Девушка пристально начала разглядывать мужчин, остановив свой взгляд на докторе, который по привычке был облачен в белый халат. – Дмитрий Григорьевич? – вопросительно уставилась она на него. – Виктория Львовна, голубушка, – виновато улыбнулся тот, – Алексей Александрович наговаривает на нас! Я ему и кашку рисовую на молоке собираюсь заказать, и омлет, и кисель, и даже компот из шиповника! Самое то сейчас для Алексея Александровича! – Дмитрий Григорьевич, – хмыкнул Прохор, – ты не переживай, его Императорское Высочество шутить так изволит. Не принимай на свой счёт. А вот мы с вами, в том числе и присутствующая дама, с устатка беленькую возьмём под ушицу, а на второе стейк из сёмги. А его Императорское Высочество, поедая рисовую кашку под компотик, будет нам изо всех сил завидовать. Договорились? Доктор слегка замялся: – Может без беленькой? – Какая уха без беленькой, Пилюлькин? – спросил Лебедев. – Побойся бога! А сёмга? Не отрывайся от коллектива, Григорьич! Ничего с нашим больным не случится, вон как из больнички скакал, я еле за ним поспевал! – Я тоже… не против. – согласилась Вика. – Веселее будет. А то в больнице все как в воду опущенные ходили… И Прохор по телефону начал зачитывать заказ администратору ресторана. Сказать, что мне было не обидно, как предрекал Прохор, было нельзя. Я действительно насладился вкусной рисовой кашей с маслом, которая напомнило мне детство и слова воспитателя, которые он постоянно мне повторял: «Алексей, чтобы вырасти большим и сильным, надо кушать каши!» А я ему верил! И своим детям буду говорить то же самое! Потом был омлет, который, конечно, не дотягивал до омлета Прохора, но, учитывая отсутствие излишка соли и перца, как диетическое блюдо был вполне съедобным. А компот из шиповника? И почему я его раньше не заказывал в «Избе»? Даже попросил Прохора заказать ещё пару литров на вечер и завтрашнее утро. А посиделки продолжались. Вика постоянно находилась рядом со мной, Прохор тоже, но вот самое интересное происходило между подпившими доктором и колдуном: – Михалыч, ну что ты тайну-то из всего делаешь? – возмущался доктор. – Я и так весь из себя обреченный, тьфу, обличённый доверием, весь в подписках, как в блохах! Цельную семью Императора врачую! А ты мне вещи интересные из своей практики рассказывать не хочешь! Я же докладную на тебя Государю нашему напишу, и не посмотрю, что ты из Канцелярии! – Григорич, да пиши ты кому угодно! – не сдавался Лебедев. – Будет приказ, поделимся опытом, нет – не взыщи. – Что, значит, будет приказ? – возопил доктор. – А как же наука? Как медицина должна развиваться? Пердячим паром? Прошу прощения за мой французский! И так далее, и тому подобное… – У них, в «Тайге», пара своих медиков есть. – шепнул мне Прохор. – Пока их только натаскивают, так что тебе они были не помощники, Михалыч в этих ваших колдунских делах лучше них понимает. Кроме того, он ещё и видит, что тоже, согласись, имеет немаловажное значение… – Согласен. – кивнул я. – Судя по всему, разговор не в первый раз происходит? – Ага. – хмыкнул воспитатель. – С первого дня доктор нашего колдуна достаёт вопросами. Но на нашего Михалыча где сядешь, там и слезешь. Пусть забавляются. – махнул он рукой. – Ты как? – Лучше, Прохор, лучше. Видел же, как я уверенно до туалета и обратно добрался? – Ну, как же! – ухмыльнулся он. – Столь уверенной походки я у тебя, Лёшка, давно не видел! А как ты на диван плавно завалился? Очень грациозно получилось! – Хватит, Прохор! – вмешалась Вика, давясь от смеха. – Алексей же сказал, что уверенно добрался, значит так оно и было! – Кто ж спорит? – мой воспитатель продолжал гнусно лыбиться. Спать я ложился в районе одиннадцати часов ночи, предварительно позвонив Лесе по Викиному телефону. Выслушав очередную порцию приятностей и заверив во взаимности, обнял устроившуюся рядышком Ведьму и заснул. ***– Всё! Хватит! – раздражённо заявил князю Пожарскому Император. – Мы тебя послушали в прошлый раз, Миша, а оно вон как всё выходит! Внук-то наш отлично устроился, захочу здесь ночую, захочу там! Захочу слушаюсь приказа, захочу не слушаюсь! Тут он князь Пожарский, а здесь Великий князь Алексей Романов! Никто ему не указ! – Может в этом не только Алексей виноват, Коля? – спокойно парировал Пожарский. – А мы все? – Может быть. – кивнул Николай. – Но в наш Род он вошёл сам… Вернее, официально вошёл, он и так по факту в нём был. Никто его не заставлял! Вот теперь пусть и соответствует! Скажешь, я не прав? – Прав, Коля, конечно, прав. – согласился князь. – Но вы уж поаккуратнее как-нибудь с ним… Видимость свободы выбора всегда оставляйте. А Лёшка со временем привыкнет, и взбрыкивать перестанет. – Я тебя услышал, Миша. – Император повернулся к жене и сидящему рядом с ей брату. – Что думаете? – Пусть подрастающее поколение выскажется. – Императрица посмотрела на сыновей. – Им с Алексеем жить и дела делать. – Великий князь Владимир всем своим видом поддержал Марию Фёдоровну. Александр с Николаем переглянулись, и младший сказал: – С отцом полностью согласен, но следует учитывать и мнение Михаила Николаевича. Надо объявлять об Алексее в любом случае, тянуть дальше уже смысла не имеет, особенно после его конфликта с Юсуповыми и Куракиными. У молодого человека на сегодняшний день сформировалась определённая репутация в Свете, а из докладов Канцелярии ясно, что сформировался и некий круг общения. Так что задача по врастанию Алексея в общество, которая ставилась на сентябрьском Совете Рода, им выполнена. У меня всё. – Полностью согласен с братом. – кивнул Цесаревич. – И тоже предлагаю учитывать мнение Михаила Николаевича о свободе выбора. Не будем загонять Алексея в угол, и он не будет вести себя как молодой волчонок. Кроме того, хоть Лебедев и провёл с ним все необходимые тесты, которые не выявили ничего криминального, но Владислав Михайлович настаивает на дальнейшем наблюдении за Алексеем после комы. Так что нам всем надо соблюсти некоторую деликатность. Император посмотрел на жену и брата, которые просто кивнули, соглашаясь с предыдущими ораторами. – Подведём итог беседы. – продолжил он. – Сначала проводим то награждение «волкодавов», которое запланировано на вторник, – все присутствующие промолчали, прекрасно понимая о чём идёт речь, – а в четверг устроим небольшой приём в Кремле для Главных Родов и высших должностных лиц Империи с представлением им Алексея в качестве твоего признанного сына и наследника. – Император посмотрел на Цесаревича. – Кроме того, подготовим официальное коммюнике об этом, которое доведём до иностранных государств, а через СМИ и до наших подданных. Вопросы? Предложения? Таковых не последовало. Если сами Романовы остались вполне довольны результатами разговора на эту тему, то вот князь Пожарский чуть расстроился, мысленно пожалев внука и пожелав тому удачи… – И в завершении вечера. – Император встал. – Михаил Николаевич, – князь Пожарский встал тоже, – от себя лично и всего Рода Романовых приношу тебе искренние извинения за наши необдуманные действия в отношении Александра Петрова, находящегося под защитой твоего Рода! – он зло глянул на оставшуюся невозмутимой Императрицу. – Извинения принимаются, Государь. – кивнул князь. Дальше последовало крепкое рукопожатие. Оба старых друга прекрасно знали характер Марии Фёдоровны, и, даже соблюдая традиции, никаких обид таить друг на друга не собирались. ***Утро было добрым. Действительно добрым! Разбудил меня будильник, установленный Викой на половину седьмого. – Доброе утро! – улыбалась мне потягивающаяся девушка. – Как спалось? – Замечательно. – я потянулся к ней… Минут через десять Вика с улыбкой подвела итог «утренней гимнастики»: – Для больного вы, Ваше Императорское высочество, находитесь в весьма и весьма неплохой форме. Так что вашим самочувствием интересоваться не буду, охальник вы этакий, а пожелаю лишь быстрейшего восстановления прежних… физических кондиций. – хмыкнула она. – Я в душ. – Иди уже… Ведьма! – отмахнулся я. – Не заставляй меня чувствовать себя неполноценным! Встретимся в гостиной. Чувствовал я себя действительно гораздо лучше, слабость хоть и присутствовала, но стала уже привычной что ли, да и не такой сильной… Настроение тоже было хорошим, особенно после близости с Викой. В гостиной наблюдались все те же вчерашние, слегка помятые лица. Но надо было отдать должное старшему поколению, в семь утра они уже были на ногах и вовсю завтракали. – Доброе утро! – поприветствовал я их. – Доброе! – ответили они. – Так, Алексей Александрович, присаживаемся на диван. – отодвинул в сторону тарелку доктор. – Сейчас за портфелем схожу, и поглядим-посмотрим ваше состояние. – Дмитрий Георгиевич, вы позавтракайте нормально. – улыбнулся я. – Никуда в ближайшее время мне не надо, так что подожду. – Хорошо. – успокоился он. – Пять минут. А я сел на диван и налил себе компота из шиповника. К проверке моего состояния доктор приступил уже после того, как Вика позавтракала, сидя рядом со мной, чмокнула в щёку и уехала на службу. – Давление нормальное, с нервами тоже всё в порядке, зрачки на свет реагируют как надо, пульс в норме. – Дмитрий Григорьевич закрыл свой пузатый портфель, больше похожий на классический саквояж, предварительно убрав в него свои медицинские приблуды. – А как вообще себя чувствуете, Алексей Александрович? Как спалось? – Спал как младенец, лёгкая слабость присутствует, но в целом всё хорошо. – ответил я. – Владислав Михайлович? – доктор повернулся к Лебедеву. – Практически, норма. – кивнул тот. – Я же говорил, что наш герой скоро бегать будет. Думаю, до вечера нам всё же стоит понаблюдать за Алексеем Александровичем, а там наша помощь уже не понадобиться. – Я бы, конечно, молодого человека ещё пару дней понаблюдал… – скептически заявил доктор. – В идеале – недельку… Но, как скажете, Владислав Михайлович. – Погулять-то мне можно, Дмитрий Григорьевич? – поинтересовался я. – Не можно, а нужно! – сказал тот. – И мы с вами заодно свежим воздухом подышим. Гулять пошли только в районе десяти часов утра в парк напротив моего дома. Погода стояла хоть и солнечная и без дождя, но северный ветер отчётливо предупреждал о скором приближении зимы. – Прохор, я сегодня всё же на вечеринку Малого Света схожу. – сказал я своему воспитателю, глядя на группу мамашек с колясками, расположившихся возле одной из скамеек. – Надо с Юсуповыми вопрос закрыть. – Только не на всю ночь, Алексей. – ответил тот. – Рано ещё тебе напрягаться. И никакого алкоголя! Ну, если только с Юсуповой за примирение можешь опрокинуть писярик. Ты меня услышал? – Услышал. – Кроме того, завтра после обеда приедет портной, будет на тебя форму курсантскую подгонять. – Это-то ещё зачем? – опешил я. – Во вторник в Георгиевском зале Кремля состоится награждение всего подразделения «Волкодав» по итогам школьной операции. Все «волкодавы», значит, в форме будут, а Лёшка наш в цивильном явится? Или в камуфляже? – ухмыльнулся Прохор. – Так что пойдёшь на награждение в качестве курсанта, Император так решил. – Хорошо, Прохор, надо, значит надо. – вздохнул я. – И чем меня там награждать будут? – Я не в курсе, Лёха. Честно. – улыбнулся он. – Но вчера мне отец твой занятную историю рассказал. Говорит, что Император ещё во вторник приказал Командиру Корпуса генералу Нарышкину подготовить представление на награждение всех его сотрудников, непосредственно участвовавших в освобождении заложников. Вы все пойдёте по секретному указу. Те, кто обеспечением операции занимался, идут по отдельному списку, их потом наградят, в общем порядке, вместе с полицейскими. Так вот. Генерал, понятно, приказ выполнил, и принёс Императору представления. А на тебя составил это представление в двух экземплярах, на разные фамилии и титулы, да и никакого ордена не предложил, оставив это всё на усмотрение Государя. – опять ухмыльнулся Прохор. – Типа, выкрутился. Император сначала опешил, а потом задумался.