– Я хотел поговорить с мистером Хафкаслом, мисс, – произнес Даули, – но тот уже умчался. Затем попросил разрешения повидать миссис Стеррон, и мне заявили, что это невозможно. Так что, боюсь, напрасно приехал, а мне позарез нужна кое-какая информация. – Может быть, я смогу вам помочь? Я секретарь капитана Стеррона. Что именно вас интересует? Даули бросил взгляд через плечо – хотел убедиться, не подслушивает ли их Генри, но дверь в дом была закрыта. – Мне хотелось бы знать, – понизил он голос, – кто унаследует Феррис-Корт. Грейс Наутен внимательно смотрела на него. – Возможно, я знаю ответ, – сказала она. – Только подождите секунду, мне надо поставить розы в вазу с водой. А потом прогуляемся по саду и поговорим. И она вошла в дверь, которая оставалась незапертой. Секунда затянулась минут на семь, но наконец Грейс вернулась, держа в руке сложенный пополам листок бумаги. – Идемте до голубятни, она в самом конце сада, и там нас никто не побеспокоит. Кирпичное строение, изначально предназначенное для содержания голубей, было перестроено в беседку. Грейс Наутен взмахом руки указала суперинтенданту на широкую деревянную скамью, и они сели. Женщина протянула ему бумагу, и Даули развернул ее. На листке было напечатано несколько строк и цифр. – Это примечания капитана Стеррона к новому завещанию, которое он составлял примерно полгода назад, – пояснила Грейс. – Неизвестно, подписал он его или нет, но примечания вместе с сопроводительным письмом были отправлены по почте в офис «Хафкасл и Блетт». Мистер Хафкасл приезжал сюда недели через две. Полагаю, он подготовил завещание и привез его на подпись. – Но вы не видели, чтоб он его подписывал, мисс? – Нет, но и не могла. Если вы посмотрите, я там тоже упоминаюсь. Суперинтендант Даули с интересом изучал находившийся у него в руках документ, понять его содержание не составляло особого труда. Бездетный капитан Стеррон завещал Феррис-Корт и недвижимость в Ливерпуле, доходы от которой должны были инвестироваться в фонд погашения, своему брату, Джеральду Стеррону, его наследникам и правопреемникам. Ежегодное содержание в размере двух тысяч фунтов вместе с пожизненным правом проживания в поместье он оставлял своей жене, Гризельде Стеррон, но при условии, что дом и половина денежного содержания будут конфискованы в случае, если вдова вторично выйдет замуж. Капитан Стеррон и своих слуг обеспечил вполне приличным содержанием – двести фунтов в год секретарю, мисс Грейс Наутен, и по сто фунтов в год дворецкому Гарольду Уиллингу и поварихе Мэри Соун. – Что ж, очень щедрое обеспечение, мисс, – заключил суперинтендант Даули. – Капитан Стеррон вообще был щедрым человеком, ну, разумеется, в тех пределах, в каких позволяли обстоятельства, – тихо проговорила Грейс Наутен. – И он твердо решил возродить былое великолепие поместья. – Да? Как интересно! – Да. Не очень сочетается с тем, что вам могли уже рассказать, суперинтендант, – многозначительно заметила секретарь. – Но спросите любого, кто проработал на него подольше… – А сами вы давно служите у него, мисс? – Два года. И я очень удивилась, когда он сказал, что собирается включить меня в завещание. Поначалу я даже сомневалась, прилично ли принимать такое предложение, и хотела отказаться, но не стану отрицать – эти деньги много для меня значат. Да и потом, даже если бы я пыталась остановить его, он бы все равно настоял на своем. – А может, и нет, мисс. Значит, мистер Джеральд, брат покойного, унаследует всю собственность? – Да. Суперинтендант Даули взглянул на часы. – Боюсь, мне пора бежать, мисс, – сказал он. – Нужно встретить поезд. Вы, наверное, не разрешите мне хотя бы на время взять эту бумагу? Грейс Наутен явно колебалась. – Даже не знаю… – пробормотала она. – Мне вообще не следовало показывать ее вам. Просто я очень хочу, чтобы вы выяснили, кто убил капитана Стеррона. – Почему вы так говорите, мисс? – спросил Даули. – Ведь пока никто и словом не упомянул об убийстве. Грейс усмехнулась: – Похоже, вы принимаете нас всех за простаков. Лично я никогда не сомневалась, что капитана Стеррона убили. Глава XI Сэр Карл Веннинг Пассажиры третьего класса, выехавшие в Хайлем во вторник днем с лондонского вокзала Сент-Панкрас, удивились бы, узнав, что розовощекий молодой человек в пенсне, похожий на клерка, сидевший с ними в одном вагоне, был известным детективом Скотленд-Ярда. Детективу-инспектору Лотту было уже за тридцать, но выглядел он, как это часто бывает с полицейскими, значительно моложе. Да и сам он по мере сил старался соответствовать этому облику молодого клерка и благодаря отлично отутюженному костюму с иголочки и пенсне на золотой цепочке вполне мог сойти за хорошо оплачиваемого сотрудника какой-нибудь правительственной структуры. Его репутация в Скотленд-Ярде была исключительной, если не считать одного небольшого промаха, случившегося два года назад, когда он позволил человеку, арестованному им за убийство муниципального советника из Куинсборо, совершить самоубийство прямо у всех на глазах. А в остальном Лотт успешно раскрывал дела одно за другим. И сейчас пошли разговоры о том, что он и его младший коллега, инспектор Джон Пул, лет через пять-шесть будут идти ноздря в ноздрю, добиваясь должности старшего инспектора. Если у Лотта и были недостатки, то сводились они, пожалуй, к одному: избыточному чувству юмора. Он просто обожал подшучивать над коллегами, которых считал менее талантливыми, причем вне зависимости от их чина. Эта черта характера стоила ему немалых упреков со стороны начальства, но Лотт хорошо знал себе цену и понимал, что может и дальше так себя вести без серьезного риска. Поезд подъехал к платформе вокзала в Хайлеме, и инспектор начал гадать, каким будет коллега, что будет встречать его и вряд ли с распростертыми объятиями. Опыт общения с провинциальной полицией подсказывал, что он неминуемо столкнется с проявлениями глупости, ослиным упрямством и даже с попытками чинить препятствия. Но Лотт, полагаясь на свой острый ум, твердо верил, что уж он-то со всем справится. Стоявший возле машины суперинтендант, плотный, невысокого роста, являл собой прекрасный образчик именно такого типа человека, что Лотт предполагал увидеть. Он подошел к полицейскому и приподнял шляпу: – Я детектив-инспектор Лотт из Нового Скотленд-Ярда, сэр. Наверное, вы меня ждете? Даули оглядел его с нескрываемым интересом. – Рад познакомиться. Я суперинтендант Даули. – Он протянул руку, и Лотт вяло пожал ее. – С нетерпением ждал возможности познакомиться с вашим прекрасным городом, сэр. Даули взглянул с удивлением – Хайлем был далеко не самым привлекательным городом в центральных графствах. – Что ж, садитесь, – сказал он и распахнул дверцу. – Отправимся сразу в участок. Ехать было недалеко, и Даули даже не пытался посвятить инспектора в детали расследования во время короткой поездки. Но, оказавшись у себя в кабинете, он времени даром тратить не стал, и Лотт был вынужден признать, что этот местный служака умеет излагать суть дела. Он внимательно слушал Даули и, когда тот замолчал, спросил: – Есть ли какие-нибудь трудности, о которых мне следовало бы знать, суперинтендант? Хотелось бы понять, почему пришлось привлечь к расследованию нас. Даули опустил голову. – То была идея старшего констебля, – признался он. – Лично у меня никаких особых трудностей пока нет. – У вас возникло подозрение, что это убийство, а не самоубийство? Даули потер подбородок: – Не то чтобы подозрение… Но есть пара моментов, указывающие именно на убийство. Не запертое изнутри окно, например, отметина на карнизе. – На карнизе? Какая отметина? Вы об этом не упомянули, мистер Даули. – Да, наверное, не упомянул. Так вот, дело было так. Я велел приставить лестницу, хотел посмотреть, нет ли на карнизе отпечатков пальцев в том месте, где через него был перекинут шнур. Отпечатков полно, но все они были покрыты пылью, и когда мы попытались снять их, ничего не получилось. Однако осталась отметина в том месте, где шнур стер полировку с карниза. И это показалось мне странным. – Вы считаете странным то, что шнур терся о карниз? – Да. Один конец шнура был привязан к батарее отопления, а другой завязан в петлю, которая обвивала шею. Толчком ноги Стеррон отбросил стул – так мы поначалу подумали, – и петля затянулась, задушив его. Шнур не оборвался, не терся о карниз. А потому не было причины для появления этого следа на лакированной поверхности. – Вы хотите сказать, что тело было подвешено на шнуре, перекинутом через карниз, и петля затянулась уже после? – Да. Я полагаю, что кто-то придерживал тело одной рукой, а другой просовывал голову в петлю. Этого было достаточно, чтобы вызвать трение, а шнур не оборвался, не лопнул от веса жертвы. Теперь, после всего, что случилось, говорить, конечно, легко, но мне следовало бы обратить на это внимание с самого начала. Лотта настолько заинтересовали эти соображения, что он даже забыл съязвить в адрес суперинтенданта. – Большинство сыщиков просто не обратили бы на это внимания, сэр, – заметил он, и в голосе его послышалось восхищение. – Вы найдете еще немало вещей, которые я упустил из виду, – с присущей ему скромностью произнес Даули. – Разумеется, я постараюсь, – усмехнулся Лотт. – А теперь скажите мне вот что, сэр. Раз вы уверены, что это убийство, кто, по-вашему, мог его совершить? Даули немного помолчал, а потом решился: – Есть два человека, у которых имелись веские причины сделать это. Один проживает в доме, другой – неподалеку отсюда. – Кто они такие? – Первый – брат. Он наследник всего имущества – так, по крайней мере, мне сказали, официального подтверждения тому пока нет. Он был в доме и в кабинет тоже заходил незадолго до происшествия. – А второй? – Мужчина, который ухлестывал за женой покойного, вдовой. Вот вам и мотив – теперь он сможет ее заполучить. – А его в доме не было в тот момент? – Нет. Но он заходил днем. К тому же живет всего в нескольких милях отсюда. Сэр Карл Веннинг. Занимает должность главного шерифа. – Неожиданно Даули рассмеялся. – Да, кстати, возможно, именно поэтому вы здесь. Наш начальник просто испугался, решив, что не следует втягивать местную полицию в распри с главным шерифом. Сказал, что это было бы грубой ошибкой и мы бы имели дурацкий вид. Глаза Лотта казались неестественно большими за стеклами пенсне.