— Виктор Борисович, как хоть я сегодня, нормально? — поинтересовался я у Смолова уже в лесу. — Нормально. — кивнул он. — Сейчас к психологу, он вас уже ждёт, а потом тир. Психолог, скорее, психиатр, мужчина под шестьдесят, с профессионально-участливыми глазами, сначала начал расспрашивать меня про ситуацию с сожженной машиной, что мне говорил Прохор, что я отвечал, что чувствовал в эти моменты, бывало ли со мной такое раньше, как к этой ситуации я отношусь сейчас, что чувствовал тогда, не было ли в детстве случаев домашнего насилия со стороны взрослых, писался ли я в постель, мучил ли животных и так далее… Потом были стандартные картинки, как у психолога в Лицее, потом приглашения заходить, если я почувствую или замечу за собой что-нибудь этакое. Что означает что-нибудь этакое и здоров ли я, у доктора уточнять не стал, поспешил покинуть гостеприимный кабинет и направился в тир. Уже когда выехали с Прохором за ворота базы Корпуса, воспитатель поинтересовался: — У психолога был? — Да, вроде нормально прошло. Ничего лишнего не спрашивали. Ну, ты понимаешь о чём я говорю… — Понимаю. Как полковник и эти твои, Смолов с Пасеком? — посмотрел он на меня. — Молчат. Графа Орлова вообще не видел. — Ты же понимаешь, что это ещё ни о чём не говорит? — Понимаю. — Вот и не расслабляйся. — крайне серьёзным тоном сказал Прохор. — Завтра к деду на отчёт, волнуется старик, звонил мне недавно. — Хорошо. Завтра съездим. — кивнул я. * * * Полковник Орлов вместе со Смоловым и Пасеком смотрели в кабинете графа видеозапись учебного боя. — Василь Григорьевич, молодец! — похвалил штабс-ротмистра полковник. — Идея просто великолепная! Потенциал для наших операций у этой пары, Пожарского и Вяземской, действительно огромный! Ну кто из злодеев может подумать, что этот юноша и хрупкая девушка являются сотрудниками Корпуса! — офицеры дружно усмехнулись. — Видеозапись видеозаписью, но собственные впечатления ещё никто не отменял. Прошу, высказывайтесь. Начал, как всегда, Пасек: — Иван Васильевич, пока ещё рано делать окончательные выводы, но мне кажется, что они сработаются. — Поддерживаю Василя. — кивнул Смолов. — Хорошо, будем посмотреть. — подвёл итог Орлов. — Дальше. Пожарский сходил к психологу, всё в порядке, как мы и предполагали. А значит, одно из двух, — он обвёл взглядом подчинённых, — или князь действительно психанул, или мы чего-то не знаем. Я, лично, склоняюсь ко второму варианту. Смолов переглянулся с Пасеком и ответил за двоих: — Мы тоже. — Глаз на тренировках с него не спускать! — кивнул полковник. * * * Пока ехали в город, позвонил Сашке Петрову. Мой друг ответил мне, что сейчас со своими однокурсниками на каком-то мероприятии, говорить не может, но готов заехать ко мне через пару часов. Я с радостью согласился. Дома мы с Прохором поужинали, после чего мой воспитатель устроился в гостиной, включив какую-то новостную передачу на телевизоре, а я пошёл в кабинет разбирать сумку после Университета. Ах, да, надо Лесе позвонить, сказать, что Сашка приедет, и она может к нам присоединиться. Девушка по телефону сказала, что дома будет примерно через час, около девяти, как раз к тому времени, когда должен приехать наш знакомый живописец, приведёт себя в порядок и обязательно заглянет. Пока было время, залез на планшете в паутину, посмотрел последние новости, зашёл на портал Университета и проверил расписание на понедельник. Петров, как и обещал, появился в десятом часу вечера. — Лёха, Москва это что-то! Жизнь бьёт ключом! — заявил он мне, когда мы расположились в гостиной. — Сейчас с однокурсниками были на выставке одного художника из Киева, это что-то! — он с восторгом начал рассказывать свои впечатления. Поток совершенно непонятных мне терминов, описания каких-то особых методов и стилей рисования, прервало появление Алексии. Пока они здоровались и обменивались последними новостями, я выставил на журнальный столик три бокала и открыл бутылку вина. — За встречу! — сказал я тост, после того как разлил вино по бокалам. Мы выпили, после чего Сашка опять вернулся к своим впечатлениям от выставки. Леся сказала ему, что про эту выставку слышала от знакомых, отзывы самые восторженные. На заявление Петрова, что нам тоже надо сходить, девушка с намёком на меня посмотрела. — Хорошо, хорошо, на следующей неделе в какой-нибудь из вечеров обязательно сходим! — с улыбкой пообещал я ей, а про себя подумал — «Правильно говорил Прохор, любишь кататься — люби и саночки возить…» Дальше Сашка начал рассказывать свои впечатления от учёбы, особо делая акцент на особую творческую атмосферу Суриковской академии, и на то, какие у него подобрались талантливые однокурсники, понимающие его с первого слова. Потом разговор плавно перетёк на портрет Алексии. Наш Рембрандт заверил девушку, что вносит, как он выразился, «последние штрихи» и скоро она будет иметь счастье лицезреть финальный результат. Вставать рано завтра утром никому из нас было не надо, и посиделки закончились далеко за полночь. Посадив Сашку в такси и подышав около подъезда ночным осенним воздухом, мы переместились с Лесей к ней в квартиру, захватив по дороге остатки вина. — Лёш, а знаешь, мне тут идея в голову одна пришла… — девушка задумчиво разглядывала вино в бокале. — Мы тут никак не можем подобрать обложку для моего нового альбома, а тот вариант портрета, который я видела, очень мне понравился. Может этот портрет и сделать обложкой? И стильно, и отражает суть альбома… Не думаешь, что это будет не очень скромно с моей стороны? — она вопросительно посмотрела на меня. — Лесь, все исполнители постоянно на обложку альбомов своё изображение помещают, ничего страшного я тут не вижу, а даже напротив приветствую! На счёт портрета, тут я тебе не советчик, я ж его не видел, так что ничего сказать не могу. Но если ты так чувствуешь, то почему бы и нет? — Ты всё равно будешь первый, кто увидит портрет, так что имей это ввиду. — попросила она. — Хорошо. — кивнул я. * * * К особняку Пожарских мы с Прохором подъехали к двум часам дня и сразу направились в гостевой дом. Дед появился минут через двадцать и сразу поинтересовался, обедали ли мы. Услышав, что мы только завтракали, он позвонил на кухню и попросил обед на две персоны. — А теперь слушаю про результаты первой тренировки. — старый князь откинулся на спинку нашего с ним любимого кресла. Первым начал Прохор, рассказав всё от своего лица, потом настала моя очередь. Дед выслушал нас не перебивая, только в конце спросил меня: — Ощущения запомнил? — Да, деда. — Когда следующая тренировка? — Сегодня собирались. — я посмотрел на Прохора, который кивнул князю. — Я так понимаю, что моя помощь пока не нужна? — дед спрашивал не меня, а моего воспитателя. — Не нужна, Михаил Николаевич. — ответил тот. — Хорошо. Держите меня в курсе, если что — обращайтесь. Следующий вопрос. Из докладов СБ я сделал вывод, что слежки и другого постороннего внимания с того раза не замечено? — Точно так, ваше сиятельство. — кивнул Прохор. — Это ещё ничего не значит, дежурство СБ пока оставляем. — продолжил князь. — Что с Корпусом? — этот вопрос был задан уже мне. Я рассказал в подробностях свою последнюю тренировку и визит к психологу-психиатру. — Затаились, значит… — протянул дед, глядя на Прохора. — Михаил Николаевич, — ответил тот. — С Алексеем мы на эту тему ещё вчера поговорили, он всё понимает. — я подтверждающее кивнул. — Хорошо. — задумчиво сказал дед. — Такие паузы вполне в стиле Вани Орлова. Имейте это ввиду. Всем своим видом мы с Прохором продемонстрировали полное согласие со словами Главы Рода. Раздался стук в дверь. После разрешения старого князя войти, в комнате появился поварёнок и сообщил, что обед доставлен и в столовой на первом этаже нас ждёт накрытый стол. Дед, по своей привычке, пил чай, наблюдая как мы обедаем. Единственное, о чём он спросил, было: — Прохор, машиной доволен? — Доволен, Михаил Николаевич! — прожевавшись, кивнул тот. — Ну, и слава Богу! Когда мы пообедали, Глава Рода пригласил меня прогуляться по саду. — Держи. — он протянул мне незапечатанный конверт с гербом Долгоруких. — Я так понимаю, что ты в курсе о приглашении на турнир по бильярду?