Понять-то я его мог. Если бы передо мной встал выбор: доказать вину этих двоих наших фигурантов или изничтожить саму возможность их подготовки, что ж, пожалуй, я выбрал бы второй вариант. – А спровоцировать одного из подозреваемых на убийство и взять теплым на месте преступления? Глядишь, он гуру и сдаст. Судя по брошенному на меня сочувственно-ехидному взгляду Рокколини, инспектор сообразил, что от невозможности предпринять нечто толковое у меня явно крыша едет. Понзио что-то варил в голове еще минут пять, а потом предложил: – Дела о потенциальных убийствах вами все равно не открыты, они числятся как естественные смерти, тебя по ним даже не дернут к начальству на ковер. Давай поступим так: мы этих фигурантов сами возьмем под негласное наблюдение. Папочку твою я передам нашим яйцеголовым из научного отдела, глядишь, надумают чего, и, если будет возможность что-то доказать, узнаешь первым и все лавры по взятию убивцев – твои. Но если у меня заберут дело под госконтроль, я тебе не методику доказательства, а подписку о неразглашении доставлю, догадываешься? Я догадывался. – В работе у тебя только убийство этого Пелагатти, сосредоточься на нем. Здесь, судя по всему, эти русские ни при чем, они бы ему обеспечили «естественный» вариант. Нет, поработал какой-то внешний ненавистник. Копай его спокойно, а я со своей стороны, обеспечу тебе ускоренный вариант получения информации по контактам банкира, даже от русских через наши связи в Интерполе. Соответственно, найдешь что-то новое по этим… э-киллерам, сообщи. Договорились? Еще бы мы не договорились, если это первый человек, не считая Лоренцо Феррари, который собственно и просветил меня когда-то насчет энергопожирателей, с которым я вообще мог обсуждать подобную тему, не боясь нарваться на насмешки. Весь отдел я призвал временно отвлечься от «естественных» убийц, которых и без того «пасут» смежники, и сосредоточиться на поиске пока неизвестного внешнего врага Леопольдо Пелагатти. Парни поворчали, мол, мы такую работу в рекордные сроки провернули, а результаты приходится преподносить на блюдечке представителям какой-то там комиссии, но, успокоенные обещанием Рокколини дать нам возможность «закрыть» Лепре и Тоцци, при условии появления такой возможности, переключились на более насущные проблемы. Я потребовал всю найденную информацию «сложить» вместе и организовал «мозговой штурм». При попытке абстрагироваться от «русского следа» и заняться, наконец, стандартной схемой расследования отличился Филиппо Альфьери. Он первым задал очень правильный вопрос: – А что мы, собственно, знаем о передвижениях банкира в день убийства? – Кто у нас допрашивал секретаршу? Никколо? Никколо Барбиери чуть не подпрыгнул, но тут же откопал нужную бумагу и затараторил: – График Леопольдо Пелагатти: В 9.10 – появился на рабочем месте, просмотрел почту. Как бумажную, так и электронную. В 9.30 – переговоры с представителями UBI Banca по поводу передачи с баланса на баланс здания филиала в Швейцарии. В 11.00 – кофе-брейк. В 11.30 – встреча с зампредом Banca Mediolanum по вопросу увеличения страховых выплат для работников. В 13.00 – совещание глав департамента. С 14.30 до 15.45 – обед в ресторане RIONE XIV bistrot на Borgo Pio, 21. В 15.45 вызвал к себе с отчетом начальника кредитного отдела и устроил ему разнос за снижение показателей по сравнению с прошлым кварталом. В 16.30 – продиктовал секретарше два письма. В 17.10 – беседовал с позвонившим кредитным офицером из испанского представительства банка Интеза в Мадриде. В 17.30 – завизировал принесенные секретаршей документы. В 18.20 – ушел из банка и на личном автомобиле Saab 9–5 поехал ужинать в «La Pergola»35… – Понятное дело, нам только стряпня Хайнца Бека подходит, да пищеварение должно осуществляться исключительно с видом на собор святого Петра! – ядовито прокомментировал Унгаретти. – А вот интересно, куда ж он заказанную плебейскую пиццу выбрасывал? Или все-таки давиться приходилось для конспирации? – Леонардо, завидуй молча! Никколо, продолжай. – А это все. В ресторане он появился в 18.50, а покинул его в 20.40. Больше его никто не видел. Ну, или не признался, что видел. – А время смертоносного укола Феррари определил как 20–24. Значит у нас практически «выпадают» три часа. Или меньше? Что по камерам слежения? Филиппо, твоя очередь! – И мне особо порадовать нечем. Судя по всему, банкир решил прогуляться. Автомобиль тихо-мирно доехал до улицы Рапаньяно, в 21.25 свернул на бульвар Кармело Бене, а там неисправны камеры. Машину, кстати, так и не нашли. – 21.25… Все равно промежуток два с половиной часа. – Ты лучше о месте подумай: окраина… и рядом парк дель Сабине, где наркоманы тусуются… Чего его туда понесло? – Так его же практически рядом и нашли, на улице Серрапетрона! Может у него там была встреча назначена? – В глухомани без камер с наркошами в довесок? Сомнительно… Витале, что по мобильному телефону? – Глухо. Никаких «левых» звонков. А после 20.00 вообще никто не звонил. Геоположение мобильного соответствует отчетам дорожных камер: доехал до бульвара Кармело Бене и отключился в 21.30. – Случайная встреча? Вряд ли… – Почему вряд ли? – На случайную встречу в кармане не носят «заряженных» шприцев, ржавых прутьев, велосипедных цепей и велозамков. А также камеры не прихватывают. И не обряжаются заранее в комбинезоны из спанбонда. – А если это как раз тамошние наркоши? У них и шприцы, и прутья, и велосипедные цепи под рукой… – Ага, и денег они у него не взяли по причине большой любви к убитому! И часы дорогущие не сняли – поленились, поди! А отпечатки испарились потому что в парке влажность высокая! – Эээ… ну да. – Витале, ты мобильный проверял, бывало такое, чтоб раньше он туда ездил? – А вот и да! Примерно раз в две недели он проезжал по этому маршруту. Но никогда и нигде не останавливался, и после бульвара Кармело сразу поворачивал и ехал домой на виа Вирджилио. – Так кто мог знать, что его именно в это время понесет в такое странное место? Жена? – Не исключено. Но маловероятно. – Любовница? – Не обнаружена. – Знакомые? – Вряд ли. – Тогда кто? – Как вариант, мог протрепаться психоаналитику. Этому… как его… Косимо Торрегросса. – Мог… Побеседую-ка я с ним по душам… Косимо Торрегросса, выдернутый мною чуть не из постели, подтвердил, что знал о привычке Пелагатти периодически ездить по Риму для успокоения нервов после ужина. И даже припомнил, что как-то рассказал об этом коллегам, в неформальном «клубе баек» в приватной беседе на конференции с пару месяцев назад как о забавной привычке пациента, не называя, разумеется, имен, как можно! Врачебная тайна! Только вот получив список собеседников «клуба баек», я аж оторопел, увидев очень знакомую фамилию. А дело-то принимает ох какой интересный оборот! Утренние новости заставили меня чуть не поперхнуться. Во-первых, русские наконец-то соизволили прислать сухую справку по синьору Пелагатти. Ну-с, и что там новенького? Кошкодавов Леопольд Маркович, 1945 года рождения, Москва. Закончил, женился, вдовец, работа в Минфине СССР, в 1992 – один из учредителей КМБ Банка, член правления московского филиала. И чего я тут не знаю? 1998 год – брак с Бьянкой Марино, запрос о предоставлении итальянского гражданства. С мая 2015 года после преобразования банка в открытое акционерное общество – член наблюдательного Совета банка в Италии, участник комиссий при итальянском правительстве, посвященных финансовым вопросам. Прислали пустую отписку, да они меня за дурака держат. Зато во-вторых стало появление интересной информации от Понзио Рокколини: недвижимость и счета Пелагатти в России и Швейцарии. Да, я вам скажу, лихо наворовал этот банкир. Нет, о домике на Комо и особняке в Риме мы и так знали, но список активов еще в двух странах переводил нашего банкира прямиком в разряд миллионеров. Но интереснее всего оказалась бумага под грифом «Совершенно секретно», видимо выцарапанная Понзио из источников во внешней разведке. А убиенный-то не просто в российском Министерстве финансов трудился. Он на протяжении четырнадцати лет возглавлял некий отдел аномалий под патронажем… зачеркнуто. Курировал работу нескольких лабораторий в Институте… зачеркнуто. Данный институт по непроверенным данным занимался исследованиями паранормальных проявлений человеческого мозга, используя заключенных в качестве подопытных. Я что-то такое и подозревал, насчет опытов и принадлежности к спецслужбам. Что еще? Прозвище Кардинал. Ну, и что имеется в виду? Птичка? Рыбка? Сорт винограда? Духовное лицо? Нет? Ах вот как! В процессе экспериментов над подопытными ввел правило не просто брить им голову пред вживлением электродов, а сразу снимать скальп для удобства, превращая их головы в подобие дзуккетто36. Какой приятный и практичный человек. Очень уважал обращение монсеньор и Ваше Высокопреосвященство37. Экий, однако, шалун. Если ты еще при Союзе настолько интересно «баловался» по работе, то при таком «милом» раскладе могли и свои завалить. Хотя… вряд ли. Зачем было столько лет ждать? И делать это настолько грубо и демонстративно? Русские спецслужбы, в основном, как показывает практика, предпочитают яд. Вот, Литвиненко и Скрипаля, не выпендриваясь, тихо траванули38, причем, подробности до сих пор замалчиваются. И, наконец, в-третьих, эдакой «вишенкой на торте» оказалась подборка статистики по пропажам и находкам ювелирных изделий некой очень известной фирмы. И я, похоже, точно знаю, кто мог бы пролить свет на подробности этого дела. Жемчужный поворот Жемчуг – это единственный в мире драгоценный камень, который добывается не из земли. Жемчуг – символ чистой и вечной любви. Есть примета, что он помогает добиться расположения окружающих, поэтому деловые люди носят жемчужные украшения с собой на важные встречи и переговоры. Носить жемчуг астрологи советуют только сильным духом людям. Камень всегда защитит такого человека. Слабых людей он сделает рассеянными. Из-за камня они также станут злыми и завистливыми. Астрологи едины в одном мнении – дарить жемчуг должен только близкий человек и только в паре. Ох, чуяло мое сердце, что все так просто не кончится, хотя я и постарался перенаправить вектор интереса ищеек, пытаясь хоть немного смягчить последствия, да видно – не судьба. На сей раз полиция явилась ко мне домой с фальшивой улыбкой и фальшивым заявлением о «просто беседе». Ну, давай, капитан, начинай свою «просто беседу», видимо пришел тот самый момент истины. А начал он с пошлой попытки меня «взять на пушку». – Я все знаю! – Рад за Вас. – Я могу предъявить Вам обвинение по трем уголовным статьям. Вы ничего не хотите мне чистосердечно сообщить для смягчения своей участи? – Я, скорее, хочу спросить, не пробовали ли Вы играть в покер? – Нет… а при чем тут покер? – И не пробуйте. Блеф – это не Ваше.