— Договорились. В «Русской избе» я был около половины двенадцатого, успев по дороге заехать в цветочный магазин и купить большой букет роз для Алексии и маленький для Вики. Народ уже успел выпить и расслабиться, так что от моих оправданий просто отмахнулись, заметив, что всё прекрасно понимают. Девушки поблагодарили меня за цветы и налили «штрафную», после чего веселье продолжилось. Единственный, кто несколько терялся в моём присутствии, был Пафнутьев. Заметив это, Прохор ему заявил: — Виталя, Алексей Александрович не кусается! Многое другое может, но не кусается! Ответственно тебе заявляю! Так что расслабься! Расслабился сотрудник Тайной канцелярии, однако, только после того, как рядом с ним уселась Алексия, и что-то сказала. — Алексей Александрович, ваше здоровье! — поднял рюмку он, а Леся довольно заулыбалась. — Ваше здоровье, Виталий Борисович! — отсалютовал своей рюмкой я. Через некоторое время меня отозвал в сторону мой воспитатель. — Лёшка, отец твой звонил. Завтра, после занятий, у тебя расписан весь вечер. Ты в курсе? — Да. — кивнул я. — Он мне тоже недавно позвонил. — Тогда завтра не задерживайся. Забежишь домой, переоденешься, и сразу поедем. А ты про подарки Леськины не забыл? — он достал из пакета две красных бархатных коробочки. — Мне кажется, что ей сегодня их самое время подарить. — Прохор! Чтобы я без тебя делал! Конечно же забыл! — повинился я. — Но перед Викой теперь будет неудобно… — Ничего страшного, до поездки в Сочи что-нибудь придумаем. — успокоил он меня. Вернувшись за стол, я привлёк общее внимание и произнёс тост, в котором пожелал Алексии удачного тура, не забывать про нас и почаще прилетать домой в перерывах между выступлениями, тем более что такая возможность у неё теперь есть. Отдельно сказал, что мы все будем по ней скучать, сами, при первой возможности, будем её навещать. А чтоб Леся уж точно нас не забыла на этих самых гастролях, дарим маленький подарок — я достал по очереди коробочки, открыл их и поставил перед девушкой на стол. Цепочка, серёжки и колье таинственно засверкали в освещении ресторана, привлекая внимание всех за нашим столом. Когда же она пришла в себя, еле от неё отбился… А потом обе красавицы выпали из нашей компании, занятые разглядыванием украшений. Было забавно наблюдать за всегда сдержанным Пафнутьевым, который с лёгкой улыбкой наблюдал за своей воспитанницей. Через некоторое время Леся убежала домой за подаренным ей раньше кольцом. Вернувшись, надела весь комплект полностью и продемонстрировала его нам. Всегда был равнодушен к цацкам — к кольцам, цепочкам, браслетам и прочей ерунде. Исключение составляли лишь часы, и то… Подаренные дедом на шестнадцать лет золотые «Полёт» так и лежали в подарочной коробке, зачем их носить, если есть телефон? Особенное предубеждение у меня было к мужчинам, которые носили серьгу в одном ухе. Был у нас в Лицее такой мальчик… Когда его увидел Прохор, забиравший меня с занятий, он сплюнул и уже в машине рассказал мне анекдот: Приходит как-то сын-студент домой после занятий с серьгой в ухе. Отец, заметив украшение, произносит: — Сынок! Серьги в ушах носят или пираты, или пид…сы. А вот корабля я за окном что-то не наблюдаю… Всё это, конечно, лирика, и в украшениях я ничего не понимаю, но этот гарнитур с маленькими и большими рубинами смотрелся на Алексии очень красиво! Да и сама она была крайне довольна. А у Вяземской так вообще глаза горели! Вот тебе и Валькирия! Шею кому свернуть — нет проблем, стрелять на поражение — не вопрос, с мужиками на кулачках сойтись — запросто! А увидела красивое украшение — взгляда отвести не может! Придётся теперь и её чем-то радовать, иначе побьёт, или, того хуже, доступ к телу ограничит… Закончили мы сидеть около двух часов ночи. Проводили Сашку Петрова и Виталия Борисовича Пафнутьева, который уже на улице чуть расчувствовался и обнял Алексию, трогательно поцеловав ту в лобик. — Леська, — уже в квартире нашей звезды сказала Вика, — вот что не говори, я твоего отца не в первый раз вижу, и в Кремле наблюдала, и… — она осеклась. — Но каждый раз мурашки по телу бегут от его взгляда. А с тобой он… другой. Как так? — Отцовская любовь! — улыбнулась Леся. — Маму с братьями и сёстрами он ещё больше любит. — Да, Пожарский… — протянула Вяземская. — Я, конечно, у Романовых на многое насмотрелась, но с тобой вообще попала за кулисы всего этого действа! Никогда не думала, что с легендарным Пафнутьевым и с его дочкой выпивать буду! * * * — Костя! И что отцу теперь говорить будем? — братья Пожарские стояли на крыльце «Метрополии». — Вот кто тебя за язык тянул? Отец же просил наладить с Лёшкой отношения! Посидеть тебя часик ломает, Университет тебе не понравился! А то, что племяш в этом самом заведении, — наследник Рода Пожарских мотнул головой назад, — неделю назад моих троих сослуживцев, из ДШБ на секундочку, покалечил меньше, чем за минуту, тебя не впечатляет? А потом с отцом к нам в полк приехал и уже там командира этих придурков уложил? Крепкого воеводу? — Да знаю я это всё! — отмахнулся младший Пожарский. — Извини. — Извини? — взвился наследник. — Тебе вообще все мозги отбили в этом твоём Преображенском полку? — Ты полк не трогай, братец! — набычился младший. — Да, не сдержался! Так получилось. Перед отцом отвечу сам! Но ничего страшного не случилось, как были у нас хреновые отношения с князем, такими они и остались. Вот и всё. — А ты видел, как на этого самого князяСашка Романов смотрел, папашка евоный? — хмыкнул Григорий. — И что? — пожал плечами Константин. — Лёшка парень добрый, против родни никогда не пойдёт. Да и отец нас всегда защитит, племяш его сильно любит. — Отец не вечный, братик! — наследник в очередной раз убедился, что переубёждать Константина в чём-либо — бесполезное занятие. — Что с деньгами делать будем? — Отцу отдадим, пусть сам решает, что делать с этой «подачкой». — пожал плечами тот. * * * Утром четверга прощание с Алексией продолжилось — мы втроём переместились в мою квартиру, где заботливый Прохор уже начал готовить завтрак. С помощью девушек это у него получилось ещё быстрее и вкуснее. — Так, ну-ка не реветь мне тут! — прикрикнул мой воспитатель на Лесю, когда мы с Викой собрались выходить. У нашей певицы глаза были на мокром месте. — Всё-всё! Идите уже, в субботу жду вас в Сочи! — вытолкала она нас из квартиры. На площадке Вяземская поинтересовалась: — Какие планы на вечер, Пожарский? — В Жуковку еду, к родичам своим. Соскучились, говорят. — усмехнулся я. Быстро же Вика начала выполнять заветы Леси! — Ты только ничего такого не подумай, Пожарский! — чуть засмущалась Вяземская. — Просто, имеет ли мне смысл сегодня сюда приезжать, или нет? — Ничего определённого тебе, Вика, сказать не могу. — улыбнулся я. — Мне отец вчера вечером позвонил и поставил перед фактом. Так что давай исходить из того, что я останусь ночевать у деда в поместье. В пятницу еду в Ясенево, на тренировку, а вечером приглашён на вечеринку малого Света. — Малый Свет? — хмыкнула Вяземская. — Вот уж после этой вечеринки я тебя точно здесь буду ждать! И только попробуй с неё домой не вернуться! Иначе всё Леське расскажу! Пока, Пожарский! Завтра в Ясенево увидимся! — девушка поцеловала меня и побежала в гараж — Прохор «сделал» ей там место. Пока шёл до Университета, успел подумать и понять, что Леси мне будет не хватать. Привык уже к ней, да и она ко мне тоже… Даже стало чуть-чуть грустно. А вот подарком для Вики надо озаботится уже сегодня-завтра, не дай бог, обидится. Юсупова и Долгорукие уже были в аудитории. Если Андрей мне улыбался, то вот Наташа и Инга моё приветствие проигнорировали. «Ну, и чёрт с вами!» — подумал я, и сел рядом с молодым человеком. — Не обращай внимания! — хмыкнул он. — Слышал, вы вчера с Голицыным целое шоу устроили? — Долгорукий грамотно перевёл тему. — Ага. — кивнул я, и до звонка успел рассказать всё в подробностях. Во время обеда девушки не пожелали садиться за наш стол. — Анька Шереметьева вчера, после того как ты ушёл, высказала, что о них думает. — сообщил мне Андрей. — Просила тебя на этих дурёх не обижаться. — Я и не обижаюсь. — ответил я, ковыряясь в салате. — Извини, но Инга с Наташей меня стали сильно напрягать. Какие-то нелепые претензии, постоянные требования и обиды. Надоело. Если так будет продолжаться и дальше, мы просто все дружно поругаемся. Извини, Андрей, ещё раз. Было видно, что Долгорукому слышать это неприятно — с одной девушкой он дружил с детства, а вторая так вообще — родная сестра. — Понятно всё, Алексей. — он опустил глаза. — Я тебя понимаю, но сделать ничего не могу. Так что, проехали. До окончания занятий мы с ним практически не перекинулись больше ни словом, сухо попрощались, но когда я вышел на крыльцо учебного корпуса, тем не менее, почувствовал облегчение — всё претензии высказаны, моя реакция на «исполнения» девушек обозначена, а дальше жизнь покажет. * * * — Александр Николаевич уже на месте. Сказал, что нас встретят. — Прохор повернул под открывшийся шлагбаум во двор здания Корпуса на Петровке. И действительно, не успела машина остановиться, как к нам с крыльца устремился уже знакомый по прошлому посещению офицер. — Господа, прошу за мной. Беспрепятственно преодолев пост охраны, мы поднялись на лифте на пятый этаж и оказались в приёмной Командира Корпуса. Сидевший за своим столом помощник Нарышкина кивнул нам с Прохором как старым знакомым, указал на стулья и поднял трубку. Что-то выслушав, он встал и открыл дверь. — Пётр Александрович ждёт вас. Прошу. Вторую дверь я открывал уже сам. В кабинете нас с Прохором встретили трое — отец, генерал Нарышкин и полковник Орлов. Последние двое стояли. — Здравия желаем, Ваше Императорское высочество! — рявкнули они, вытянувшись. Как же мне стало неудобно! Заслуженные, боевые офицеры, а тянутся перед каким-то мальчишкой! Долго мне, видимо, ещё привыкать ко всем этим условностям! Изобразив на лице улыбку, я кивнул: — Добрый вечер, Пётр Александрович, Иван Васильевич! — Вольно, господа! — кинул отец. — Без чинов! Присаживайтесь. И ещё. На прошлой неделе господину Белобородову указом Императора даровано потомственное дворянство. Это пока тоже между нами. Поздравляем! Если Нарышкин Прохору просто кивнул, то вот граф Орлов встал, подошёл к моему воспитателю и крепко пожал руку.