– Ну, или отловим. – И вот ещё что: по-моему, Горх похитил ребёнка именно для этого. Он… прости, как бы это сказать помягче, – теперь и она усмехнулась, – в общем, люди не входят в его пищевую цепочку. – Агнец, ты всё ж ведьма, – пожурил Тео. – А что?! Вынуждена говорить практические вещи вам, двум недоумкам. – Спасибо, – вставил Хардов. – В лесах и водах канала для Горха достаточно пропитания. Но всё своё будет безжалостно оберегать. Наверное, поэтому и сумел выжить в одиночестве. – Для чего ж ему младенец? – По-моему, для этого: сделать подлинным владельцем черепа его отца. Служить ему с детства и надеяться, что тот когда-нибудь его отпустит. – Сколько осталось пуль? – Две ушло без дела, – сокрушённо прошептал Хардов. – Силён, шельма, очень быстрый, никогда не мазал с такого расстояния. – Не в этом дело, – хмуро возразил Тео. – Думаю, обычное серебро его не берёт. Держи-ка. И можешь говорить нормально, он уже ушёл. Глаза Хардова расширились: – Это же… – Да, серебро Сестры. Из него же льют монеты для Перевозчика. – Тео… – Не благодари. Сам всё знаю о своей щедрости. Их две всего, по одной на брата. – Тео. – Голос Хардова окреп, он держал серебряную пулю в ладони. – Это ведь величайшая драгоценность. И монеты… Они ведь нужны… – Не думай об этом. У тебя будет всего один выстрел. И у меня тоже. Идём пристрелим его. – Мы обещали Агнец… – Ладно, помню. Смертельные ранения только в крайнем случае. Но он знает, что это за серебро. Если мы загоним его в угол, он, скорее всего, покорится. – У Горха с собой девочка. Плач слышал? – Гипноз… Агнец права. Ребёнка с ним не было – это точно. Он её прячет. Поэтому хорошо, что не пристрелили. А детский плач… Понял, что мы пришли за ней, и прикрылся. Хитёр. – Смотрю, он сильно тебя разозлил. – Да, он меня разозлил. Тео двинулся вперёд, выглянул из-за угла наполовину обрушенного здания – тумана в переулке не было. Обернулся и проговорил с улыбкой: – А вообще он неплох. Стоит с ним познакомиться поближе. Хорошо, что не пристрелили. – Он сейчас нас не выведет на неё. – Да, умный, будет ходить кругами. Но ему всё равно придётся к ней вернуться. А нам придётся застать его врасплох. – Ну да, ребёнка надо кормить, а ночью даже в его логове девочке не выжить. Сколько ей, кстати? Тео усмехнулся: – Я уже думал об этом. Больше семи месяцев, но всё равно нужно молоко. Родители сказали, что мать всё ещё кормила грудью. – Значит… – Это единственное место, где он может его взять. Всё остальное под охраной людей. Пусть уходит. Либо встретим его там, либо отыщем следы. – Пора вызывать скремлинов? – Хардов поднёс к губам свой манок. Тео помолчал. Потёр переносицу, пристально глядя на друга, мягко улыбнулся: – Братишка, мой сапсан-то побыстрее будет. – Да. А Муниру пора учиться. Туман стелился у Кремлёвской стены, и весь Александровский сад тонул в нём. Густая трава по пояс была примята, кое-где до земли, и в ней отпечатались следы огромных лап. Пару раз Хардов буквально припадал лицом к исхоженной тропинке, но следов Горха или каких-либо ещё обнаружить не удалось. Только чудовищные лапы с когтями и отпечатком ещё одного пальца посередине. – А его боятся, – прошептал Хардов. – Здесь больше никто не ходит. – Ещё бы, – теперь и Тео говорил шёпотом. Мунир вернулся, сел на плечо Хардову. Тот пристально посмотрел в глаза-бусинки и погладил своего ворона. – Он ещё далеко. – Знаю, – отозвался Тео. – Его запах не спутать. Он очень свиреп и прекрасно видит даже в тумане. Нападает молча, ревёт только в последний момент. Запомни это. Хардов хмуро кивнул. Затем, также не повышая голоса, спросил: – Какой он, Ридик? Никогда не видел, только слышал. – И хорошо, что не видел. – Тео болезненно поморщился. – Я бы его тоже никогда не видел. Он циклоп. – Что?! – Одноглазая тварь. Его вообще мало кто видел, а болтают разное. Мне довелось, – вздохнул. – Похож на медведя, вроде полярного. Только те белые, если остались, а шкура Ридика словно… какая-то неприятно грязная, в подпалинах, и он раза в два крупнее будет. – Ясно. Как думаешь, где он залёг? – Там, – твёрдо сказал Тео. – Они обустраивают берлоги, действительно, как медведи. Там длинный подземный переход с задней стороны здания Манежа. И там же стойла, я видел. И вот ещё что: пристегни магазин, на Ридика не надо тратить серебро Сестры, обычных пуль достаточно. Но если придётся стрелять, бей очередями. – Мы ведь не станем убивать его? Отыщем следы Горха и уйдём. Тео ничего не ответил. Извлёк единственную серебряную пулю, зарядил ею запасной магазин: – Прибережём для Горха. Хардов свой второй магазин убрал в подсумок, теперь его Калашников был готов к ведению огня обычными пулями. – Лучше б ты скрепил их валетиком, – подсказал Тео. – Магазины. Так быстрее. Хардов помолчал, застёгивая подсумок, потом сказал: – Тео, Мунир справится. Стрелять не придётся. – Хорошо. Не приближайся к зданию Манежа, что бы ни случилось. Там плохое место. Не нравятся мне дома, которые стоят, как новенькие, посреди мёртвого города. – А если следы Горха уведут туда? – Нет. Не забывай, ему нужна девочка в целости и сохранности. Если Агнец не ошибается, чтоб выросла сильной и здоровой, хозяйкой, которая когда-нибудь отпустит его. – Нянька-Горх? – улыбнулся Хардов. – Ага, нянька-Горх… Чёрт! – Внезапно Тео как-то странно посмотрел на друга, и его взгляд на миг ошеломлённо застыл. – Мне кажется, я знаю, где его логово… Он прикрылся Ридиком. Поэтому мы и не нашли его следов. Они там – в тоннеле. Логово рядом. – Тео… – Хардов удивлённо сморгнул. – Как? А пастух Ридик? – Там всё обрушено в тоннеле, ближе к входу в метро. Остался только узкий лаз, пастух слишком велик. – Я о том, как Ридик относится к такому соседству? – Думаю, Горх не оставил ему выбора. Ридик, конечно, монстр, но, похоже, мы ищем следы твари посерьёзней. А когда Горх уходит, пастух сам невольно стережёт девочку. Ай да молодец! И сторож, и поставщик свежего молока. – А-а. – Хардов всё ещё не справился с удивлением. – Крупное стадо у него? – Две-три буйволицы… Они кошмарные. И Ридик не может отлучиться: кто-то же должен их пасти и смотреть за стойлом. Да, Горх – просто мастер симбиозов. Но это только версия. Идём и проверим её. Туман густой массой сползал от здания Манежа; вход в тоннель обволакивала непроницаемая мгла. Но ближе к Боровицким воротам туман рассеивался, между ними и Кутафьей башней оказался довольно большой пятачок открытого и совершено чистого пространства. Александровский сад здесь давно превратился в заросшее поле, лишь ближе к Кремлёвской стене густея старым еловым лесом. Дышалось легко, и Хардов подумал, если Тео прав, Горх действительно нашёл для девочки идеальное место. А потом они увидели стойла. И то, что темнело в них, полуприкрытое дымкой, лишь отдалённо напоминая двух уродливых, поросших длинной чёрной шерстью коров. Гиды, бесшумно ступая, подошли ближе – одна из буйволиц лениво повернула голову, посмотрев на них своими пустыми глазами, и, отвернувшись, принялась за жвачку. – Где Ридик? – прошептал Хардов.