «Железный человек – 3». – Нет. – Там Гвинет Пэлтроу играет, – говорит Бодуэн. – Да, я в курсе. Они смотрят фильм на английском, поскольку знают его вполне сносно, чтобы понимать большинство диалогов. Каждый раз, когда на экране появляется Гвинет Пэлтроу, Бодуэн перестает болтать и пускает в вожделении слюни. У него на нее «пунктик», как они говорят. Этого «пунктика» его друг не разделяет – никакого такого бурления гормонов и учащенного дыхания. – Она ничего, – говорит Бернар. – Ты, мой друг, человек из рабочего класса. – У нее же сисек нет, – замечает Бернар. – То, что ты это говоришь, – смеется Бодуэн, – только подкрепляет мой аргумент. – А затем он добавляет менторским тоном: – Во «Влюбленном Шекспире» видны ее сиськи. И они не такие уж маленькие, как ты, наверное, думаешь. Бернар мысленно отмечает, что надо бы, придя домой, скачать и посмотреть этот фильм. Что он и делает, и признает, что друг говорил дело: там действительно просматривается нечто достойное. Он ставит фильм на паузу и, расстегнув ширинку, оценивает это по достоинству.