Дома я был уже под утро, душ проигнорировал, решив помыться когда встану, и завалился спать. К моему удивлению, когда вышел из спальни в гостиную, Прохора не обнаружил, а увидел записку на журнальном столике: «Буду к двум, уехал по делам. Обед в холодильнике». Время подходило к часу дня, значит воспитателя осталось ждать не так и долго. Разогрев еду, я пообедал, попил чай и включил телевизор. По всем каналам шли какие-то игровые шоу, с помощью которых убил время до прихода Прохора, который не заставил себя долго ждать. Раздевшись, он прошёл в гостиную, и заявил мне: — Тренировка там же, на территории Университета. Собирайся, гулёна, нас ждут великие дела! На этот раз я подошёл к тренировке более осторожно, решил всё делать плавно и аккуратно. Реализовать это у меня только отчасти: этап ощупывания я пропустил, а сразу попытался настроится на ментальный доспех Прохора. Получилось это чуть легче, чем в четверг. Сначала преобладали ощущения холодной бетонной стены, но потом доспех потеплел, как бы отзываясь на мой зов. В этот момент для меня защита моего воспитателя стала представлять некое хаотичное переплетение энергетических жгутов. Ощущение того, что я так ярко увидел всё это, вызвало восторг, который несколько заглушил мои неприятные ощущения подташнивания и головокружения. Действуя только на интуиции, я попытался поправить эти жгуты, руководствуясь только мне, непонятно откуда взявшимися понятным преставлением о правильности их расположения. И мне это даже удалось — энергетическая структура ментального доспеха моего воспитателя начала меняться в сторону геометрически правильной решётки. В какой-то момент моральная усталость перекрыла доступ к ментальному доспеху Прохора, и я, с трудом сдерживаясь, сумел остановиться и прекратить тренировку. На лице моего воспитателя блуждала улыбка, он не обращал на меня никакого внимания, погружённый в созерцание каких-то своих ощущений и эмоций. — Прохор! — позвал я его. А в ответ была тишина… — Прохор! — сказал я уже громче. — А… Это ты Алексей! — мой воспитатель попытался сфокусировать на мне свой взгляд. — Всё хорошо? — Всё просто обалденно! Как ты себя чувствуешь? — Готов горы свернуть! — прозвучало это так, что не оставалось сомнений, что это сейчас же будет исполнено. Прохор, стоящий напротив меня, просто разрывался от энергии, переполняющей его. Слава тебе Богу, что у моего воспитателя хватало мастерства сдерживать эту свою силу. В конце концов, он просто сбросил её излишки в землю, от чего она зашипела и обуглилась. — Лёшка, заканчиваем на сегодня, иначе за последствия не отвечаю! — Прохор махнул мне рукой в сторону дома. Пока шли домой, мой воспитатель ещё два раза останавливался и сбрасывал излишки силы. Поговорить мы с ним смогли только к вечеру, когда я, да и Прохор, несколько пришли в себя. — Садись! — указал мне мой воспитатель на диван гостиной, опять настроив этот прибор, в конце концов загоревшийся зелёным огоньком. — Что сегодня было? — Сначала ты мне рассказываешь. — твёрдо сказал я. — Хорошо. — кивнул он. — Всё было нормально и вполне обыденно, пока, я так понимаю, ты не приступил к более детальному исследованию моего ментального доспеха? — Было дело… — кивнул я. — Что ты с ним начал делать? — задал следующий вопрос Прохор и пояснил. — Это необходимо, чтобы всё правильно тебе рассказать. — Начал его настраивать… — А подробности я могу узнать? Потому что у меня в голове всё смешалось… — попросил меня мой воспитатель. — Ну, как мне показалось, у тебя энергетические жгуты хаотично были расположены… Я и попытался их поправить, до правильной структуры. — Да, что-то подобное я и чувствовал. — кивнул Прохор. — Сила сразу свободней пошла, а какое удовольствие я при этом стал испытывать, ты не представляешь! — он аж зажмурился при этих воспоминаниях. — Да и сейчас состояние такое, что чувствую себя на двадцать лет моложе, хочется прыгать и бегать, а уж как хочется на полигон, ты даже себе не представляешь! Я сделал над собой усилие, перешёл на темп, и на пару мгновений настроился на ментальный доспех Прохора, а потом вновь вернулся в своё обычное состояние. За эти две секунды я успел увидеть, что энергетическая решётка доспеха моего воспитателя продолжает формироваться, становясь упорядочение и сложнее, но до завершения этого процесса ещё далеко. Прохор почувствовал моё прикосновение и уставился на меня вопросительно. — Мне кажется, — сказал я ему задумчиво, — на полигон тебе пока нельзя. Процесс ещё идёт, и когда он завершится, я даже не представляю. Давай поступим следующим образом, каждый день буду тебя смотреть, да и ты к себе будешь прислушиваться, а там и решим. Договорились? — Договорились. — кивнул Прохор. Около семи вечера пришла Алексия, которая попыталась помочь Прохору в приготовлении ужина, однако встретила с его стороны отчаянное сопротивление: — Да мне итак нечем заняться, а ещё ты тут под руку лезешь! — шутливо отмахнулся он от девушки. — Чего это он? — спросила меня Леся с улыбкой, присаживаясь на диван рядом со мной. — Тренировались мы с ним сегодня, до сих пор не отошёл. — прокомментировал я поведение Прохора. — Понятно. А ты как себя чувствуешь? — Нормально. — покивал я головой и ухмыльнулся. — Мы сегодня оба не особо напрягались, так что силы остались, если ты про это! — Да ну тебя! — Леся прижалась ко мне. — У вас, мужиков, только одно на уме! — Не только! — погладил я её по голове. — Ещё пожрать и поспать! — Ну, и это тоже… * * * В понедельник, в Университете, вывесили наше новое расписание на ближайшие недели. Оказалось, что завтра, во вторник, у нас будет военная кафедра. Рядом с расписанием висели списки студентов, разделённых на группы в зависимости от рангов, которые указывались в школьных аттестатах. Свою фамилию я нигде не нашёл, и решил после занятий зайти на кафедру военной подготовки — видимо полковник Орлов ещё не успел отменить свой приказ о том, что я этот день буду проводить в Корпусе. На большой перемене, после семинарского занятия по теории государства и права, к доске вышел Андрей Долгорукий. — Уважаемые коллеги! — начал он свою речь. — В пятницу вы меня выбрали старостой группы. Спасибо за оказанное доверие! После занятий мы встречались в деканате с другими старостами групп, и меня, уже там, избрали старостой курса. — он замолчал, а группа дружно захлопала. С мест даже раздались отдельные выкрики «Поздравляем!». Андрей кивнул и продолжил. — Место старосты нашей группы оказалось вакантным и я предлагаю кандидатуру Инги Юсуповой на это место! — он с улыбкой указал на девушку и обратился уже к ней. — Инга, встань, пожалуйста. — та неохотно поднялась, зло сверкая глазами в сторону Долгорукого. — В представлении Инга, я думаю, не нуждается? — группа дружно ответила: «Нет!». — Ещё кандидатуры будут? Отлично! Голосуем за кандидатуру Юсуповой! Единогласно! — он тоже не обратил внимания на не поднятую руку девушки. — Поздравляю, Инга, с должностью старосты нашей группы! — его слова потонули в аплодисментах. Весь обед Инга дулась на Андрея, он же лишь улыбался ей в ответ, и, в конце концов, сказал: — Нам с тобой после занятий надо в деканат зайти, познакомлю тебя с Василием Ивановичем, нашим деканом. — Зайдём. — буркнула девушка. Наташа Долгорукая хмыкнула и обратилась ко мне: — А мы, Алексей, наших уважаемых старост в кафе подождём. — Да уж, подождите! — бросила Юсупова. — Есть один вопросик, который надо обсудить! Отсидев ещё один семинар и лекцию, мы с Долгорукой пошли в кафе, где нас уже ждала Шереметьева. — А где Андрей с Ингой? — спросила у нас последняя. — Анька! Что я тебе сейчас расскажу! — с горящими глазами ответила ей Наталья, и в красках принялась описывать ситуацию с назначением Юсуповой старостой группы. Шереметьева с огромным интересом выслушала эту занимательную историю, и в конце с улыбкой прокомментировала: — Молодец, Андрюшка! Уел Юсупову! Но, Ингу всё равно жалко! — Не рой яму другому! Особенно, если это Долгорукий! — с пафосом заявила Наталья. В этот момент подошёл вышеупомянутый Долгорукий в сопровождении Юсуповой. Инга уже не выглядела злой, а была серьёзна и собрана. Аня не удержалась, и за место приветствия, очаровательно улыбнувшись, сказала: — Поздравляю, Инга! Я верю, ты оправдаешь оказанное доверие! — Даже не сомневайтесь! — кивнула Юсупова. — Особенно это касается моих одногруппников, которые за меня проголосовали! — она многообещающе посмотрела на меня с Наташей. — А теперь прошу выслушать интересную информацию, касающуюся нашего дорогого Алексея. Сегодня мне шепнули добрые люди, что нашего Лёшеньку видели в прошедшую пятницу в «Приюте». И не одного! — Инга сделала театральную паузу и обвела всех присутствующих многозначительным взглядом. — А в обществе неизвестной красавицы и двух непонятных типов! Девушка, сообщив эту «информацию от добрых людей», спокойно села, пододвинула к себе мороженое Долгорукой и, не обращая ни на кого внимания, принялась его есть. «Если мне хоть одна из девушек хоть в чём-нибудь упрекнёт, на место буду ставить жёстко!» — подумал я и стал ждать. За всех «сработала» Шереметьева: — Лёш, ты только не подумай ничего такого… Если захочешь — расскажи! Просто нам ужас как всё это интересно! Долгорукая её поддержала кивком головы, а Юсупова что-то утвердительно промычала с полным ртом мороженого. Андрей же ухмыльнулся и мне подмигнул. Я вздохнул и начал рассказывать: — У меня есть школьный друг, Александр Петров, замечательный художник, который сейчас учится в Суриковском. Он посоветовал мне сходить на выставку работ Святослава Хмельницкого, художника из Киева. На эту выставку я пошёл в сопровождении неизвестной красавицы, — я интонацией подчеркнул свои последние слова, давая понять, что красавица так и останется неизвестной, — Александр же присоединился к нам чуть позже. На самой выставке мы познакомились с этим самым художником Хмельницким, который был так любезен, что устроил нам индивидуальную экскурсию по своим полотнам. Мы были так впечатлены увиденным и услышанным, что решили оказать ответную услугу — пригласили его в культовое место московских студентов, в «Приют». А уже там я договорился с Хмельницким на закрытый показ для своего деда. — я замолчал. Несколько секунд стояла тишина, которую прервала Юсупова, которая уже успела вернуть мороженое Долгорукой: — А почему ты нас на выставку не пригласил? — Долгорукая и Шереметьева закивали, поддерживая подружку. — Я не думал, что вам это будет интересно… — пришлось делать вид, что я смущён. Вмешалась Шереметьева: — А ты что, Лёшенька, думал, мы только по магазинам и ночным клубам шатаемся в свободное от учёбы время? — её праведный гнев так и читался на лице. За меня ответил Долгорукий, который еле сдерживал смех: — Уверен, что Алексей так и думал! Именно такое впечатление вы производите со стороны! Да и не со стороны тоже! — Это правда?.. — трагическим голосом осведомилась Аня. — Мы действительно производим впечатление поверхностных глупых девчушек, думающих только о шмотках и развлечениях?