Пьетро прикрыл глаза и вспомнил, как она пришла к нему в ночь свадьбы, смущенная и взволнованная. Между ними пробежала искра взаимного притяжения. Интересно, понимает ли его девственница жена, что она с ним творит? Она сама предложила ему себя. Воспоминание огнем разлилось по телу, возбуждая его снова. Тогда ему стоило неимоверных усилий, чтобы сдержаться. Это был бы неверный шаг. Секс с другими женщинами был лишь способом удовлетворить плотскую страсть. Эммилин совсем другая. Он не должен ее хотеть. Его задача – защитить девушку, как брат защищает сестру. Только этого ему не хватало! К роли брата он не готов. Перекинув через плечо гриву каштановых волос, Эммилин оторвала взгляд от книги. Она мечтательно смотрела вдаль, явно думая о чем-то другом. Пьетро отошел от окна и попытался сосредоточиться на изучении отчетов по маркетингу, которые получил утром. Но отчеты навевали такую скуку, а рядом жена с такими длинными стройными ногами. Он нетерпеливо вскочил со стула и высунулся из окна. – Ты нанесла крем от загара? – требовательно спросил он. Эммилин нахмурилась и, оторвавшись от книги, подняла на него недоуменный взгляд. – Нет. Но уже шестой час, солнышко ласковое. Уверена, что… – Солнце в Италии коварнее, чем кажется. – Он исчез и через минуту вернулся с желтым тюбиком. – Держи. Он бросил тюбик. Эммилин подняла его и, медленно отвинтив колпачок, начала наносить крем на руки и плечи. Он неотрывно следил за ней, вызывая у девушки смущение. Она провела почти весь день у бассейна, но сейчас ее щеки горели совсем не от солнца. Эммилин и сама не знала, зачем вернулась на место преступления. Именно здесь она накануне прямо попросила Пьетро переспать с ней. Ее просьба возникла не на голом месте. Он ведь уже довел ее до оргазма накануне, возбудив в ней женское любопытство. А сейчас отказывался продолжить эксперимент. Это несправедливо. Интересно, она недовольна тем, что он ее отверг? – Дело в том, – начал он, словно они все еще были вместе в бассейне, – что ты моя жена, и, если мы будем спать вместе, все осложнится еще больше. Она недоумевающе на него посмотрела, пытаясь понять, куда он клонит. – Как это осложнится? – Мне нечего тебе предложить. Отношения меня не интересуют. Эммилин прикусила губу, а затем пожала плечами: – Это уже не имеет значения. Забудь. Он отвернулся. И зачем только природа наградила ее такими потрясающими ногами? Воображение тут же нарисовало, как эти ноги обвивают его за талию, а он входит в нее. Его член напряженно пульсировал. – Я свечку не держала, но знаю, что мне далеко до твоих любовниц. Глупо с моей стороны предлагать себя. – Да, ты совсем другая, – мягко согласился он. Эммилин очень пожалела о своем необдуманном поведении накануне. Ее гордость была ущемлена, но девушка заставила себя вспомнить, кто она и чего хочет от жизни. Этот брак – трамплин для прыжка в новую жизнь. – Думаю, что вчера я просто позволила себе расслабиться. Луна… вода… жара… – Она пренебрежительно улыбнулась. – Подобного больше не повторится. – Она быстро на него посмотрела и снова уткнулась в книгу, делая вид, что ей очень интересно читать, хотя глаза застилали слезы. – Все к лучшему, дорогая. Он резко развернулся и пошел к вилле, чтобы не поддаться искушению поднять ее на ноги, прижать к себе и поцеловать в губы, воспоминания о которых не давали ему покоя весь день. Рейф изумленно присвистнул, увидев кого-то в другом конце комнаты. Пьетро проследил за его взглядом, хотя прекрасно знал, кто там. Эммилин Морелли, его жена, выглядела так, будто сошла с обложки «Вога». Ее наряд был безупречен, но все женщины были в роскошных платьях и сверкали бриллиантами. Однако он видел только Эммилин. Каштановые локоны обрамляли нежное лицо и струились по плечам. Платье кремового цвета напоминало греческую тунику – собранное под грудью, оно ниспадало к полу мягкими волнообразными складками, открывая стройные лодыжки. На ногах Эммилин были золотистые босоножки. На левой руке сверкали тонкие витые кольца золотого браслета, и такой же обруч блестел в волосах. Она была похожа на прекрасную сказочную фею. Двое мужчин, оживленно беседовавшие с ней уже минут двадцать, очевидно, были того же мнения. Эммилин часто улыбалась, чему-то смеялась, ее глаза блестели. Пьетро обуяло вожделение. – Замужняя жизнь, похоже, идет миссис Морелли на пользу, – заметил Рейф, взяв бокал вина у проходящего мимо официанта с подносом. – Да, – хмуро согласился Пьетро, заставляя себя оторвать взгляд от Эммилин. – А ты как себя ощущаешь, брат? – улыбнулся Рейф. Выражение лица Пьетро было непроницаемым. – Понятно. Без комментариев, – поддел Рейф. На скуле Пьетро задергался мускул. – Эти чертовы мерцающие огоньки меня просто бесят, – недовольно пробурчал Пьетро, меняя тему. – Куда ни глянь, они везде блестят. Смех Рейфа досаждал Пьетро. Его все сейчас раздражало. Кто все эти люди? Эммилин знает их всех? Это друзья Кола? Он раздраженно кивнул брату: – Поговорим позже. Пьетро быстро пробирался сквозь толпу, отмахиваясь от знакомых, желавших с ним пообщаться. Он остановился только раз, чтобы поздороваться с членом правления своей компании, и приветливо махнул рукой кузине Лорене. Наконец он встал недалеко от Эммилин и некоторое время молча наблюдал, как она общается с собеседниками. Его охватило чувство вины. Ее отец один из его самых ценных друзей, тем не менее Пьетро практически избегает общения с Эммилин. Интересно, чему она так искренне смеется? Сжав губы, он подошел ближе. В этот момент собеседники раскланялись с Эммилин, а один поцеловал ее в щеку. Пьетро охватила беспричинная злость. – А, Пьетро, – смущенно сказала она. От ее энтузиазма не осталось и следа. – С кем это ты так оживленно беседовала? – с места в карьер бросился он. – Это профессора из университета, – спокойно ответила она. – Один из них читает лекции на факультете психологии. Хорошо, что у меня будут знакомые, когда я начну учебу. Замечательно. Она продолжит встречаться с теми, кто смотрит на нее так, словно она пломбир, который хочется лизнуть. Злость – плохой товарищ здравому смыслу. – Ты должна быть при мне, а не болтать с незнакомыми мужчинами, – проворчал он. – Они милые и симпатичные люди, – запротестовала Эммилин. – Это с тобой невозможно находиться рядом. Все хотят общаться с тобой, а на меня не обращают внимания. – Мне плевать, – упорствовал он. – Ты моя жена, и точка. – Да, жена, а не аксессуар, – тихо сказала Эммилин, боясь, что их услышат окружающие. – Мы договорились, что не будем привлекать внимание к нашим отношениям или к отсутствию таковых. Не хочу, чтобы пошли слухи, что жена потеряла ко мне интерес. Эммилин побледнела. – Ты, вероятно, шутишь! Тебя задело, что я разговаривала с двумя, скорее всего, женатыми профессорами из университета, в котором скоро буду учиться? – Ты не просто разговаривала. Ты… – Что? Считаешь, я флиртовала? – изумленно спросила она. – Ты неисправим. – Точно, – подтвердил он. – Хочу, чтобы ты была рядом со мной весь вечер. Эммилин свирепо на него уставилась. Она может потворствовать желаниям отца, но фиктивному мужу подчиняться не собирается. – Ни за что, – процедила она, с сожалением отметив, что на глаза навернулись слезы. Она сердито их смахнула. – Сейчас ты последний, кого мне хочется видеть. – Что-то мне с трудом в это верится, – хрипло пророкотал он и, прислонив ее к стене, положил ей руку на бедро. Сердце Эммилин заколотилось. Стоит ему к ней прикоснуться, и она загорается как спичка. – Иди в машину и жди меня. Нам пора. – Но мы здесь всего час, – запротестовала она. – Этого вполне достаточно, – невозмутимо ответил он. – Почему мы уезжаем? «Потому что я не хочу, чтобы присутствующие мужчины пялились на тебя. Потому что я хочу заняться с тобой любовью. Потому что ты моя», – вертелось у него на языке. Но Пьетро лишь качнул головой. – Пора. Я скоро к тебе присоединюсь.