— Пойдём, покажу тебе бильярдную! — улыбнулся Андрей. Да, шаровня была очень неплоха — двадцать двенадцатифутовых столов для русского бильярда, восемь столов для снукера и восемь для пула. Плюс к этому были ещё четыре отдельные випки со столами для русского бильярда. Отдельно Долгорукий показал мне спортбар, который был сейчас пуст. После того, как мы осмотрели всё помещение бильярдной, Андрей подошёл к одному из столов, освещение которого тут же загорелось. — Андрей Анатольевич, прошу! — молодой парнишка в форме маркёра протянул Долгорукому кожаный чехол для кия с гербом их Рода. — Спасибо, Василий. — княжич взял у него чехол. — Будь так любезен, принеси из маркёрской всю мою коллекцию киёв, а Алексей Александрович из них подберёт себе подходящий. Когда Василий удалился, Андрей мне сказал: — «Колодник» я тебе предлагать не буду, хоть они у нас тоже высокого качества, но до моих не дотягивают… Маркёр принёс шесть киёв. Два из них были целиковые, но оказались для меня слишком лёгкими. Ещё у двух мне не понравилась развесовка — центр тяжести был явно сдвинут в сторону шафта. И только последний двухсоставной кий, из венге, «лёг» мне в руку. — Алексей Александрович, а вы, я вижу, знаток! — усмехнулся Долгорукий, а Василий уважительно покивал головой. — Это «поповский» кий. Я ещё раз осмотрел эту, казалось бы, простенькую «щепку», цена которой была никак не меньше трёх тысяч рублей. «Поповским» этот кий назывался потому, что его изготовил самый настоящий батюшка, проживавший в Туле. Именно такие кии, вышедшие из рук Мастера, считались самыми лучшими в Российской Империи. — Неожиданно, Андрей Анатольевич, — сказал я. — В руку лёг хорошо, посмотрим, поможет ли он мне в игре. — И мне очень интересно на это посмотреть, Алексей Александрович. — улыбался княжич. — Скажите Василию, что вы будете пить, мои предпочтения он знает. — Графин апельсинового сока. — сказал я маркёру. Тот кивнул, аккуратно собрал невыбранные кии и удалился. — Алексей, во что играть будем? — спросил Долгорукий, доставая из чехла свой кий. — Можно? — я протянул руку к его кию. Андрей, с плохо скрываемой гордостью, отдал мне это произведение искусства. Кий был из эбена, с чёрными запилами, весь покрыт лаком, а на турняке наличествовал небольшой золотой герб Долгоруких. — Как ты вообще им играешь? — спросил я его. — Он в музее должен выставляться! Было видно, что мои слова Андрею очень понравились, и он ответил: — Это тоже «поповский», спецзаказ, отец на окончание Лицея подарил. Так во что играть будем? — Мне всё равно. На твой выбор. — Давай тогда в «американку» разомнёмся. — Давай! Андрей достал золотой рубль. — Орёл или решка? — Орёл. Выпала решка. Долгорукий выбрал разбой, который и произвёл очень неудачно для себя — ударил чуть сильнее, чем требовалось, и биток, от длинного, а затем короткого бортов, разнёс пирамиду «в хлам». Надо сказать, что игра на бильярде была тем немногим, что нравилось мне в моей подготовке в Смоленске. Со слов Прохора бильярд развивал у меня глазомер, терпение, вариативность мышления и контроль ментального доспеха. Несколько раз в детстве я ломал кии, не сумев правильно рассчитать силу удара, ломал борта и лузы вместе с шарами, после чего надолго отлучался Прохором от подобных тренировок, но, в конце концов, приспособился играть условным «весом кия». В четырнадцать лет я уже постоянно обыгрывал своего воспитателя, который «злился» на «малолетку» и нанял со мной играть маркёра Дмитрия из Смоленска, которого я легко обыгрывал уже через год. В программу обучения входила и передача мне богатого жизненного опыта маркёра по коммерческой игре. Оказалось, что по молодости дядька Дмитрий был «шпилевым» — сводился играть на деньги. Он рассказывал мне разные истории, приёмы, особенности поведения за столом, методы «правильной» или выгодной «сводки» (игра на условиях, прежде всего выгодных тебе). Даже откровенный проигрыш он называл великим искусством. Когда же я поинтересовался тем, почему он при таких уменьях занимается моим обучением, а не живёт в своё удовольствие, он, горько усмехнувшись, ответил, что это у нас, у дворян, долг — это дело чести, да и то не у всех, а подлое сословие живёт по принципу: главное не выиграть, главное — получить! Он де долги всегда отдавал, а вот ему… А в конце наших тренировок дядька мне посоветовал никогда этими приёмами не пользоваться и пожелал самому на них не попадаться. С его слов выходило, что рассказывал он мне всё это по настоятельной просьбе Прохора, сам бы он, по собственной инициативе, «портить» молодёжь не стал. Мы и дальше поигрывали с Прохором под настроение, а последний год учёбы, перед поступлением в Университет, времени на бильярд было не так много, но минимум один раз в неделю я продолжал тренироваться на зелёном сукне. Долгорукий расстроился, таким разбоем он фактически сам давал мне фору, отыграть которую было очень трудно. Спешить я не стал, обошёл стол и оценил позицию со всех сторон. Начать решил с «чужого» в среднюю лузу — шар был практически «прямой» и не подразумевал никаких сложностей, самое то для того, чтобы настроится и войти в игру. Помелив кий, я нанёс удар осознано «в пузо», то есть в центр «своего» шара. «Чужой», с характерным треском, влетел в лузу. Следующим был тоже «чужой» на небольшой резке, но в угловую лузу, «свой» я постарался проконтролировать так, чтобы он не задел остальные шары, а, отразившись от двух бортов, встал в районе средней лузы. Так и получилось — от него я забил простенького «своего». Потом были ещё три «чужих», последний из которых я бил с накатом «своего», поставив его около угловой лузы. Последние два шара забить не составило никаких проблем. Партия с кия… — Алексей, а ты серьёзный противник! — покивал головой Андрей. — Нет, просто ты для меня очень хорошо разбил, да и кий «поповский»… — улыбнулся я. — Это ты кому-нибудь другому будешь рассказывать! — улыбнулся он в ответ. — Позиция стояла, если не повезёт, шара на четыре, а ты из неё максимум выжал! Разбой у нас в очередь, так что разбивай! Он собрал шары в треугольник, проверил точку, линии и отошёл в сторону. Разбил я чуть сильнее, чем Андрей, страхуясь от забития — нехорошо расстраивать пригласившую сторону, да ещё и в собственном заведении и на знакомом столе. Так же, как и в прошлую партию, биток ударился в длинный, затем короткий борта и врезался в пирамиду. Я скорчил кислую мину, но остался очень доволен — «поляна» для Андрея была накрыта. Он, как же как и я, обошёл стол, прикидывая варианты, а начать решил с «чужого» в угол. Свою серию Долгорукий закончил на шестом шаре, который у него застрял в створках лузы. Расстроившись, княжич сел в кресло и отпил томатного сока. Начать я решил именно с этого шара, подкатив ещё два. Третьего катить было опасно — расстояние было слишком большим, элементарно могло «свести» (малейшая соринка, кусочек мела или неровность стола на тихих ударах довольно значительно сказывается не только на траектории, но и на направлении шара), и я попытался его оставить у лузы на ударе, но из-за того, что мешался борт, удар получился слегка сверху вниз, «прокола шара киём» для нижнего винта не хватило, и «свой», после забития «чужого», пошёл вперёд, ударился о губки лузы и откатился назад. «Вот идеальная позиция, для того чтобы феерично дать мимо! Никто точно ничего не заподозрит! Иначе потеряю я друзей, выиграв две партии подряд!» — подумал я, прицелился «чужому» практически в лоб, явно не дорезая, и ударил. Мимо! От досады я опять поморщился, а Андрей, уже и не надеявшийся постоять у стола, вскочил и с каменным лицом забил свои оставшиеся три шара. Я мысленно улыбнулся: «Маркёр дядька Дмитрий остался бы доволен своим учеником!» — Один-один! — сказал Долгорукий, собирая шары. — Может в «сибирку» на победителя, а там и наши девушки подойдут? В Москве эту игру одним шаром называли «сибиркой», на территории остальной Империи — «москвой», или «московкой». — Давай. С «дураками»? — Для убыстрения игры, да. Это означало, что если падал в лузу биток («свой» шар, как правило красного или желтого цвета), ты его возвращал на стол и сам выбирал какой из белых шаров убрать. Считался и «дурак» или упавший случайный шар. Эти правила отличались от более строгих, по которым считались только прямые и очевидные шары, не требовавшие заказа, случайные шары возвращались на точку, а сложные шары, такие как «свой к себе», «от борта в угол», «дуплет», «оборотний», «абриколь» и так далее, игрались только под заказ. По очереди опять разбивал Андрей и он опять не забил. Но и мне не встало ничего приличного. Эта партия в «сибирку» длилась у нас больше сорока минут. Мы «путали» друг друга «отыгрышами» (удар, главная задача которого не забить, а оставить своему противнику максимально сложную позицию, из которой он не только не сможет забить, но и отыгрыш будет затруднён). Когда я вырвался вперёд со счётом шесть-четыре, пришлось Андрея «подтягивать» — при ударе «с руки» по скатке я поставил другой угол и дал очень насыщенного бокового винта. Результатом стал штраф — биток задел только один борт и «запарковался» у него продолжая дико вращаться. Я объявил «Штраф», Долгорукий со мной согласился. Сняв себе на полку шара, Андрей осмотрел позицию, остался ей недоволен и передал мне удар. Я опять сделал вид, что расстроен, и, «от досады», решил «нырнуть» на крайне неочевидного свояка. Попадание было лучше не придумаешь — естественно, что я «свояка» не уронил, так он ещё и встал на комбинацию «чужой» с выходом на «дармовой» «свой» в середину, что мне Долгорукий и продемонстрировал. Партию он закончил прямым «чужим» в середину. — Алексей! Мне просто повезло! — надо ему отдать должное, это заявление прозвучало без всякой нотки превосходства. Он протянул мне руку, которую я пожал. — Хорошо, Андрей. Будем считать, что победила дружба! По знаку княжича появился маркёр Василий, забравший у нас кии, после чего мы переместились в спортбар, в который должны были скоро подойти девушки. — Алексей, у нас скоро в клубе начинается ежегодный турнир по бильярду… — Андрей вдруг остановился и подозвал знаком маячившего неподалёку того самого охранника Григория, который меня встретил на входе. Тот приблизился и положил на стол конверт. — Спасибо, Григорий! — кивнул Долгорукий. — Это тебе. — он придвинул мне конверт. Открыв его, я увидел пластиковую карточку, являвшуюся членским билетом бильярдного клуба «Метрополия», с моей фамилией. — Это простая формальность, на входе можно не предъявлять, тебя уже знают. — с улыбкой сказал он, и продолжил, — Тем более, что ты сегодня уже себя показал. — Спасибо, Андрей. Буду должен! — кивнул я. — Да брось! Одно то, что наши красавицы переключили на тебя своё внимание, делает мою жизнь яркой и привлекательной! — мы рассмеялись. — Так вот, на счёт турнира, ты у нас теперь член клуба, игрой и фамилией тоже вышел, крайне советую поучаствовать, будут только самые сливки общества! О, легки на помине! — вздохнул он тяжело и мотнул головой в сторону прохода, по которому к нам приближались наши красавицы. — Давай на эту тему завтра поговорим? — я кивнул. Девушки после процедур и сауны были расслаблены, довольны жизнью и хотели есть, впрочем, как и мы с Андреем. Официант принял заказ, после чего, по своей привычке, Инга начала рассказывать, что новая массажистка, дебелая тётка средних лет, чуть душу из неё не вытряхнула, и даже начала показывать мне несуществующие синяки на своих красивых ногах. Её попытка задрать итак не сильно длинную юбку для демонстрации мне «вообще огромных гематом», закончилась возмущёнными криками Натальи и Анны, а Андрей тупо начал ржать. Своего Инга добилась — у меня аж дыхание в зобу перехватило! Ей так хотелось верить, так хотелось прижать к себе, пожалеть и погладить «повреждённые» места. — Вы все чёрствые! — заявила Инга, надувшись. — Только Алексею меня и жалко! — Ага, а в бассейне плескалась как русалка, и ничего, что характерно, не болело! — улыбалась Шереметьева. — Алексей, я сегодня тоже на массаже была, пойдём, я тебе спинку покажу! — он предприняла попытку встать, но была схвачена Долгорукой. — Это Инга придумала! — возмутилась Наташа. — Придумай что-нибудь сама, а то только повторять можешь! — Да! — поддержала эту идею Юсупова. — Хорошо, дружочки, вы этого сами захотели! — Анна приняла вызов. — Вешайся, Алексей! — улыбался Андрей. — Теперь всё по-взрослому! — а мне слегка стало не по себе. — Так, Долгорукий, — «наехала» на него Шереметьева, — ты Алексея не пугай раньше времени! А лучше расскажи, как вы тут без нас развлекались? Андрей дал краткий отчёт, охарактеризовав меня как игрока только в превосходных выражениях. После его рассказа Шереметьева встала, подошла к столу напротив и попыталась принять некое подобие стойки игрока в бильярд, но с оттопыренной роскошной попой, затянутой в джинсы, прогнутой спиной, и натянувшейся блузкой, подчёркивающей грудь немаленького размера… — Алексей, мне кажется, что я неправильно стою, кий ровно не ходит, дашь несколько уроков игры на бильярде? — облизнув губы, спросила она. Я услышал, как сглотнул Андрей. — Э-э-э… — попытался я согласиться. — Договорились, Лёшенька! — Аня медленно разогнулась, поправила блузку и, покачивая бёдрами, вернулась за притихший стол. — Анька, ты просто молодец! — воскликнула вдруг Инга. — Классная идея, я тоже на эти уроки приду, стойку поправлю! Да, Лёшенька? Я обречённо кивнул. — Анька, а Наташку возьмём? — Куда ж мы без Наташки… Тут не выдержал Андрей: — А раньше вы в любви к бильярду замечены не были. Зря он это сказал…