Ее искренность и неискушенность приятно удивляли. Пьетро не помнил, когда встречал женщину, которая бы не лицемерила хоть немного. Честность Эммилин была так же привлекательна, как и ее соблазнительное тело. Пьетро навис над ней мощным телом и нежно поцеловал. У Эммилин возникло странное чувство защищенности, словно никто и ничто не может ее обидеть, если он рядом. Мысль поспешно испарилась, стоило ему коснуться ее губ. Тело Эммилин немедленно ожило. – Я снова хочу тебя, – прошептал он. Эммилин лучезарно улыбнулась в ответ: – Хорошо. Он мгновенно оседлал ее и мощным толчком вошел в нее. Эммилин ахнула, принимая его. Он любил ее так страстно, что ее разум затуманился и она чувствовала только горячие волны наслаждения, охватившие все ее существо. Позже, расслабленно лежа в его объятиях, она не хотела думать, что является лишь одной из многих его любовниц, а он для нее единственный. Ее размышления были прерваны громким урчанием в желудке. Она рассмеялась, ничуть не стесняясь этого звука. – Умираю с голода. У меня маковой росинки во рту не было вчера. – Почему? – спросил он, поглаживая ее спину. – Просто была занята. – Эммилин вспомнила, сколько времени она потратила на выбор платья, прическу и макияж. – Но вряд ли здесь можно найти съестное… – Зря ты так думаешь. В поместье штат прислуги. – В поместье? – удивленно переспросила она. – Это скорее мое персональное убежище, – поправился он. – Я приезжаю сюда, когда хочу скрыться от посторонних глаз и навязчивого внимания прессы. Тебе такое ощущение должно быть тоже известно. – Да, – согласилась она, невольно вспоминая статьи, в которых ее скучная внешность сравнивалась с легендарной красотой матери. – Ты счастливица, – продолжил Пьетро, приняв ее согласие за чистую монету. – Меня много лет преследуют папарацци, куда бы я ни отправился. Они жаждут скандальных снимков. От Эммилин не укрылась нотка горечи в его словах. – Но сейчас я хочу тебя накормить, а говорить будем потом. – Он переплел ее пальцы со своими и повел на кухню. – Меня впервые держит за руку мужчина, не считая папы, – призналась Эммилин. Сердце Пьетро предательски екнуло. – Я не хочу говорить сейчас о твоем отце. Пьетро вновь подумал о смертельной болезни Кола и о том, что сенатор обманывает дочь, используя Пьетро в качестве прикрытия. Мелодичный смех Эммилин отвлек его от тяжелых мыслей. – Извини. Просто все это так необычно для меня. – Это точно, – подтвердил он, увлекая ее за собой вниз по лестнице. Эммилин с любопытством рассматривала интерьер простого деревенского дома – пол выложен терракотовой плиткой, кремовые стены, симпатичная мебель, но явно не дизайнерская. – Я таким его приобрел, – ответил Пьетро на незаданный вопрос Эммилин. Они вошли в просторную светлую кухню. Пьетро усадил Эммилин за деревянный стол, а сам направился к холодильнику. – Когда ты купил его? – Пять лет назад. – Почему? Пьетро решил было уйти от ответа, но потом передумал. Что это изменит? – Я тогда расстался с подругой. Журналисты считали, что мы поженимся. Она, похоже, тоже. Расставание было не из приятных – громкий публичный скандал и тому подобное. – Пьетро поморщился. – Я получил тогда хороший урок. И понял, что нужно иметь убежище, где можно укрыться от назойливого внимания прессы и спокойно пережить случившееся. – А у тебя не было такого пристанища? – уточнила она. Пьетро покачал головой: – Нет. Я оставался в Риме. – Это плохо? Он улыбнулся. – Я пытался утопить горечь расставания в алкоголе. Это был не лучший период моей жизни. – Прости, – пробормотала она, чувствуя ревность, за которую себя ненавидела. – Ничего. В конце концов, мы остались друзьями. Но я понял, что должен иметь уединенное место, где могу укрыться. Об этом доме никто не знает. Он принадлежит моей корпорации. И я никого сюда не привозил. Эммилин было приятно это слышать. Тем не менее она не преминула язвительно заметить: – Как это восхитительно, что вы остались друзьями. Сарказм не укрылся от Пьетро. – Ревнуешь? – И не думала. – Эммилин поспешно отвела взгляд. Похоже, он читает ее как открытую книгу. Ей трудно притворяться, что прошлое мужа ее не интересует. – А вот ты настоящий анахронизм, – заявил он, доставая из холодильника контейнер с едой. – Я знаю, – ответила она, потянувшись к тарелке с холодным мясом. – Умираю от голода. Пьетро пристально посмотрел на Эммилин. Она перестала жевать. – Что? – Когда ты улыбаешься, ты так похожа на мать, – заметил Пьетро. На лице Эммилин промелькнуло выражение, которое вряд ли можно было назвать гордостью или удовольствием. Скорее это было сомнение. Вина. Боль. Пьетро стало любопытно. – Тебе неприятно такое сравнение? – спросил он. – Да бог с тобой, – напряженно ответила она. – Моя мать была очень красивой женщиной. Твое сравнение мне льстит. – Неправда. – Почему ты так считаешь? – Потому что знаю тебя, – просто ответил он. Сердце Эммилин ухнуло вниз. Пьетро сказал правду. – Так почему ты не хочешь быть похожей на Патрицию? «Ты никогда не будешь такой, как я! Немедленно сними это! Умойся! Ты переборщила с тушью и помадой. Ты похожа на дешевую порнозвезду!» – пронеслись у Эммилин в голове слова матери. Девушка невольно вздрогнула. – Ты не прав, – настаивала она, хотя от горького воспоминания по спине пробежали мурашки. – Я всегда прав. Но я могу быть терпеливым. Он выложил на тарелку горсть клубники, сыр и хлеб. «Могу быть терпеливым», – повторила про себя Эммилин. Неужели он обладает даром читать мысли и говорить то, что ей в данный момент хотелось бы услышать? – Все не просто, – сказала Эммилин, помолчав. – В семье всегда так, – согласился он. – Твои родители довольны, что ты остепенился? – Она изобразила пальцами знак кавычек. Пьетро пожал широкими плечами.