* * * — Женька, ты чего ходишь вся такая задумчивая? Ну расскажи, как у вас вчера ужин в особняке Пожарских прошел? — Хачатурян от любопытства аж притопнула ножкой. — Отстань, Тамарка! — отмахнулась Демидова. — Ну, Женька, расскажи! Мне же очень интересно! — Нормально прошел, при полном удовлетворении сторон, — буркнула та. — Это как? — А вот так! — Демидова вскочила с кровати. — Не желает этот подонок жениться! Совсем не желает! — Женька, сядь и успокойся! Ну подумаешь, жениться не хочет! Сегодня не хочет, а завтра захочет! — Хачатурян на секунду задумалась. — А что твой дед по этому поводу говорит? — Дед тоже ни в чем не уверен. Сказал везти себя достойно и лишних иллюзий не строить. — Да, Женька, вам не позавидуешь! Романовы и в этой ситуации оказались королями положения, не зря они в свое время на престол залезли. И что ты теперь будешь делать? Неужели отступишь? И передашь инициативу каким-то там Юсуповым, Долгоруким, Шереметьевым и Голицыным? — Вот ещё! Демидовы всегда добивается своей цели! И я тоже отступать не привыкла! Так что сделаю всё, чтобы этот подонок был моим! * * * — Вот и сидит наш Лешенька на гауптвахте, — хохотнул Прохор, заканчивая рассказ о последних событиях из жизни особняка и его обитателей. — Лёшка, конечно, мне это всё не так описывал, — улыбнулась Алексия. — А как ты хотела? Он же бережет твои чувства. Не хочет, чтобы ты волновалась. — Я так и поняла, — кивнула девушка. — А чего это Кузьмин такой смурной ходит? — Да… — отмахнулся Прохор. — Перетренировался сегодня, плохо себя чувствует. Ты лучше о себе расскажи. Я, конечно, со слов Виталия в общих чертах все знаю, но хотелось бы услышать и подробности. Проблем на гастролях не было? — Откуда? — Алексия изогнула бровь. — Меня же папа опекает. — И после требовательного взгляда Белобородова продолжила: — Ну, была там пара моментов… Отчёт певицы был недолог, а закончила она «жалобой»: — Прохор, вчера моему администратору от князей Долгоруких поступило предложение выступить у них в бильярдном клубе, причём без указания конкретной даты и в дневное время. Уж не про тот ли турнир речь идет, в финал которого Лёшка вышел? — И тут же пояснила: — Просто он мне сам говорил об этом финале. — Видимо, про тот, — кивнул Белобородов. — А учитывая, что Долгорукие прекрасно знают о ваших с Лешкой отношениях… — Они явно решили перед ним прогнуться, — кивнула девушка. — Об этом же свидетельствует и предложенный Долгорукими ценник за моё выступление, который превышает обычную таксу для подобных мероприятий больше чем в два раза. — Даже так? — чуть удивился Белобородов. — Лихо! Ты уже дала согласие? — Ещё нет, — усмехнулась Алексея. — Пока думаю. Но папе уже доложила об этом предложении Долгоруких, он не против. — А мне Виталий ничего не говорил… Интересно, он этот вопрос с цесаревичем уже согласовал? Ну да ладно! Уверен, что, если ты, Лесенька, назовёшь Долгоруким сумму, превышающую предложенную тебе раза в полтора, они обязательно согласятся. Просто там такие деньги на ставках идут, что твой гонорар — это просто копейки. — Хорошо, Прохор, так и поступлю. — Какие планы на ближайшее время? — График очень плотный. — Девушка улыбнулась с довольным видом. — Буду работать до самого нового года, потом небольшой перерыв перед Рождеством — и снова работа. — Надеюсь, ты новый год с нами отмечать будешь? — Конечно. А вы уже что-то планировать начали? — Начали. Только вот с Лёшкой ничего согласовать не успели, у него каждый день жизненная ситуация меняется. * * * — Кристина, как же я рада тебя видеть! — И я тебя, Стефания! Две принцессы обнялись. Французская принцесса Стефания разместилась со всей своей свитой и охраной на верхнем этаже гостиницы «Националь», выкупив его полностью. Сразу же по заселении она набрала свою подружку Гримальди и пригласила её к себе. — Рассказывай, Кристинка! Все рассказывай: как жизнь, как учёба, как тебе Россия, как Москва, а самое главное, как личная жизнь? Гримальди рассказывала довольно-таки долго, не забыв показать подружке на планшете как свои работы, так и наброски Александра Петрова, про которого тоже успела рассказать. — Одно могу сказать точно, Крис, если у русских и в самом деле загадочная душа, то у твоего Петрова она самая загадочная! Действительно редкий талант! — охарактеризовала увиденное Стефания, которые были не чужды изобразительные искусства. — Точно! — кивнула довольная Гримальди. — А как тебе его друг, великий князь Алексей? — Стефания загадочно улыбалась. — Почему ты про него ничего толком не рассказала? Гримальди, заранее предупрежденная своим дедом, князем Монако, об истинной цели визита французской принцессы, хмыкнула и принялась передавать той свои впечатления о друге молодого человека. — Резковат, говоришь? — задумчиво протянула Бурбон. — Ладно, оценим. А все эти претендентки из русских родов меня особо не волнуют, Крис! Вот увидишь, я обязательно найду способ охмурить русского медведя, раз уж интересы Франции этого требует… * * * — Подъем, курсант! — Встаю-встаю… — Я заставил себя вскочить с нар. — На выход! Сегодня, как и предполагалось, чувствовал себя гораздо лучше, но до обычных кондиций организм пока явно не восстановился. И опять у меня был «день сурка»: кросс, рукопашка, душ в моей комнате в общежитии, завтрак, два занятия, обед и снова два занятия, после которых я в сопровождении все тех же «мухоморов» отправился на гауптвахту. Перед ужином решил позвонить генералу Орлову: — Иван Васильевич, как ваше «ничего»? — Всё хорошо, Алексей! — Голос заместителя командира Корпуса был бодр и весел. — И чувствую себя нормально, остальные тоже: много бегаем, гуляем, физухой без темпа занимаемся и, пардон, жрём как не в себя! Когда на осмотр приедешь? — Планирую завтра. Кроме как в пятницу после обеда, посетить Ясенево другого времени у меня не было. — Ждём. Если что, мой номер знаешь. Сегодня на ужин была пшённая каша с рыбой, пара кусков чёрного хлеба и жиденький чай с небольшой булочкой. Да, это не моя ресторанная еда в особняке! Зато сытно и для здоровья полезно. Просунув посуду в «кормушку», развалился на шконке и решил позвонить Алексии, но сделать этого не успел: дверь в камеру опять открылась. — На выход, курсант! — Чего опять? — недовольно протянул я. — Дайте хоть жирку завязаться! А то и так уже комок на мне болтается! Вертухай был неумолим: — На выход!