— Труп могли вывести, а следы уничтожить. — Но офис был открыт. Логичнее было бы его запереть… — Не скажи. Если бы ты вернулась к запертым дверям, что бы ты стала делать? — Не знаю. Нашла бы телефон и позвонила в милицию. — Вот видишь. А так ты никуда звонить не стала. Трупа нет и сообщать не о чем. — Они что же, видели, как я приходила? — Кто? — не поняла Женька. — Убийцы. — Почему обязательно убийцы? — А кто же еще? — Я закружила по комнате, нервно бормоча себе под нос: — Они засунули его за шкаф, а он оказался на полу. Это могло навести их на кое-какие мысли… Боже мой, — простонала я. — Что же теперь делать? Звонить в милицию? — А что мы скажем? — разволновалась Женька. — Был труп и ушел куда-то? Ты моя подруга, и я тебя глубоко Уважаю, и то мне нелегко поверить во все это, а менты и вовсе решат, что у тебя не все дома. — Что ж тогда? — Мне почему-то кажется, что Аверин тебя разыграл… Вот что, поехали к нему в офис и все еще раз как следует осмотрим. Если что, вызовем милицию. В случае отсутствия каких-либо следов преступления помалкиваем и ждем утра. Завтра в рабочее время ясно станет… Вроде бы Женька рассуждала здраво, но было одно «но»: Женька не видела Аверина за шкафом, а вот я видела и точно знала, что он мертв и ни о каком розыгрыше не может быть и речи. — Хорошо, поедем в офис, — согласилась я, мы вызвали такси и через некоторое время вновь стояли на высоком крыльце, попросив таксиста немного подождать. Нас сразу же озадачили две вещи: свет ни в одном из окон не горел, дверь заперта, а сигнализация включена. Мы позвонили, разумеется без всякого толка, переглянулись и пошли к машине. — Ничего не понимаю, — искренне сказала я, а Женька начала ко мне приглядываться. Это здорово злило, и я потребовала: — Отцепись. — А чего я? — обиделась подружка. В такси мы решили, что ночевать мне следует у Женьки: во-первых, одна я все равно не усну, во-вторых, Женька прямо заявила, что хотела бы иметь меня перед глазами, а ну как я еще чего-нибудь увижу? Большую часть ночи мы не спали, высказывали различные предположения и изводили друг друга вопросами, на которые не знали ответов. Утром было решено на работу не ходить до тех пор, пока не разберемся с Авериным. Женька позвонила в редакцию, а я Денису, после чего мы переглянулись, я дрожащей рукой набрала номер офиса Ярослава Сергеевича и услышала голос секретаря. — Ярослав Сергеевич у себя? — задала я вопрос. — Нет. Он будет только в пятницу. — Извините, а где он в настоящее время? Мне ответили вопросом на вопрос: — А кто его спрашивает? — Знакомая. Мы договорились встретиться и… — Ярослав Сергеевич в Москве по делам фирмы, будет в пятницу к обеду. — А сегодня среда, — вздохнула Женька. — Если у них там все тихо-спокойно, то, может, Аверин впрямь живой? — А я кого видела? — зло поинтересовалась я, потому что выходило, что я спятила, а верить в такое не хотелось. — До пятницы будем помалкивать, — поучала меня Женька. — Вот уж если в пятницу он не объявится, значит труп действительно был, и мы сообщим о нем куда следует, а так нас просто засмеют, к тому же если Аверин вернется из Москвы и узнает, что мы его зачислили в покойники, то денег нам он точно не даст. Поскучав немного и не придумав ничего лучшего, мы отправились на работу. Вечером я вновь приехала к Женьке правда перед этим заскочив домой, чтобы переодеться и собрать кое-что из самого необходимого. Пока Аверин не объявится, не будет мне покоя, а вдвоем нервничать куда как сподручнее. Мы сидели перед телевизором и почти не разговаривали тема у нас была одна, и мы уже давно высказались. Тут начались местные «Вести», и мы навострили уши: вдруг наш труп объявится? Трупов было целых три, но ни один из них не имел к нам ни малейшего отношения. Зато одна новость все-таки произвела впечатление: оказывается, этой ночью неизвестные проникли в помещение литературного кружка, который располагался в Доме творчества. С какой целью, установить не удалось, так как, по мнению Ипатова, ничего похищено не было. — Да и что там похищать? — скривилась Женька. — Стол да стулья? Занавесок на окнах и то нет. Неизвестно почему, это сообщение вызвало в душе томление. — Завтра же заеду к Ипатову и заберу рукопись, — сказала Женька. — Как бы он ее по доброте душевной не определил в сортир, там люди небогатые, и с бумагой у них проблемы. — Зачем кому-то понадобилось лезть в этот литературный кружок? — вслух высказалась я. — Если ты спрашиваешь у меня, то я не знаю. Думаешь, это как-то связано? — Что? — Ну… это проникновение и предполагаемая кончина Аверина? — Каким образом? — удивилась я. — Понятия не имею, поэтому и спрашиваю. Вдруг у тебя есть идея? — Нет у меня никаких идей, — призналась я. — И у меня нет, — вздохнула Женька. В четверг она позвонила мне на работу около пяти: — Анфиса, дыши глубже. Я не знаю, что за дела творятся, но что-то явно происходит. — Где? — В жизни. Твоей и моей. Я только что была у Ипатова. Рукописи у него нет. — Он ее потерял? — Ипатов утверждает, что она лежала в шкафу. Там полно бумаг, и она лежала сверху. А теперь не лежит. Когда его менты спрашивали, он ответил, что ничего не пропало, потому что про твою рукопись забыл, а теперь выходит, что пропала именно она. Соображаешь? — Нет, — честно ответила я. — Зачем кому-то понадобилась моя рукопись? — Вот и я не соображаю, но происходящее мне жутко не нравится. — На рукописи был мой адрес? — Нет, если ты, конечно, его не написала. — Я вообще титульную страницу переворачивала не глядя. — Значит, там должен быть лишь псевдоним Анна Асадова и название романа. — А это важно? — забеспокоилась я. — Если Аверин завтра объявится, то скорее всего нет, а если не объявится… — Да при чем здесь Аверин?! — заорала я. — Не знаю, — отрезала Женька и повесила трубку. Хотя секретарша сказала нам, что Ярослав Сергеевич должен быть ближе к обеду, позвонили мы в десять, вновь отпросившись с работы. Голос секретарши звучал бесцветно, я бы даже сказала безжизненно, а при имени Ярослав Сергеевич она вдруг начала всхлипывать. — Ярослав Сергеевич погиб, — с третьей попытки сообщила она, а мы с Женькой дружно отвалили челюсть и выпучили глаза. — Когда? — все-таки смогла спросить Женька. — Сегодня утром. Он возвращался из Москвы, недалеко от города произошла авария. Он погиб. — В этом месте девушка зарыдала в голос, а Женька повесила трубку. — И что ты думаешь по этому поводу? — задала вопрос подружка. Если честно, я ничего не думала, да и что тут можно думать? Аверин был мертв еще во вторник, мне это доподлинно известно, что бы там ни говорила Женька, следовательно, погибнуть сегодня он не имел возможности. — Чепуха, — промычала я с отчаянием, и Женька со мной согласилась. — Значит, так, — заявила она. — Двигай на работу, а я в редакцию, попробую узнать что-нибудь об этой аварии. Все утро я по большей части пялилась в стену перед собой. Денис и тот обратил на это внимание. — Неважно себя чувствуешь? — спросил он. — Да… приболела.