— Да? — Скажи: «Любый мой, желанный. Истомилась по губам и ласкам твоим». — Ханурик ты нестриженый! — хмыкнула девушка. — Спасибо, милая, я так и думал. Я узнаю тебя среди тысяч. А отступать или обходить нам нельзя. Она ведь нас в топь оттеснить пытаются. Помнишь? Заманить и утопить. Идти надо туда, где страшно. Там самое безопасное место. Ты готова, Зена, королева варваров? — Господи, Олежка, я ведь думала, что ты умер! — покачала она головой. — Но ты тоже паразит изрядный. Не мог его аккуратнее зарезать? Ладно, я готова. Пошли. С десяти шагов толпа нежити ринулась вперед, растопырив руки и однотонно воя. — Только не упади! — крикнул Олег. — Массой задавят! И широким взмахом вспорол животы первым четырем болотным людям. Они стали заваливаться вперед, на их спины тут же полезли другие, падая на собратьев сверху. Ведун, хоть и знал, что нельзя, но начал пятиться, отчаянно работая мечом. Сверху вниз вправо, довершить оборот, чтобы не останавливать клинка, — и тут же удар сверху вниз влево. Вправо-влево, вправо-влево. «Мельница» работала безупречно, закрывая людей с обеих сторон сверкающими кругами. Те же, кто пытался ее обойти, попадали под кривой шамшер Роксаланы. Несколько минут — и нежить схлынула. Над болотом повисла мертвая тишина. — Олежка? — окликнула ведуна спутница. — Да? — Олежка… — Что? — Олежка… — Я здесь. — Олежка… — Роксалана нервно расхохоталась, тихо тявкнула. — Олежка, а ведь мы уже половину дороги прошли. Она рывком приблизилась и вдруг резко поцеловала — нет, скорее укусила в губы. Отскочила, крутанулась, быстрыми движениями срубила две ближние сосенки, вскинула руки с шамшером к небу и громко, по-волчьи завыла. Потом резко крутанулась, рубанула воздух: — Олежка, как тут классно! Черт побери, некогда в жизни я не чувствовала себя такой счастливой! — Это адреналин, Роксалана. После драки бывает. Можно сказать, ты просто сильно пьяна. — Пошляк ты, Олежка, — положила она клинок тупой стороной на плечо. — Все тебе только химия да травки-муравки. Мы идем или будем куковать тут вечно? — Лыжи надень. Под нами бездна, прикрытая лишь тонким ковриком из переплетенных корней. Ступишь в дырку — провалишься в мир, который уже тысячи лет живет по иным законам. В нем ты даже не добыча. Просто корм. — Ой, какие мы грозные! — Роксалана с видимым наслаждением провела кончиками пальцев по клинку шамшера и вдруг напряглась: — Ты слышал? — Что? — Кто-то плачет! — Не бери в голову. — Ребенок плачет! — Девушка скорым шагом направилась к кучке низких деревьев непонятной породы. — Здесь нет детей! Роксалана! Вот упрямая баба… — Ведун подхватил лыжи, поспешил следом. — Ой, откуда ты тут, малыш? Она наклонилась над высокой мшистой кочкой, вытягивая руки, и Олег во все горло закричал: — Стоя-ять!!! Девушка вздрогнула, оглянулась: — Тут ребенок! — Меня подожди… Середин нагнал ее, бросил лыжи возле ее ног, подмигнул пухлому, розовощекому, голенькому младенцу, который жалобно хныкал, размахивая ручками с маленькими белыми пальчиками, и сучил скрюченными ножонками. — Ой, какой милый! Знакомься, Роксалана, это анчутка. Как сказал бы Ворон, анчутка классический. Подманивает жертву плачем, а когда берешь на руки — вцепляется зубами в горло. И все, кушать подано. Если не повезет, просто обжирает лицо и грудь, сколько откусить успеет. Покажи зубки, малыш? Анчутка замолк, перевернулся и принялся споро зарываться в мох. — Убить бы его надо, — вздохнул Середин. — Не могу, — покачала головой Роксалана. — Это же ребенок! — И я не могу, — причмокнул Олег. — За счет этой жалости они и выживают. Надевай лыжи. Не забывай: болото — это мир нежити. Ничему не верь, ни на какие чувства не поддавайся. — А тяжко не доверять, любый. Так истомилась я по губам и ласкам твоим. Ведун замер. Роксалана сглотнула и вскинула руки: — Это была шутка. Просто шутка. Олежка, ты половой шовинист! И если ты еще хоть раз назовешь меня бабой, я исцара… Сзади! Середин резко присел и развернулся, пронося меч широким замахом. Болотный человек сомкнул свои объятия в воздухе, а клинок перерубил ему ноги чуть выше колен. Нежить рухнула набок, и вторым взмахом ведун разрубил его пополам. Обернулся к девушке: — Откуда он взялся?! — Не знаю. Не успела заметить. — Странно. Странная нежить. Спасибо, Роксалана. Ты спасла мне жизнь. — Пустяки, я уже привыкла. Пошли, а то тут становится скучно. — Тысяча дохлых кошек! Роксалана, тебе вредно пить так много адреналина. Ты совершенно на себя не похожа. — Просто ты меня плохо знаешь, малыш! — хмыкнула девушка и показала ему язык. — Стой! — Олег приопустился на колено. — Там что-то шевельнулось! — Где? — огляделась спутница. — Вот здесь, возле тебя. Под этой кочкой… А не ковырнуть ли ее мечом? — Небольшая травяная кочка, каковых было раскидано на болоте не одна тысяча, дрогнула, чуть приподнялась. На Олега уставилась пара белесых глаз. — Вот это да… Нежить, поняв, что обнаружена, загудела, дернулась, начала стремительно расти, распахивая смертоносные объятия, но не успела вымахать и до пояса, как стремительный шамшер, хищно блеснув, снес ей сперва голову, а потом отсек обе руки. — Не за что, Олежка. — Роксалана довольно фыркнула и вернула шамшер на плечо. — Кто еще выручит старого матерого вояку, как не хрупкая неопытная девушка? — Смотри, какая тварь! — Пропустив бахвальство опьяневшей от крови девушки мимо ушей, ведун поймал голову за волосы, приподнял перед собой. — Похоже, они сидят в трясине по самые уши, одна макушка наружу. Волосы такие, что от травы не отличить. Кочка и кочка. Когда кто-то оказывается поблизости, выскакивают, обнимают и затаскивают к себе. А дальше или жрут, как утопленники, или высасывают, как навки. Или еще чего. Случается нежить и с фантазиями. — Это я поняла. И что дальше? — Ничего. Пошли. Вон, всего метров триста осталось. А все кочки на пути будем срубать. Траве все равно, а нежить не нападет неожиданно. Идея оказалась плодотворной — первые метров сто. А потом то ли у «кочек» взыграло чувство самосохранения, то ли они уразумели, что добыча уходит — но болотные люди полезли со всех сторон многими десятками. Олегу пришлось прорубать дорогу сквозь тела, и он уже чуть ли не молился на свой демонический клинок. Обычная сталь давно завязла бы в костях — а эта крошила и крошила, словно на пути возникали бесплотные киношные картинки. Он так увлекся, что, попав в осинник, метра два направо и налево валил деревца, прежде чем понял: болото осталось позади. — Кажется, выбрались… — Не убирая меча, ведун крутанулся вокруг оси, глядя вверх. — Ты чего, Олежка? — Криксы по ночам любят возле вязи в таких вот рощицах посидеть. И с высоты на зазевавшуюся жертву спикировать. Странно, что мы их ни одной не встретили. Не бывает болота, да без крикс. — С кем же я тогда целовалась? — сплюнула девушка. — С тобой? — Они разные. Бескрылых мало — они обычно облик и меняют. Большинство размером с кошку, редко больше. Они с крыльями и нападают с воздуха. Иногда, кстати, и в дома залетают, если от топи родной не очень далеко. И болотника мы не встретили. Ну, он ладно, мог и полениться. Но болотницы? — Может, они… того? Эти кочки, про которые ты не знал — может, они их выжили? — Выжить крикс и болотниц? — вскинул брови Олег. — Хотя… Их же нет. — Тоска, — вернула шамшер в ножны Роксалана. — Я мечтала, как выйду на берег, как упаду, раскинув руки, на травку. Вздохну со сладострастием. И не только вздохну. А тут чего? Пеньки и кусты вокруг. Присесть даже некуда. Где обещанная дорога? — Тебе сказать, или сама догадаешься? — Догадалась, — вздохнула девушка. — Ты был прав. Они все-таки чмошники. — Каждый выживает, как умеет. — Олег выбрал пенек потолще, двумя ударами сделал сверху паз, потом еще один на пеньке подальше, кинул сверху тонкий стволик. — Присаживайтесь, леди. Или сразу назад пойдем? Роксалана провела по коре пальцами, поднесла к глазам: — Грязное-то какое! Нет, ты прав. Пошли обратно. Светает, или мне кажется?