Мурбелла пребывала в отчаянии. Ей никогда не удастся вырвать из своей души глубокие корни привычки к обману. Почему я должна это делать? Но то был еще один обман. — Будь ты проклята, Одраде! Только произнеся эти слова, Мурбелла поняла, что выкрикнула их вслух. Она хотела было закрыть рот рукой, но передумала. Лихорадка подсказала: «Какая разница?» — Бюрократическое образование подавляет исследовательские способности ребенка, делает обучение скучным, — объясняла Одраде. — Ребенок должен быть прижат к земле. Нельзя давать ему знать, насколько он хорош. Это приносит свои плоды — все начинает меняться. Масса времени проводится учителями в спорах, что делать с исключительно одаренными учениками. Но не стоит тратить много времени, чтобы понять, как обычный заурядный учитель чувствует угрозу со стороны таких талантов и всячески поносит и отвергает их, поскольку в таком учителе сидит тайное или явное желание чувствовать себя на недосягаемой высоте по сравнению со своими учениками. Она говорила о Досточтимых Матронах. Заурядные учителя? Вот оно что: за фасадом мудрости Бене Гессерит были необычными учителями. Они не разглагольствовали об образовании, они учили! О Боги, я хочу быть такими, как они! Мысль поразила ее, и она вскочила на ноги, начав привычные упражнения для суставов кистей и рук. Понимание на этот раз было глубже, чем обычно. Она не хотела разочаровать своих учителей. Искренность и честность. Это знает каждая послушница. «Основной инструмент обучения». Это говорила Одраде. Отвлекшись своими мыслями, Мурбелла потеряла равновесие и упала, но тотчас вскочила, потирая ушибленное плечо. Сначала она думала, что все протестантство Бене Гессерит насквозь лживо. Я настолько чистосердечна с тобой, что не могу не сказать о своей несгибаемой честности. Но действия Сестер подтверждали их искренность. Голос Одраде звучал в грезах Мурбеллы: «Так ты строишь свои суждения». Преподобные Матери обладали в душе, в памяти и уравновешенном интеллекте тем, чего Досточтимые Матроны были начисто лишены. Эта мысль заставила Мурбеллу почувствовать себя совсем крошечной. Наступает разложение. Было такое впечатление, что в ее мечтах появились вполне плотские пятна. Но я талантлива! Для того чтобы стать Досточтимой Матроной, нужен незаурядный талант. Я все еще думаю о себе, как о Досточтимой Матроне. Сестры Бене Гессерит знали, что она еще не полностью предана им. Какими качествами, которые они ценят, я обладаю? Какими навыками? Ведь не навыками лжи и обмана. «Соответствуют ли твои слова твоим поступкам? Такова твоя мера надежности. Никогда не ограничивай себя словами». Мурбелла заткнула пальцами уши. Замолчи, Одраде! «Каким образом Вещающий Истину отличает простую искренность от более фундаментальных суждений?» Мурбелла бессильно уронила руки. Может быть, я действительно больна. Она обвела взглядом длинный зал. Нет никого, кто мог бы произнести эти слова. Но как бы то ни было, она явственно слышала голос Одраде. «Если ты искренне в чем-то убеждена, то можешь высказать вслух любую галиматью (это превосходное старинное слово, запомни его), она подействует на слушателей, и тебе поверят все, кроме Вещающего Истину». Плечи Мурбеллы бессильно опустились. Она принялась бесцельно бродить по залу. Куда бежать? Выхода не было. «Учись предвидеть следствия, Мурбелла. Только так ты сможешь находить работающие решения. Именно в этом состоит наша высокая мудрость». Прагматизм? В зале появился Айдахо и сразу заметил странный блеск в глазах Мурбеллы. — Что с тобой? — Думаю, что я заболела. Действительно заболела. Сначала я думала, что это сделала Одраде, но… Она начала падать, но Айдахо подхватил ее на руки. — Помогите нам! Впервые он был счастлив, что кругом находятся видеокамеры. Доктор Сукк была на месте через минуту. Она склонилась над Мурбеллой, распростертой на полу в объятиях Айдахо. Осмотр был коротким. Доктор, седовласая Преподобная Мать с традиционной бриллиантовой повязкой на лбу, выпрямилась. — Она потрясена. Она не пыталась достичь пределов своих возможностей, но просто превзошла их. Мы снова отправим ее в класс для того, чтобы привести в чувство, прежде чем она сможет продолжить обучение. Я пришлю сюда прокторов. Вечером того же дня Одраде нашла Мурбеллу в комнате прокторов лежащей на кровати. Двое прокторов попеременно испытывали реакцию ее мышц. Едва заметный жест, и они оставили свою подопечную наедине с Верховной Матерью. — Я старалась избегать сложностей, — сказала Мурбелла. Искренность и честность. — Попытка избежать сложностей часто их же и порождает. — Одраде опустилась в кресло рядом с кроватью и положила ладонь на руку Мурбеллы. Мышцы дрожали. — Мы говорим: «Слова медленны, чувства быстры». — Одраде убрала руку. — Какое решение ты приняла? — Ты позволяешь мне самой принимать решения? — Не иронизируй. — Одраде предостерегающе подняла руку, отсекая всякие возражения. — Я не полностью приняла во внимание твое прошлое воспитание. Досточтимые Матроны почти лишили тебя способности самостоятельно принимать решения. Это типично для обществ, где господствует жажда власти. Они учат своих людей постоянно надувать друг друга. «Принятие решений приносит плохие результаты!» Вас учат избегать сложностей. — Но какое отношение это имеет к моему обмороку? — В вопросе прозвучало негодование. — Мурбелла, самое худшее, что порождается той системой, о которой я говорила, это неумение принимать решения о чем бы то ни было, либо откладывать их принятие до последнего момента, когда положение становится безвыходным, и ты набрасываешься на нее с остервенением и отчаянием загнанного в угол зверя. — Ты же говорила мне, что надо дойти до предела! — Это было почти причитание. — До твоего предела, Мурбелла, а не до моего, не Беллонды и никого другого, кроме твоего. — Я решила, что хочу быть похожей на тебя, — едва слышно проговорила Мурбелла. — Замечательно! Мне думается, что я никогда не стремилась покончить с собой, особенно во время беременности. Мурбелла против воли улыбнулась. Одраде встала. — Спи. Завтра тебя переведут в специальный класс, где с тобой будут работать, чтобы ты умела принимать решения с учетом своих возможностей. Помни, что я тебе сказала. Мы заботимся о себе. — Я ваша? — Это был почти неслышный шепот. — С тех пор, как повторила вслед за прокторами клятву верности. Перед уходом Одраде выключила свет. Мурбелла услышала, как Верховная разговаривает с кем-то за прикрытой дверью: — Оставьте ее в покое, она нуждается в отдыхе. Мурбелла закрыла глаза. Лихорадка улеглась, бредовые видения исчезли, но вместо них из памяти всплыли другие образы. «Я — член Бене Гессерит. Я существую только для служения». Она слышала, как говорит эти слова прокторам, но сейчас в них было сильное чувство, какого не было, когда она действительно произносила свою клятву. Они знали, что я была цинична. Что можно скрыть от таких женщин? Она снова почувствовала на своем лбу ладонь проктора и ее слова, смысл которых дошел до нее только сейчас. «Я стою здесь перед людьми, отмеченными священным знаком. Наступит день, когда и вы будете стоять так же, как стою сейчас я. Я молю ваше присутствие здесь, чтобы так оно и случилось. Пусть же будущее останется скрытым от наших взоров, ибо это холст, на котором пишутся наши стремления. Так разум человеческий лепит образы на вечной tabula rasa. Мы не имеем ничего сверх того, чем обладаем здесь, где мы навсегда посвящаем себя святому присутствию, которое мы делим с другими и творим». Это было заурядно, но не заурядно. Теперь Мурбелла понимала, что была тогда морально и физически не готова к принятию этой клятвы. Слезы потекли по ее щекам. *** Законы, созданные для подавления, имеют тенденцию усиливать то, что они призваны запретить. На этой почве всегда процветали представители юридической профессии. На протяжении всей истории они имели надежную работу. Кодекс Бене Гессерит