Беллонда промолчала. Она знала слабости ментатов. Ментаты! — подумала Одраде. Они были подобны ходячим архивам, но когда нужен был четкий и ясный ответ, они принимаются формулировать вопросы. — Мне не нужен еще один ментат, — сказала Одраде. — Мне нужен изобретатель. Беллонда продолжала хранить молчание, и Одраде снова заговорила. — Я освобожу его мысль, но не тело. — Я настаиваю на анализе прежде, чем ты откроешь ему источники данных! Учитывая обычные манеры Беллонды, такое заявление можно было считать мягким. Но Одраде не верила в мягкость Беллонды. Она ненавидела эти заседания, которые превращались в сплошное пролистывание архивных документов. Беллонда до безумия обожала архивную пыль. Постоянное копание в этой пыли и совершение скучнейших экскурсов в дебри несущественных деталей! Кому интересно знать, что такая-то Преподобная Мать обожала снятое молоко с овсяной кашей? Одраде повернулась спиной к Беллонде и стала смотреть на южный горизонт. Пыль! Мы должны тщательно просеять пыль! Беллонду надо обеспечить помощницами. Одраде вздрогнула от скуки, только представив себе старую ворчунью с ассистентами. — Не будет больше никаких анализов, — заявила Одраде. Ответ прозвучал резче, чем она рассчитывала. — И все же я остаюсь при своей точке зрения. — В голосе Беллонды прозвучала обида. Точка зрения? Кто мы такие, не сенсорные ли окна с видом на вселенную, откуда каждый имеет свою индивидуальную точку зрения? Инстинкты и память всех типов… даже архивы — ни одна из этих вещей не имела собственного голоса за исключением борьбы с непрошеными вторжениями. Никакое утверждение памяти не истинно, если оно не опирается на живое сознательное восприятие. Да и кто может придумать формулу расстановки событий по ранжиру? Всякий порядок произволен! Почему эти данные предпочтительнее, нежели другие? Каждая Преподобная Мать знает о тех событиях, которые происходили с ней в череде дней ее жизни, в ее среде обитания. Почему Преподобная Мать ментат не может действовать, исходя из такого же знания? — Ты отвергаешь Совет? — это заговорила Тамалейн. Неужели и она взяла сторону Белл? — Разве я когда-нибудь отвергала Совет? — Одраде не стала скрывать своего недовольства. — Мне просто не нужна архивная карусель Беллонды. Беллонда не утерпела: — Тогда в действительности… — Белл, не говори мне о действительности! — И пусть эта старая карга кипит в своем негодовании! Преподобная Мать и ментат! Это не действительность. Это всего лишь наш порядок, наложенный на все, что нас окружает. Основной диктат Бене Гессерит. Бывали моменты (и сейчас наступил один из них), когда Одраде от души жалела, что не родилась в более раннюю эпоху — во времена Римской Империи, окруженная сонмом аристократов или в избалованную викторианскую эру… Но она находилась в ловушке времени и обстоятельств. Ловушке навсегда? Надо встретить эту возможность лицом к лицу. У Общины Сестер может быть страшное будущее, ограниченное тайными путями бегства от возможного обнаружения и уничтожения. Будущее жертв охоты. И здесь, в Централе, мы можем совершить только одну ошибку, и она станет для нас роковой. — Я сыта по горло сегодняшней инспекцией, — заявила Одраде. Она вызвала транспорт, и все трое поспешили назад, в рабочий кабинет. Что будет, если охотники обнаружат нас здесь? Каждая из трех имела собственный сценарий на этот счет, небольшие пьески, наполненные запланированными реакциями на вторжение. Но, будучи реалисткой, каждая Преподобная Мать прекрасно понимала, что ее пьеса скорее всего будет лишь помехой, а не реальной помощью в поисках выхода. В кабинете, ярко и беспощадно освещенном утренним светом, Одраде села за стол и подождала, пока Тамалейн и Беллонда займут свои места рядом с рабочим столом. Хватит этих бесплодных заседаний и анализов! Нужен доступ к чему-то лучшему, чем архивы, лучшему, чем все, что они имели в своем распоряжении до сих пор. Нужно вдохновение. Одраде потерла мышцы голеней, чувствуя, как они дрожат от волнения. Она не спала последние четыре ночи. Проведенная инспекция погрузила Верховную Мать в состояние почти полной подавленности. Одна ошибка может покончить с нами, а я, кажется, близка к тому, чтобы принять необратимое решение. Не слишком ли я склонна к хитрости? Ее советницы возражали против запутанных обманных решений. Они утверждали, что Община должна выступать вперед с открытым забралом, исполненная уверенности в своих силах и наперед зная, куда она идет. Но все заслоняла опасность сделать неверный шаг — и тогда всех их ждала неотвратимая гибель. Я похожа на канатоходца, балансирующего над пропастью. Есть ли у них время для опытов, испытаний разных решений? Все они сейчас только тем и заняты, что играют в эту игру. Там и Белл просеивают самые разные предложения, но самое удачное на сегодняшний день — это решение об атомарном Рассеянии. — Мы должны быть готовы убить Айдахо при малейшем подозрении, что он — Квисатц Хадерах, — сказала Беллонда. — Вам что, нечем заняться? Убирайтесь отсюда, обе! Они поднялись, а Одраде показалось, что ее знакомый до мелочей кабинет стал совершенно чужим. Что не так? Беллонда вперила в Одраде свой ужасный оценивающий взгляд. Тамалейн проявила свою почти исчезнувшую мудрость. Что происходит с этой комнатой? Кабинет должен отвечать своему предназначению и строиться всегда по одному принципу с незапамятных времен. Что выглядит здесь столь чужим? Стол остался на месте, да и стулья с креслами не сдвинулись со своих мест ни на сантиметр. Белл и Там предпочитали кресла-собаки. Эти кресла показались бы странными людям из Другой Памяти, которая сейчас, так во всяком случае казалось Одраде, окрашивала ее восприятие. Ридулианские кристаллы, может быть… Они стали какими-то странными, сверкали и переливались разными цветами. Послания, которые появлялись на поверхности стола, тоже показались бы странными древним людям, как, впрочем и инструменты управления, и многое другое. Но кабинет кажется чужим не им, а мне. — Как ты себя чувствуешь, Дар? — участливо спросила Тамалейн. Одраде взмахом руки попыталась выпроводить их, но обе женщины не двинулись с места. В сознании Одраде происходили вещи, которые нельзя было объяснить длинными рабочими днями и недостаточным отдыхом. Уже не первый раз ей казалось, что она работает в каком-то чужеродном окружении, в чуждой ей обстановке. Прошлой ночью, когда она перекусывала за этим столом, на его поверхности точно так же мелькали всякие сообщения, но тогда она смотрела на них, как на незаконченную работу. Каких Сестер следовало сохранить для этого ужасного Рассеяния? Как повысить шансы выживания песчаных форелей, которых взяли с собой Сестры Рассеяния? Каковы нужные партии меланжи? Надо ли выждать какое-то время, прежде чем посылать в неизвестность новую группу Сестер? Надо ли поторопить Сциталя, чтобы он поскорее открыл, каким образом тлейлаксианцы выращивают в своих чанах меланжу? Одраде вспомнила, что мысль об отчуждении пришла ей в голову, когда она жевала сандвич. Она развернула ломтики и внимательно их рассмотрела. Что я ем? Куриная печень с луком и лучшим хлебом Капитула. Пристальное внимание к обычным вещам — вот где ключ к разгадке отчуждения. — Похоже, ты больна, — сказала Беллонда. — Это просто усталость, — солгала Одраде. Они понимали, что она лжет, но не могли же они бросить ей вызов? — Вы устали точно так же. — В тоне Одраде прозвучала вполне правдоподобная забота и привязанность. Белл не была удовлетворена таким ответом. — Ты подаешь нам плохой пример! — Что? Я? Притворство не ускользнуло от внимания Белл. — Ты прекрасно знаешь, что ты делаешь! — Ты всегда показываешь всем свою заботу и эмоциональную привязанность, — подлила масла в огонь Тамалейн. — Даже по отношению к Белл. — Мне не нужна твоя проклятая привязанность. В ней что-то не так. — Только если я использую ее для принятия важных решений, Белл. Только в этом случае. Голос Беллонды снизился до свистящего шепота. — Некоторые думают, что ты неисправимый романтик, Дар. Ты знаешь, куда это может тебя привести. — Объединить вокруг меня Сестер для целей, не связанных с выживанием. Ты это хочешь сказать? — Иногда ты причиняешь мне страшную головную боль, Дар! — Это мое право и обязанность — причинять вам всем головную боль. Когда у вас не болит голова, вы становитесь беззаботными и беспечными. Привязанность вам не нравится, но когда вас ненавидят, вы прекрасно себя чувствуете! — Я знаю свои недостатки. Ты не можешь быть Преподобной Матерью, но не понимаешь этого. Кабинет снова стал родным и знакомым, но теперь Одраде знала источник отчуждения. Она думала об этом кабинете, как части древней истории, видя его таким, каким он мог быть много веков назад. Именно таким он и станет, если удастся ее план. Теперь она знала, что надо делать. Пора открывать суть первого шага. Осторожно. Да, Тар, сейчас я так же осторожна, как и ты. Да, Бел и Там стары, но их ум может быть острым, когда того потребуют обстоятельства. Одраде пристально посмотрела в глаза Белл. — Паттерны, Белл. Наш паттерн — это не отвечать насилием на насилие. — Она подняла руку, заставив Беллонду замолчать на полуслове. — Да, насилие порождает ответное насилие, и этот маятник, раскачиваясь все сильнее, в конце концов сметает обе противоборствующие стороны. — Что ты предлагаешь? — потребовала ответа Тамалейн. — Может быть, нам следует заманить быка еще дальше? — Мы не смеем этого делать. Пока не смеем.