— А ты вспомни, сколько мы с тобой тренировались, чтобы ты достиг такого уровня в других дисциплинах — в казачьем спасе, в ножевом бое? — Прохор смотрел на меня серьёзно. — Я даже не буду говорить про твоё владение ментальным доспехом. — Прохор, это же совсем другое… — возразил я ему. — Какое другое? — мой воспитатель заговорил на повышенных тонах, что свидетельствовало о крайней степени его раздражения. — Научил на свою голову! Знаешь, что мне с тобой хочется сделать? — Что? — тихо спросил я. — Перетянуть тебе огненной плетью пониже спины, как в детстве, а потом устроить кросс километров на пятьдесят по пересечённой местности на «темпе», чтоб дурь вся из тебя с потом вышла! Да не поможет… — он махнул рукой и отвернулся. — Прохор, ну ты чего?.. — Я чего? — взвился он. — Великим себя почувствовал? Непобедимым? А тут, видите ли, в стрельбе у него ничего не получается! С девками спать с первого раза научился, от природы хваткий оказался, а с пистолями затык!.. Не его это!.. — Прохор сделал паузу и, копируя Сеньку, вечного косячника из Смоленской усадьбы, заголосил. — Прости, барин, моя вина! Не углядел за дитяткой! А Лешенька у нас совсем не виноватый! Я почувствовал, как, буквально весь, краснею. Если бы мне подобное сказал посторонний человек, было бы не так стыдно, а от Прохора слышать справедливые упрёки было больно вдвойне… — Лёшка! Ты чего творишь! — вывел меня из состояния жалости к себе крик моего воспитателя. Вокруг меня бушевала сплошная стена огня. Прохора на его месте не было, водительское сидение уже стекало вниз, то же самое происходило с лобовым стеклом, крышей, приборной панелью и пассажирской дверью. Я тупо посмотрел вниз, моё сидение и пол подо мной были целехонькими. «Это что, я устроил?» — промелькнула мысль. Одновременно с этой мыслью стена огня стала слабеть. Я почувствовал, как меня отпускает напряжение, сродни тому, с которым я пытался работать со стихиями. — Лёшка, вылезай оттуда, сейчас бензобак рванёт! — опять крикнул Прохор откуда-то из вне. Заморачиваться с открыванием двери я не стал, а просто ударил её локтём, отчего она вылетела, ударилась об асфальт и срикошетила в припаркованную метрах в пяти «Гранту» красного цвета. Покинув машину через оплавленный и покорёженный дверной проём, я увидел Прохора, стоящего недалеко от машины с водительской стороны. Подойдя к нему, я заметил в его глазах слёзы. — Хана Ласточке! — махнул он рукой в сторону покорёженной и дымящейся машины. — Отъездилась, родная… — Прохор, прости меня, я не хотел! — начал я извиняться, но мои слова потонули в вое сирен. Из центрального входа в здание выскочили пять человек в камуфляже с огнетушителями в руках, добежали до машины и споро залили её пеной, особое внимание уделяя тому месту, где у «Нивы» располагался бензобак. Мы с Прохором просто стояли и наблюдали за происходящим. Через пару минут сирены стихли. — Что, князь, отрабатываете работу со стихиями? — услышал я. — Оправдываете фамилию? Повернувшись, я увидел хмурого графа Орлова, который разглядывал меня, как будто видел в первый раз. — Извините, Иван Васильевич, так получилось… — промямлил я. — Получилось, курсант? — Орлов нахмурился ещё больше. — Господин полковник! — вмешался в разговор Прохор. — Это я виноват, довёл воспитанника… — И каким же это образом, стесняюсь спросить? — полковник перевёл взгляд на Прохора. — Алексей Александрович пожаловался мне, что у него не всё получается с огневой подготовкой, а я пообещал ему, что если и дальше так пойдёт, то накажу, как в детстве — плетью по заднице. Вот он и взбеленился… Я с удивлением смотрел на своего воспитателя, вравшего с чистыми и невинными глазами. Орлов же не удержался и хмыкнул. — Видимо, тяжёлое у вас было детство, Алексей Александрович, — сказал мне полковник, еле сдерживая улыбку, — если после упоминания о нём вы Прохору машину дотла спалили. — Нормальное у меня было детство. — буркнул я. — Так, курсант Пожарский! — уже строго сказал Орлов. — На первый раз замнём инцидент, из уважения к вашему деду и Прохору. По бумагам всё оформим как замыкание в проводке автомобиля. Но! Алексей Александрович, придётся вам встретится с нашим психологом. Сами понимаете… — я кивнул, поёжившись от пронзительного взгляда полковника. В этот момент со стороны дымящихся останков машины Прохора раздался громкий женский возглас: — И как мне это понимать? Обернувшись, я заметил, что за время нашего разговора с графом Орловым на стоянке существенно прибавилось народа — около красной «Гранты» стояло около десяти человек, одетых в обычную гражданскую одежду. Из знакомых мне были только Смолов и Пасек. Все они с интересом смотрели на вмятину в задней двери «Гранты» и тот кусок оплавленного метала, залитый пеной, который остался от выбитой мной двери «Нивы». В этот момент невысокая, красивая рыжеволосая девушка поставила свою сумку на крышу «Лады» и снова поинтересовалась: — Кто-нибудь мне скажет, как мне это понимать? Все, как по команде, повернулись в нашу сторону. «Да, не с того у меня служба в Корпусе начинается…» — подумал я, и направился к «Гранте». — Прошу прощения, сударыня, но тут произошёл досадный инцидент, готов возместить все потери… — обратился я, как мне стало ясно, к хозяйке машины. — Не соглашайся, Ведьма! — донеслось из толпы, — Лучше договорись с князем, чтоб он тебя больше на полигоне не душил! Или тебе понравилось? После этих слов раздался дружный смех, даже эта рыжая Ведьма позволила себе улыбнуться. А я был готов провалиться от стыда сквозь землю. — Заманчивое предложение!.. — разглядывая меня с улыбкой, громко сказала она. — Пожалуй, именно так я и поступлю. Князь, ведь мы договорились? Мне не оставалось ничего другого, как согласно кивнуть. — Так, господа офицеры и пострадавшие дамы! — за моей спиной опять раздался начальственный рык полковника. — Вижу, силы после тренировок ещё остаются. Не пора ли нам пересмотреть нормативы в сторону их существенного увеличения? Около красной «Гранты», буквально через пару секунд, остались только Смолов, Пасек и хозяйка машины. — Виктория Львовна, голубушка! — совершенно другим тоном заговорил граф Орлов. — Вы же сейчас в город едете? — Да, Иван Васильевич. — кивнула она. — Не захватите с собой этих двух погорельцев? — он глазами показал на нас с Прохором. — А то сами понимаете… — Хорошо, Иван Васильевич. — она сделала нам приглашающий жест. * * * Когда «Гранта» отъехала на достаточное расстояние, граф Орлов скомандовал Смолову и Пасеку: — С записями камер видеонаблюдения и личным делом Пожарского у меня в кабинете через пятнадцать минут! Офицеры кивнули и быстрым шагом направились в здание, а полковник остался и начал задумчиво разглядывать остатки «Нивы», у которой уже копошились работники технической службы, готовясь грузить машину на эвакуатор. * * * — Куда вас везти, князь? — спросила меня девушка, когда мы выехали с территории базы Корпуса. Ответить я не успел, с заднего сидения подал голос Прохор: — Если можно, Виктория Львовна, нас бы с Алексеем Александровичем до Пречистенского переулка… — Хорошо. — кивнула она. — Виктория Львовна, мы не были представлены… — начал я, но был понят девушкой правильно. — Вяземская я. Можно просто Виктория или Вика. — улыбнулась она. — Тогда просто Алексей. Всю дорогу до особняка Пожарских мы промолчали — я, после произошедшего, чувствовал себя не в своей тарелке, а девушка, какое ощущение, ушла в свои мысли, и не делала попыток заговорить. Только тогда, когда мы были на месте и покидали «Гранту», я сказал: — Виктория, ещё раз извините и спасибо за то, что подвезли! — Не за что, Алексей, помните про своё обещание! — улыбнулась она. — Была рада познакомиться! После того, как мы зашли в калитку на воротах особняка, Прохор повёл себя странно: — Гостевой флигель свободен? — спросил он у одного из охранников. — Свободен, Прохор Николаевич! — кивнул тот. — О том, что мы с Алексеем Александровичем здесь, князю доложу сам. Ты меня понял? — Да, Прохор Николаевич! — кивнул тот, хотя было видно, что он ничего не понял.