Глава 9 – У вас усталый голос, сенатор, – растягивая слова, произнес в трубку Пьетро, понимая, что сердится на того, кто обычно вызывал у него уважение и восхищение. Он всегда любил этого человека, который помог ему пережить смерть отца и был его старшим другом. Кол зашелся кашлем. – Я в порядке. Здесь медсестра измеряет мне температуру. – Ректально? – пошутил Пьетро. – Поэтому вы недовольны? – Да уж, будешь тут доволен, когда лежишь в палате, словно заключенный в одиночке, – проворчал сенатор. – Ладно, расскажи, как там моя девочка, Пьетро. Ты заботишься о ней? Пьетро охватила досада. – Она не особенно нуждается в опеке. Эммилин гораздо самостоятельнее, чем мне казалось. Кол засмеялся, но тут же захрипел. – Понятно. Ты, как я понимаю, столкнулся с ее упрямством. Это она от меня унаследовала. Не суди ее строго. – М-м-м. – Пьетро кивнул, словно Кол мог его видеть, и потер подбородок. – Есть проблема? – спросил Кол. – Да. – Она счастлива, не так ли? Ты мне обещал… – Эммилин вполне счастлива и довольна, – ответил Пьетро, представляя радостное лицо девушки, ее затуманенные страстью глаза и припухшие от поцелуев губы. Но затем он увидел ее неуверенность, когда они возвращались в Рим накануне. Казалось, что ее преследуют невидимые призраки. – Тогда что? – Она заслуживает знать правду о вашем здоровье, – с трудом выдавил из себя Пьетро. – Она не поймет, почему вы ей не сказали. Вы должны дать ей шанс проститься с вами. В трубке раздавалось тяжелое свистящее дыхание. Пьетро ждал. Но его лояльность была на полпути от сенатора к его дочери, которая боготворила отца и не знала, что тот умирает. – Ты не можешь ей сказать, – наконец ответил сенатор. – Но кто-то должен это сделать, – тихо сказал Пьетро. – Я запрещаю тебе, – рассердился Кол. Пьетро услышал, как медсестра попросила его успокоиться. Но Кол уже завелся: – Если бы я хотел, чтобы она знала, я сам бы ей сказал. Черт возьми, Пьетро, она моя дочь, а не твоя. Ты знаешь ее всего месяц, а я – всю жизнь. Мне лучше знать, что ей нужно. Не лезь не в свое дело. – Она заслуживает шанс попрощаться. – Нет! – хрипло возразил сенатор. – Меня уже нет. Я не хочу, чтобы Эммилин видела меня таким. Это не я. Кол снова натужно закашлялся, раздался звук упавшей трубки. – Кол? Кол? – встревоженно повторял Пьетро. В трубке послышался женский голос: – Простите, сенатору Бовингтону необходим покой. Разговор подождет. И на будущее, пожалуйста, постарайтесь не огорчать сенатора. – Медсестра отключилась. Пьетро громко выругался. Хорошо, что в офисе никого не было. Пьетро злился. Он не мог нарушить обещание, данное Колу. Но и врать Эммилин он тоже не мог. Автоматически он набрал номер Рейфа. – Привет, – раздался в трубке голос брата. – Мы можем поужинать сегодня? – без предисловий начал Пьетро. – Давай. Эммилин к нам присоединиться? – поинтересовался Рейф. – Не сегодня. У нее… дела, – пробормотал Пьетро. – Ты никогда не умел врать, – ответил Рейф. – Ладно, увидимся в ресторане «У Чезаре» в семь. – Рейф отключился, не дав Пьетро возможности оправдаться. Пьетро набрал сообщение Эммилин: «У меня важная встреча. Буду поздно. Прости». Поморщившись, он отослал сообщение. Рейф прав. Он не умеет врать. Пьетро заметил точечки на экране, говорившие о том, что Эммилин онлайн и печатает ответ. Но неожиданно точки исчезли, и никакого ответа. Он нахмурился, немного подождал и засунул телефон в карман. Рейф был уже в ресторане, когда вошел Пьетро. – Ну? – спросил он, подвигая брату бокал с мартини. Пьетро сел и одним махом осушил полбокала. – Это очень личный разговор, который должен остаться между нами, – серьезно сказал он. Рейф молча кивнул. – Кол болен. – Кол? Кол Бовингтон? – Да, кто же еще? – прошипел Пьетро. – Что с ним? – Рак в терминальной стадии. – Пьетро помолчал, уверенный, что Рейф сейчас вспоминает их собственного отца. – Ему осталось недолго. Счет идет на месяцы, если не на недели. – Бедная Эммилин. Я знаю, как они близки. – Да, – процедил Пьетро, покручивая ножку бокала. – Но Эммилин ничего не знает. – Не знает? – изумленно повторил Рейф. – Что ты этим хочешь сказать, черт побери? – Таково было желание Кола, – ответил Пьетро. – И когда я согласился держать это в секрете от нее, я не… Я едва был с ней знаком, – неловко закончил он. – Я не думал, что хранить секрет будет так тяжело. Она была мне безразлична. – А сейчас? – настаивал Рейф. Новизна возникшего чувства была такая неожиданная, что Пьетро не был готов обсуждать это с братом. Он ответил туманно: – Я достаточно изучил ее. Она захочет узнать правду. Она не позволит, чтобы Кол умер в одиночестве. – Возможно, – согласился Рейф. – Но Кол хочет защитить ее, лишив возможности видеть его агонию. – Но мы тоже прошли через это. Ты разве не рад, что мы имели возможность попрощаться с отцом? Уважить его? Облегчить его страдания? – Мы не Эммилин. Если Кол прав, а я уверен, что он хорошо знает свою дочь, ты сильно ранишь ее, не имея на то оснований. Кол никогда не простит тебе этого. – Нет. Я дал ему слово, – холодно ответил Пьетро. Его сердце заныло от мысли, что своим обещанием он предает Эммилин. – Пока он не освободит меня от клятвы, я должен хранить секрет. – Похоже, ты уже принял решение, брат, – тихо сказал Рейф. – Что нам обсуждать? Пьетро пристально взглянул на брата. Ему хотелось, чтобы кто-нибудь освободил его от чувства вины, сказал ему, что он принял правильное решение. Но никто не может ему помочь. Даже он сам. – Нечего, – пробормотал Пьетро. Эммилин сидела на диване в гостиной, уставившись невидящим взором в раскрытую книгу. Где он? С кем он? Кто даст гарантию, что он сейчас не с Бьянкой или другой любовницей? От этих мыслей ей становилось тошно. Неужели он в постели с другой?