– Нам нужен список тех, кто имеет или имел ключи от вашей квартиры. Домработница, бывший любовник, массажист, мастер по маникюру, – заявил Дегтярев. Герасимова грустно улыбнулась: – У меня нет необходимых средств, чтобы платить людям. Я живу одна. Ранее был роман с одним мужчиной, мы прожили вместе три года. Он постоянно предлагал мне продать квартиру, уехать с ним в США, приобрести там дом в провинции. Я категорически отказывалась. Иосиф ушел к другой. Расстались мы без скандала, мирно, но связь не поддерживаем. Знаю только, что он улетел в Америку с дамой, которая в отличие от меня ради любви продала все, что имела. Не подумайте, что я следила за этим господином. Он в день вылета письмо мне прислал, сообщил радостную весть об отправке на родину деда. Тот, якобы американский солдат, соблазнил во время Второй мировой войны советскую медсестру. Ну да все подробности не нужны, от них только голова заболит. Я живу одна! Во всем доме! Я опять изумилась: – Если по сию пору ты занимаешь квартиру детства, то на первом этаже там был магазин, а следующие пять жилые. Василиса пустилась в объяснения: – Вместо гастронома там теперь модельер обосновался. Вход в его ателье с улицы. А в подъезд со двора. Я живу на втором этаже. Жильцы с третьего, четвертого, пятого продали свои апартаменты, а новые владельцы все живут за границей. В Москве ни разу не показывались. Консьержки нет, я ей платить не могу. – Видеокамеры есть? – осведомился Сеня. – Старый домофон, – уточнила Василиса, – вводишь номер квартиры и два ноля, у меня звонок дребезжит. – Техника на грани фантастики, – хмыкнул Кузя, – уже давно существует нормальная аппаратура. Вас нет дома, кто-то в дверь трезвонит, соединение срабатывает через интернет. И хозяин, находясь где угодно, ведет беседу с гостем, который не понимает, что его в квартире нет. Я пнула Кузю под столом ногой. Неужели он не понял, что у Герасимовой нет денег?! – Денег сейчас нет, – словно подслушав мои мысли, сказала Василиса, – зарплату в театре выдадут через три дня. Тогда я смогу отдать часть вашего гонорара. Если, конечно, вы разрешите платить в рассрочку… – Неприлично брать деньги с одноклассницы! – воскликнула я. – К нам порой обращаются знакомые, мы всегда работаем для них бесплатно. – Я могу расплатиться, – сконфузилась Василиса, – просто не за один раз. У меня принцип не брать ничего даром. Собачкин кашлянул: – Хорошо вас понимаю. Возьмешь какую-то ерунду у человека бесплатно, пройдет время, он к тебе обратится и попросит выполнить нечто неприятное. И ты попадешь в ужасное положение. Отказать тому, кто ни копейки в свое время у тебя не взял, неприлично, но и желание благодетеля невозможно осуществить. Лучше не зависеть от чьих-то подарков. Но у нас тоже есть принципы: мы никогда не берем гонорар за незавершенную работу. Лишь после того, как устроим вам встречу со щедрым дарителем, выясним стоимость колье и ответим на все ваши вопросы, вот тогда выставим счет. – Хорошо, – сразу повеселела Герасимова, – это очень удобно. Я как раз деньги соберу. – Запишите телефон, – вдруг сказал Кузя, – Валерий Нечаев, ювелир и оценщик, знает о драгоценностях все и даже больше. Позвоните ему, покажите ожерелье. Возможно, Слава знает его историю. Для вас консультация будет бесплатной. Мы поговорили еще минут десять, потом Василиса села в свою древнюю колымагу и укатила прочь. Глава девятая – Антон Львович договаривался с вами о встрече? – уточнила девушка с бейджиком «Нина». – Нет, – отрезал полковник и вынул удостоверение частного сыщика, которое очень похоже на документ полицейского, – сообщите ему о нашем визите. Блондинку как ветром сдуло. – Давайте сядем, – предложила я, – все столики свободны. – Вон тот, в углу, уютный, – сказала Марина. Не успели мы усесться, как к нам вразвалочку подошел официант с вопросом: – Будем заказывать? – Да, если получим меню, – ответила Марина. Парень положил на стол папку. – Одно на всех? – уточнила я. – Можно вслух прочитать, – не дрогнул юноша, – сообща обсудить выбор. Александр Михайлович открыл меню. – Блюдо дня. Смё… смё… рр… Марина отняла у мужа меню. – Смёрребрёд! Это бутерброд родом из Дании. Берется ржаной хлеб с маслом, на него кладется курица, говядина, рыба, зелень и что-то еще. – И зачем его так обозвали? – возмутился толстяк. – Хотя вопрос никчемный. Читай дальше! – Равиоли по-московски, – прочла Марина. – Это что? – снова спросил полковник. – Если ты собрался поесть равиоли в Милане, – ответила жена, – то получишь наши пельмени с разными начинками. Или вареники, если с творогом. – Почему просто не написать «всякие пельмени»? Зачем людям голову забивать этими ра… ве…? – удивился Дегтярев. – Вы в итальянском ресторане, – пояснил официант, – все привозится прямо из Мадрида! И здесь работают только те, кто с Италии. У нас нет пельмешков в меню. – Упс, – рассмеялась жена Дегтярева, – сразу несколько вопросов в моей голове столкнулось. Уно! Мадрид – столица Испании. Дуе! Если вам все везут из Европы, то еда заморожена, ее подогревают? Тре! Те, кто «с Италии», должны учить язык страны, в которой сейчас живут. И тогда они узнают, что прилетели из Италии. «С Одессы», «с Москвы», «с Питера» – так говорят те, кто плохо владеет русским языком. Уно! Дуе! Тре! Ответьте. – Меня зовут Олег, а не Уно дуе тре, – рассердился официант. – Это счет до трех по-итальянски, – не сдалась Марина, – раз, два, три. Уно, дуе, тре. Если уж прикидываешься миланцем, неаполитанцем, римлянином, то эти цифры необходимо выучить. И «нет пельмешков в меню» тоже плохо звучит, лучше сказать: «Мы не подаем пельмени, так как являемся рестораном итальянской кухни». Теперь Саша о твоем замечании, отчего в меню не пельмени, а их родные братья равиоли. Если указать знакомое всем с детства блюдо с разными начинками, то цену за него не заломишь. А само заведение сочтут дешевой кафешкой! Слово «равиоли» повышает статус и стоит дороже. Но если обратить внимание на то, что во всей округе неподалеку от трактира исчезли все мыши и крысы, то за поедание равиолей с мясом заведение должно клиентам приплатить и сразу выдать им дисконтную карту похоронного агентства. С большой скидкой. – Не хочу этих пельменей, как их ни назови, – живо отказался полковник. – Едем дальше. Риболлита, – провозгласила его супруга. – Опять пельмени? – предположил Дегтярев. – С яблоками? – Почему ты так решил? – развеселилась я. – Начинается на те же буквы, что и ракиоли, – объяснил полковник, – окончание – болко! Вроде – яблоко. – Равиоли, – поправила Марина, – риболлито – это суп, он давно придуман крестьянами из Тосканы. В оригинальном рецепте бобы, засохший хлеб, местная черная капуста и остатки овощей, которые накануне не доели. – Суп из того, что вчера не слопали, – сообразил Дегтярев. – Моя бабушка похожий готовила, – сказала я, – Фася называла его «супчик за день до получки». Вот уж не предполагала, что все детство лакомилась итальянским изыском. – Бульон из кирпича, – хмыкнул толстяк, – большинство советских детей такой с аппетитом уминали два раза в месяц за день до того, как родители аванс или получку получали. – Моя тетя один раз сварганила супчик из шпрот, – поделилась своим воспоминанием Марина. – У нас риболитта готовится из качественных хвостов и копыт, – решил напомнить о себе официант, – в бульон кладут свежие отборные овощи, лучшую перловую крупу, добавляют ноту лимонного сока… – Он что, поет? – подпрыгнул Дегтярев. – Суп голосит песни? У Марины задрожали уголки рта, она с трудом удержалась от смеха и объяснила: – Нота – это капля. У бедного полковника окончательно отказал мозг. – Лимонным соком капают на рояль? Зачем? Я схватила салфетку и сделала вид, что вытираю губы. Дашенька, только не смейся. – Не стоит обсуждать суп, который никто из нас не закажет, – заявила Марина. – Панцанелла, салат из овощей и хлеба. – А мяса у них нет? – жалобно осведомился полковник. – У нас потрясающая сальтимбокка по-славянски, – заявил кельнер. – Перевожу на русский язык, – тут же отозвалась Марина, – это вырезка…