Пафнутьев молча направился пешком по лестнице. Полёт до Жуковки в общей сложности занял у нас не более получаса. – Пилотов попроси сесть у той беседки, которая рядом с полигоном. – сказал я отцу. Тот кивнул и выполнил моё пожелание. – Оставайтесь здесь. – я указал родичам на беседку, после того как все выгрузились из вертолёта. – Мы пошли. – и покатил деда вглубь полигона. Для гарантии отошёл метров на пятьсот, обошел Императора и сел перед ним на корточки. – Ну что, деда, готов? – А у меня есть варианты? – прошептал он, посеревший ещё больше от тряски на неровностях полигона. – Нет у тебя вариантов, только выздоравливать. – усмехнулся я. – Так что успокойся, расслабься и смотри на меня, а я от тебя немножко отойду. Договорились? – Да. – попытался улыбнуться он. – Давай, деда, начнём, помолясь… – я перекрестился, перешёл на темп, и сделал несколько шагов назад, одновременно настраиваясь на Императора. Теперь мне удалось разглядеть ментальный доспех деда во всех подробностях. Все эти повреждения, которые были видны в Кремле, оказались ещё масштабнее – мало того, что снежинки представляли собой печальное зрелище, так ещё и связь между ними поддерживалась не полноценными жгутиками, а тоненькими ниточками. Кое-где эта связь вообще была разорвана. Это же самое касалось и внутренней решётки Императора. Невольно я представил себе такую ситуацию, когда на месте деда оказался бы не Романов… Сколько бы он прожил? И вообще, остался бы в живых? Решено, надо больше тренироваться, слишком много у меня стало дурной силы… А может проще ещё одну любовницу завести? Или две, для гарантии?.. Так, Лёшка, соберись! О бабах потом подумать успеешь. Отбросив в сторону мешающие работать мысли и эмоции, нырнул в темп глубже, и приступил к правке. Первым делом – внутренняя решётка доспеха Императора. Там энергетические связи начали восстанавливаться достаточно быстро, и спустя минут пять, по моим внутренним ощущениям, внутренняя дедовская решетка уверенно встала на путь восстановления – посветлела, напитавшись энергией, достаточно ровно запульсировала и стала сама медленно, но верно исправлять свой «неправильный» геометрический рисунок. С внешней решёткой дела с самого начала не заладились – мне всё никак не удавалось на неё полностью настроиться. Она не хотела отвечать, ускользала от меня, сопротивлялась… Складывалось ощущение, что дедовский внешний ментальный доспех подчиняется какой-то программе самоуничтожения, и у меня были серьёзные подозрения, кто являлся её невольным автором. В конце концов, пришлось нырнуть в темп ещё глубже, ещё больше сосредоточиться и почуять дедовский доспех не по отдельным его элементам, а полностью. Только после этого чуйка дала мне понять, что команда на восстановление проходит, сопротивления нет, и я начал наблюдать этому визуальное подтверждение – в первую очередь, как и должно было быть, начали медленно восстанавливаться энергетические связи между снежинками, которые постепенно стали светлеть. Одновременно с этим, пришло понимание того, что на сегодня с правкой доспеха деда надо заканчивать – процесс запущен, восстановление идёт, а дед уже не молодой, да ещё и после такого состояния… Ещё раз посмотрев на процессы, протекающие в доспехе деда, убедился, что всё в порядке, и вынырнул из темпа. Первое, что увидел, когда открыл глаза, было хмурое осеннее небо. Только после этого пришло понимание, что я лежу на земле, и того, как же я устал… Причём, эта усталость была скорее моральной, чем физической, что совсем не мешало ей «уговаривать» меня оставаться на земле, ничего не делать и тупо пялиться в небо. Кое-как усевшись, огляделся. К моей вящей радости, дед больше не сидел, а стоял с закрытыми глазами, искуроченная кресло-каталка валялась неподалёку от него. Присмотревшись, я обратил внимание на посвежевший цвет дедовского лица, да и на ногах он стоял уверенно, по крайней мере, его не шатало. Слава богу, сегодня обошлось без всех этих спецэффектов со стихиями, что я для себя объяснил изначально болезненным состоянием Императора. – Деда, ты как себя чувствуешь? – спросил я, тоже решив подняться с земли. Отвечать он не спешил, а просто улыбнулся, продолжая держать глаза закрытыми. Наконец, Император сказал: – Теперь лучше, Лёшка… А думал, всё, отвоевался Колька… – он открыл глаза, в которых стояли слёзы. – Жрать охота, сил нет, как живот сводит! Пойдём? – Пойдём. – кивнул я. Дед повернулся в направлении беседки и осторожно сделал несколько шагов. Моя попытка взять его под руку закончилась фырканьем и возгласом «Сам!». Дальше Император шёл вполне уверенно, и было видно, что от этого процесса он получает огромное удовольствие. Тем временем, нам навстречу из беседки выдвинулись ждавшие там родичи. – Коля, ты как? – первым спросил брат Императора, Владимир, когда мы встретились. – Гораздо лучше. – ответил тот. – Есть хочу. И двигаться. – Может пока не стоит… двигаться? – это был уже отец, который после этого вопроса перевёл взгляд на меня. Это же сделали и остальные, в том числе и дед. – Наоборот. – ответил я. – По опыту князя Пожарского и Прохора Белобородова можно с уверенностью сказать, что дед сам на одном месте не усидит. – и не удержался от улыбки. – Пусть уж лучше по территории поместья гуляет, чем нас с вами и прислугу в доме достаёт. – А вот с этого места поподробнее, Лёшка. – обернулся ко мне продолжавший идти улыбающийся дед. – И вообще, расскажи с самого начала, что у меня было, и твой план лечения. – Я поправил твой повреждённый доспех. – про причины этого повреждения решил «тактично» не упоминать. – Наладил на начальном уровне циркуляцию энергии, что позволило тебе почувствовать себя гораздо лучше. Процесс запущен и будет протекать ещё какое-то время. Отсюда и твоё желание двигаться. – дед кивнул, остальные же с огромным интересом прислушивались к моим словам. – Через пару-тройку дней, когда энергетика придёт в норму, планирую вновь поправить твой доспех. Теперь уже задача будет другой – достичь идеального состояния доспеха, что приведёт, как и в случае с другим моим дедом и Прохором, к омоложению организма, увеличению силы, и поднятию настроения. – я хмыкнул и посмотрел на отца с дядькой. – Ищите прелестниц, господа! Шляпа у нашего Императорского Величества будет дымить не по-детски! У князя Пожарского можете спросить, он подтвердит. – Отставить прелестниц! – неуверенно заворчал продолжавший шагать Император. – Мишке сам позвоню, мы с ним разберёмся. И матери ни слова! – он повернулся к сыновьям. – Не хватало мне ещё скандалов на старости лет! Лёшка, может ты и бабку… поправишь? Сменишь гнев на милость? – Нет. – твёрдо ответил я. – Ладно. – махнул рукой дед. – Мы с тобой ещё об этом позже поговорим. А сейчас я просто хочу есть! – И ещё, деда. – уже серьёзно сказал я. – Никаких стихий. Никакого применения силы, пока доспех в норму не придёт. Потерпишь? – Потерплю. – кивнул он. Через пятнадцать минут довольно-таки быстрого шага мы добрались до дома, зайдя в него через один из многочисленных выходов, обращённых в сторону заднего двора, и сразу направились в столовую. Дед по дороге почувствовал себя ещё бодрее, повеселел, отпускал шуточки и начал строить планы на сегодняшний вечер и завтрашний день. – Володя, Мишке Пожарскому позвони, пригласи к нам. – отодвигая от себя пустую тарелку из-под салата, попросил он. – Он мне подробности своего восстановления после правила расскажет. – дед пододвинул к себе тарелку с борщом и принялся наливать в неё сметану из маленького кувшинчика. – Лёшка, сколько мне теперь в Жуковке куковать? – Недельку. – я поставил на стол чашку с чаем и свернул блин, после чего обмакнул его в плошку с растопленным маслом. – В Кремль возвращаться нельзя, на твои «бегунки» может обратить внимание слишком много постороннего народа. – Это мне действительно ни к чему… Неделя… – задумался дед. – Ты, я надеюсь, за мной приглядишь? – Безусловно. – кивнул я. – Только на учёбу ездить буду. – Без вопросов. Володя, Саша, Коля, вы поняли? Неделя. Через меня – только самые важные вопросы, остальное решаете сами. Саша за главного, а вы, – он посмотрел на брата и младшего сына, – изо всех сил ему помогаете. – те кивнули. После обеда дед лично отвёл меня в выделенные покои. – Мои вон там. – он указал мне на противоположный конец не самого короткого коридора. – Располагайся, обживайся, чувствуй себя как дома. Эти покои теперь закреплены за тобой на постоянной основе. Прохора своего можешь поселить тут же, я не возражаю. И вообще, весь дом с прилегающей территорией в твоём полном распоряжении. Я гулять. Эти покои были даже больше, чем мои личные в особняке – и большая гостиная с камином, и отдельный небольшой рабочий кабинет, и две спальни со своими санузлами! Короче, размеры огромного дворца Романовых в Жуковке это вполне позволяли. Одно меня напрягало – очень большая вероятность встречи с любимой бабулей, которая должна была скоро присоединиться к выздоравливающему мужу. Ладно, перетерпим как-нибудь. Усевшись в первое попавшееся кресло в гостиной, начал соображать по поводу своих дальнейших планов. Первое, и самое главное, – на неделю я привязан к Жуковке. Это, конечно, не говорит о том, что мне всё свободное время от учёбы надо находиться здесь, но и злоупотреблять своим отсутствием тоже не стоит – мало ли, как дед себя чувствовать будет. Слава богу, тут есть с кем ему гулять и где заниматься другими видами физической активности. Дальше. Прохор, понятно, будет жить со мной. Хотя… Я тут и так буду под плотным контролем, нянек и без него хватит, так что решение этого вопроса оставлю на его усмотрение. И вообще, пусть устроит себе отпуск, отдохнёт, Решетовой, наконец, займётся… А за Сашкой Петровым ротмистр Михеев приглядит, надо Владимира Ивановича побольше к своим делам привлекать, может и выйдет у меня с этим Дворцовым «взаимовыгодное сотрудничество». А пока надо будет не забыть его вечерком набрать, чтоб мне сюда пару комплектов шмотья привезли, а в понедельник, после учёбы, сам в особняк заскочу, время однозначно будет. Отдельно надо пообщаться с Сашкой Петровым на предмет «болезни» его матери и «огромного желания» какое-то время погостить у меня в особняке. Кроме того, необходимо сообщить о желании Кристины Гримальди его услышать. Что касается Вяземской. Вика меня ждёт только завтра, но появлению Сашки Петрова и ротмистра Михеева однозначно удивится. Так что и ей сегодня надо сообщить о моём временном местопребывании. Открывшаяся без стука дверь прервала мои размышления – в гостиную зашёл Цесаревич, а за ним Прохор. Последний плотно закрыл за собой дверь. – Устроился? – хмыкнул отец. – Ага. – кивнул я. – Дед как? – Гуляет вместе с дядькой Владимиром и Николаем. На месте действительно усидеть не может. Дядька позвонил другому твоему деду, скоро тот прибудет. А теперь, дружок, поведай-ка нам о том огненном шторме, с которым ты в усадьбе Петровых забавлялся?.. – отец с Прохором расположились на диване и вперились в меня взглядами. – Стуканул уже? – улыбнулся я своему воспитателю. – А как ты хотел, Лёшка? – пожал плечами тот. – Я же тебе не раз говорил – веди себя прилично, и не будет подобных разговоров. – Можно подумать, я во всём виноват… – протянул я. – Ближе к телу, Алексей! – резко одёрнул меня отец. – Что там случилось? Очередное моральное потрясение? С очередной же потерей контроля над собой? – Да. – кивнул я. – Хоть из дома не выпускай! – поморщился он. – Совершенно невозможно предположить, что день грядущий нам готовит… – Прохор согласно кивнул, а отец продолжил. – Самому-то не страшно? Деда вон чуть в могилу не свёл, у Петровых дом только чудом цел остался… Вместе с хозяевами… Слава богу, что судя по нашим архивам, у тебя эти эмоциональные качели с неконтролируемым выплеском силы скоро должны закончится. Как раз с овладением первой стихией. – Правда? – обрадовался я. – Правда. – кивнул отец. – Если записи не врут. – Вы мне обещали дать подборку этих записей. – напомнил я. – Ага… Щас!.. – ухмыльнулся он. – Уже несём! Чтоб ты, сынок, на радостях пол-Москвы к еbеням разнёс? В себя сначала приди, с огнём поиграйся, менталистикой плотнее позанимайся под руководством Лебедева… А когда докажешь, что мозги с эмоциями на место встали, будет тебе и архив. – Не очень-то и хотелось! – решил обидеться я. – Ты губки-то не надувай, Лёшка! – снова стал серьёзным отец. – Всё для твоего блага делается. А сейчас ответь мне на очень простой вопрос: ты огонь почуял? Или у тебя этот небольшой шторм сам по себе выплеснулся? – они с Прохором смотрели на меня с некоторым напряжением. Вместо ответа я решительно встал с кресла, обратился к огню, и попытался сформировать в правой руке огненный меч. Вместо меча, к моему огромному разочарованию, на конце моего сжатого кулака почему-то висел простой огненный шар, где-то метр в диаметре, но я сделал пафосный вид, что всё так и задумывалось с самого начала. – Слава яйцам! – выдохнул Прохор. – Николаич, поздравляю! – они с улыбками обменялись рукопожатием. – Лёшка, – встал воспитатель, – гаси фонарь, дай я тебя обниму! Пришлось гасить «фонарь», обниматься сначала с Прохором, а потом и с отцом. – Да, Лёшка, порадовал! – хлопнул батя меня по плечу. – Порадовал. Может и на границе с Афганистаном ты в развлечениях поучаствуешь не только в качестве зрителя… Там поглядим. И послушай моё пожелание – не спеши с огнём сразу объять необъятное. Всё придёт, никуда не денется. Сегодня и завтра больше не экспериментируй, я видел, как ты после правки деда тяжело с земли поднимался, а вот с понедельника полигон в твоём полном распоряжении. Тем более, Прохор как раз адепт именно огня. – Я Прохора в отпуск хотел отправить, пока здесь живу. Что у нас, батя, огневиков в поместье мало? Они с воспитателем переглянулись, и отец кивнул: – Здравая мысль. Действительно, Прохор, отдохнул бы ты от нас. Лёшка пока здесь поживёт, ничего с ним не случится. – Неожиданно… – протянул тот. – Уже привык, что Лёшка постоянно где-то рядом… Ладно! – махнул он рукой. – Уговорили! Завтра утром ухожу в отпуск. Лёшка, – воспитатель погрозил мне пальцем, – смотри мне! Ежели что… Огорчу! – Буду вести себя прилично. – с улыбкой пообещал я Прохору и снова посмотрел на отца. – Раз уж у нас тут такая тихая семейная радость по поводу огня, может Род Романовых компенсирует каким-нибудь образом Роду Петровых их сожженный вишнёвый сад? Я уж не говорю про обещанные извинения с вирой… – А не кажется ли тебе, Алексей Александрович, – нахмурился отец, – что за свои косяки пора ответственность нести самому? Тем более, что дед тебя с этим имуществом Гагариных сделал весьма и весьма богатым Буратиной. – Не кажется, Александр Николаевич. – спокойно ответил я. – И про моё так называемое имущество забудь, оно лично моё именно потому, что мне его Император отдал. А в Смоленске, попрошу обратить на это особое внимание, мне косяки нашего Рода пришлось разгребать. И именно после подробного описания этих самых косяков в отношении Рода Петровых меня… и переклинило. Сам вопрос решишь, или мне к Главе Рода обращаться? – Ну, Лёшка, ты и наглец! – хмыкнул отец. – Договорились. Я с братом по этому поводу пообщаюсь, Николай у нас вопросы имущества и финансов в Роду курирует. С ним потом подробности обсудите. Вы довольны, Алексей Александрович? – он откровенно ухмылялся.