— А ты чего такой злой? — решил сменить тему я. — Очередное свидание с Екатериной сорвалось со всеми этими совещаниями в Кремле. — поморщился он. — Да Государь не в духе, орал на всех… — Спешу тебя расстроить, но свидания с Екатериной у тебя и завтра не будет, если только днем. — усмехнулся я. — Князь Пожарский нас с тобой завтра настоятельно приглашает на ужин. — Час от часу не легче! — вздохнул воспитатель. — Ты опять уже что-то успел натворить? — А что я-то сразу? Сам ничего не знаю, дед отказался подробности выдавать. Просто поставил перед фактом. Так что времени у тебя завтра на Решетову ровно до ужина. Ну… и после… — Хорошо, что предупредил. — буркнул он. — Леська когда прилетает? — Завтра, после обеда. — Тебе ее встречать запрещаю, Михеев все организует. — Ладно. До особняка Пожарских тоже на машине поедем? — с ехидцей спросил я. — Скажу — поедем. — нахмурился Прохор. — На границе надо было лучше думать, а не сжигать всех подряд. И вообще, с Волкодавами закончим — на полигоне в Ясенево мы с тобой огнем займемся. Все равно, исходя из моего личного опыта, тебе после правила придется к ним какое-то время туда ездить. * * * На следующее утро я поднялся около десяти утра, как раз в то время, когда Вика уже собиралась уезжать к своим родителям. — Алексии от меня привет передавай. — она убрала в сумочку тушь для ресниц. — Так и быть, Романов, дам вам время побыть вдвоём до завтрашнего вечера. — Спасибо большое, Викуся. — я обнял сзади сидящую девушку. — Ты очень добра! Буду по тебе скучать. — Ой, Романов, не ври! — Вика начала красить губы. — Ты, поди, и рад-радёшенек, что от меня отдохнешь? — Что ты такое говоришь, Викуся? — «возмутился» я. — Говорю же, буду скучать, зуб даю! — Ладно, верю… — удовлетворенно кивнула она. — Где ты еще такую, как я, найдешь? — Нигде. — согласился я. — Все, целуй. И помаду не размажь, мне к родителям в приличном виде явиться желательно, и так уже косятся на меня, бедненькую… Когда я спустился вниз, встретившийся Михеев сообщил мне, что Прохор дал ему задание встретить Алексею, сам уехал по своим делам, а меня наказал без него и особняка никуда не выпускать. Пришлось заверять Владимира Ивановича, что я и так никуда пока не собираюсь. Кроме того, начальник моей охраны доложился об отсутствии в особняке Сашки Петрова: — Мне с ворот доложились, что его машина с гербами Гримальди забрала. — Понятно все с ним, каблуком. — кивнул я с улыбкой. — Спасибо, Владимир Иванович. Николай с Александром из своих покоев появились только к обеду. Вид у них был не сказать, чтоб сильно потрепанный, но следы вчерашнего бурного отдыха на лицах все же проступали. — Лёха, это была какая-то жесть! — сходу заявил Александр. — Давно мы так не отдыхали! Вчера в клубе встретили старых знакомых, которые как раз занимаются устроительством всяких там модных вечеринок для молодёжи попроще в разных клубах Москвы, тусили с ними до самого утра, кучу клубов объехали. Сегодня опять с ними встречаемся, пойдём в «Каньон». С нами не желаешь? — Сегодня Алексия после обеда прилетает. — развел я руками. — Понятно. — протянул Александр. — Хотя… вы с ней вместе можете к нам присоединиться. Как вариант в будущем, поход в «Каньон» можно было рассмотреть. Это тоже был один из самых известных клубов Москвы, хоть и не такой пафосный, как «Метрополия» Долгоруких, но это был самый большой клуб столицы, который посещало большое количество московской молодёжи, и не только дворянской. — А Долгоруких не боитесь обидеть? — прищурился я. — Они не обидится. — отмахнулся Николай. — Не все же время к ним ходить. Да и тебе пора познакомиться с новыми интересными местами столицы, тем более что в «Каньоне» собирается очень интересная тусовка. — Учту. — кивнул я. — А у тебя сегодня какие планы? — С Лесей пока побыть, а на ужин мы с Прохором приглашены к деду Михаилу, это который князь Пожарский. — Ну, по Леське мы сами соскучились, — улыбались братья, — а на ужин поедем в какой-нибудь ресторан. С него сегодняшнее веселье и начнем. — Не рановато ли для третьего дня подряд? — хмыкнул я. — В самый раз. Алексею Михеевские орлы привезли около двух часов дня. Встречали мы с братьями нашу эстрадную звезду, как и положено, на крыльце. Я был затискан и зацелован. Впрочем, с девушкой я сделал тоже самое, очень по ней соскучившись. После приветствия со стороны братьев и быстрого обмена последними новостями, девушка отметила их общий мужественный и бравый вид, а потом прошептала мне на ухо: — Сразу говорю, в самолете перекусила, а вот от душа с дороги не отказалась бы… Может быть Ваше Императорское Высочество составит мне компанию? — С большим нашим удовольствием! Душ мы принимали довольно продолжительное время, а потом долго отдыхали в кровати, после чего пришлось снова идти в душ. — Рассказывай! — потребовал я, после того как первая страсть была утолена. Сначала девушка рассказала о ходе своих гастролей, которые протекали вполне себе нормально, и только после этого отчиталась о своем во время них состоянии: — Нормально всё, Лёшка, как ты и просил, стараюсь не волноваться, не перенапрягаться и больше отдыхать. — Новых приходов не было? — Было пару раз, — поморщилась она, — но в легкой форме, все-таки от перенапряжения на концертах никуда не деться. — Хорошо, Лесенька, ты у меня большой молодец! Давай я тебя посмотрю. Осмотр Алексии выявил очевидную вещь — решетка девушки продолжала приходить в нормальное состояние. По сравнению с тем, что я наблюдал у неё в последний раз, изменения были достаточно существенные, но не кардинальные — все возвращалось в пресловутую геометрическую норму. Заверив Лесю в том, что у неё все протекает нормально, получил уже от неё просьбу отчитаться за поездку на границу. Мой отчёт практически один-в-один повторил отчёт, который я дал Виктории, только с нашей эстрадной звездой упор был сделан на человеческие отношения между всеми учувствовавшими лицами, а именно Николаем, Александром, Прохором и мной. Если Вику всякими ужасами было не удивить, то вот Алексея на тщательно отредактированные мной события боестолкновений реагировала, прикрывая рот ладошкой и округлившимися глазами. Охарактеризовав войну, как один сплошной ужас, она, тем не менее, порадовалась тому, что Николай с Александром проявили себя на границе только с лучшей стороны. — А в тебе Алексей я и не сомневалась. — погладила Леся меня по голове. — Ты моего отца не видел? А то я его сегодня набираю, а у него телефон отключён. Мама сказала, что его Император в какую-то командировку отправил. — С самого приезда его не видел, но, если что, можем позже уточнить этот вопрос у Прохора. — Так и поступим. — согласилась она. Появившийся около шести вечера Прохор долго с улыбкой разглядывал Алексию, потом обнял ее и заявил: — Соскучился очень! Все хорошеешь, чертовка! Девушка сделала вид, что смущена: — Скажешь тоже, Прохор! Лучше ответь, куда отца опять услали? Он даже маму не предупредил, что на него совсем не похоже. Мой воспитатель ничего конкретного по поводу командировки Виталия Борисовича сказать не мог, и успокоил Лесю, что Виталий Борисович, наверное, на каком-то важном секретном задании. Девушка действительно успокоилась и тут же принялась набирать мать, чтобы передать слова Прохора, который оглядел меня и заявил: — Ты в таком виде к деду собрался? Брысь переодеваться! * * * До особняка Пожарских мы с Прохором добирались пешком, мне все же удалось уговорить его не заниматься ерундой, а насладиться довольно-таки неплохим ясным вечерком. — Это только со мной. И в последний раз. — ворчал он. — После всего произошедшего мы не можем себе позволить расслабляться. — Хорошо-хорошо. — соглашался я. — Только с тобой и в последний раз. Охрана Пожарских на воротах предупредила князя о нашем появлении, и дед встречал нас на крыльце. Но не один, а в сопровождении двух незнакомых мне мужчин в строгих деловых костюмах — одного такого же пожилого, как и мой дед, а второму по виду было чуть за пятьдесят. После того, как все трое мне поклонились, дед Михаил официальным тоном произнес: — Ваше Императорское Высочество, позвольте вам представить графа Печорского Дмитрия Евгеньевича и его старшего сына и Наследника Льва Дмитриевича. Мы с Печорскими поручкались, а дед продолжил: — Дмитрий Евгеньевич, Лев Дмитриевич, позвольте вам представить воспитателя Алексея Александровича, Прохора Петровича Белобородова.