— Что ты сделаешь? — фыркнула она. — Пожалуешься Ветрову? — А хотя бы и так. Не ты одна способна на доносы. Краска вмиг отлила от ее лица. На Марину существовала только одна управа – глава компании. Пусть роль доносчика незавидна, но, если она меня доведет, я переступлю через себя, честное слово. Прочтя решимость на моем лице, Марина поторопилась уйти и увести сына, а следом за ней откланялся Андрей. Наконец, я осталась одна, чему была несказанно рада. Глава 19. На природе Утром меня ждал сюрприз – пришла золовка. Переезд в новую квартиру и тот не помог избавиться от родственников. Я надеялась, они с Ромой уже уехали из столицы, но они решили задержаться. Роме предстояло найти новую работу. Желательно в серьезной фирме. Хотя с его прошлым сделать это будет нелегко. Я не хотела пускать Иру, но она звонила и звонила. В итоге я не выдержала и распахнула дверь. — Чем я обязана радости видеть тебя, Ира? — мой голос мог превратить воду в стакане в кусок льда. — Я слышала, ты собираешься подавать на развод. Да еще адвокатов Ветрова хочешь к этому подключить. Я поморщилась. Рома нажаловался сестре, и она, конечно, побежала решать его проблемы. Сам-то он ни на что не способен. Как жаль, что я поняла это так поздно. — Собираюсь, — кивнула я. — Разве мы не были к тебе добры? Разве не заботились о тебе? — спросила Ира. Я едва не рассмеялась ей в лицо. Если то была забота, не хотела бы я знать, каково ее пренебрежение. — Мы не были подругами, верно, — сказала она. — Но врагами нас тоже нельзя назвать. Все, что я делала, продиктовано беспокойством о благополучии семьи, к которой ты тоже принадлежишь. Ведь все случилось, как я предсказывала. Ветров получил свое. Не откажи ты ему в первый раз, он бы давно оставил нас в покое. Но из-за твоего упрямства все зашло слишком далеко. И теперь Рома должен расплачиваться за твою глупость? Мне хотелось зажать уши, чтобы не слышать ее. Как объяснить, что после ночи с Ветровым я бы все равно не смогла вернуться к Роме? Случись это еще в нашем особняке, для меня ничего бы не изменилось. Видя, что я не отвечаю на упреки, Ира замолчала. Она долго смотрела на меня, а потом вздохнула: — В жизни, Света, не все происходит так, как хочется. — Отлично сказано, Ира, — согласилась я. — Вот и примени эту мудрость к себе. — А ты изменилась, — хмыкнула золовка. — Надеюсь, это поможет тебе выжить в столице. На этом разговор окончился, Ира ушла. А уже на следующий день на работе я узнала, что она и Рома все-таки покинули столицу. Вот так закончилась моя замужняя жизнь. Осталось только поставить финальную точку – получить официальный развод. Ветров и здесь сдержал слово. Уже к концу недели со мной связался адвокат. Мы встретились и обговорили детали. Адвокат советовал упирать на аморальное поведение супруга и склонение меня к адюльтеру. Сама мысль, что придется все это рассказывать в суде, повергала меня в ужас. Это будет позор! Я была готова отказаться от своей затеи, но адвокат уверял, что мне не придется давать показания. Он был очень убедителен, так что в итоге я согласилась. Еще немного и ошибка молодости останется в прошлом. Вот только шрамы на сердце никуда не денутся. Рома прошелся по моей жизни грязными кирзовыми сапогами. Оставленные им следы со мной навсегда. Работа шла своим чередом. Я неплохо справлялась с обязанностями, но были и сложности. Мне то и дело поступали предложения: подсунуть вне очереди Андрею бумаги на рассмотрение, замолвить словечко за нужного человека, чтобы его отметили и повысили. Все это не бесплатно, с подношением и намеком на процент от будущих барышей. Я отказывала, и это не прибавляло мне популярности среди сотрудников фирмы. Вскоре у меня появилось новое прозвище – бастион. Вроде как я была такой же неприступной. А потом наступила масленица. В этом году она была ранней. Снег и не думал таять, а морозы доходили до минус десяти градусов. В компании было принято основные праздники отмечать совместно. Это якобы сближало коллектив. Вот и на масленицу устроили пикник: с блинами, шашлыками и глинтвейном, игрой в снежки и катанием на ватрушках с ледяной горки, сжиганием чучела и прочими развлечениями. Но, несмотря на всеобщее веселье, а, может, из-за него, я чувствовала себя потерянной. Не считая Дины, друзьями в столице я не обзавелась. Те, кто хотели со мной общаться, были неискренними. Их интересовала не я, а мое положение и то, какую выгоду они извлекут из нашего общения. Таких друзей мне даром не надо. И все же прослыть букой и нелюдимкой я тоже не хотела, поэтому старалась быть в гуще событий. Когда дело дошло до чучела, поджечь которое доверили Мише, я стояла в первых рядах. Мальчик все сделал самостоятельно. Чучело загорелось быстро и равномерно. Вскоре костер пылал вовсю. Все аплодировали Мише. Я в том числе. Мальчишка стоял рядом со мной, и я сказала без всякой задней мысли: — Отлично справился. Молодец. Но в ответ получила грубость: — Мне одобрение новой девки отца не нужно. Понятно, где он набрался подобных слов. Естественно, от матери. Вряд ли Марина стеснялась обзывать меня при сыне. Миша говорил громко, его слышали все, кто стоял поблизости. В том числе и сам Ветров. Все с любопытством ждали, чью сторону он примет – сына или любовницы. Андрей в несколько широких шагов приблизился к Мише, положил руку ему на плечо и произнес: — Извинись. Мальчишка аж красными пятнами пошел. Прилюдно просить прощения у любовницы отца – вот это унижение. — Не стоит, — я беспечно махнула рукой, не желая обострять конфликт. — Я не обижена. — Я не спрашивал твоего мнения, Света, — осадил меня Андрей, а потом обратился к сыну: — Долго мне ждать? Я видела, как впивались пальцы мужчины в плечо сына. Должно быть, мальчику больно. — Извините, — буркнул он. — Громче, — потребовал Андрей. — И по всей форме. — Простите меня, пожалуйста, Светлана, — выдавил Миша сквозь зубы. — Впредь это не повторится. — Я прощаю, — поспешила я заверить. Лишь после этого Андрей отпустил сына, и мальчик потер многострадальное плечо. Во взгляде Миши, обращенном на меня, я прочла жгучую ненависть и чуть не поперхнулась. Этот взгляд обещал меня уничтожить, но я не думала, что первая попытка состоится так скоро. Я отошла подальше от мальчика, чтобы не раздувать скандал. В итоге скучала в сторонке, когда Андрей позвал меня. В руке у него был пистолет. Сперва я подумала, что тот самый, которым он когда-то убил дикую собаку, спасая мне жизнь. Но этот был меньше и аккуратнее. Такой пистолет легко поместится в дамскую сумочку и будет незаметен. Андрей повел меня прочь от толпы. Мы прилично отдалились от пикника. Вокруг был редкий лес: деревья – черные столбы, торчащие из белого снега, напоминали воинов на посту. Ветров протянул мне пистолет. — Что мне с ним делать? — я отказалась его взять. — Учиться стрелять. — Мне это ни к чему. — Столица – опасное место. Выходя из дома, лучше иметь оружие при себе. — Но у меня нет разрешения на его ношение. — Не бойся, это не боевой, а травматический пистолет. А разрешение я сделаю, — успокоил Андрей. Я вздохнула. Похоже, от урока не отвертеться. — Сперва нужно его зарядить, — говоря, мужчина показывал, что и как делать. Я внимательно слушала и наблюдала за процессом. Раз уж Андрей вздумал учить меня стрельбе, он не успокоится, пока не добьется цели. Зарядив пистолет, Андрей вскинул руку и дважды выстрелил, не прицеливаясь. Обе пули угодили в ствол дерева. Причем рядом друг с другом. Андрей хороший стрелок. Ту собаку он уложил одним прицельным выстрелом. — Теперь ты, — он протянул мне пистолет. Я взвесила оружие в руке. Не так уж тяжело. Похоже, мне достался облегченный дамский вариант. Андрей оказался терпеливым учителем. Под его руководством я легко освоила зарядку и стрельбу. Вот только мои пули улетали в молоко. — Встань в пол оборота, сделав упор на обе ноги, — Андрей взял меня за талию и развернул. — Прижми левый локоть к боку и снизу поддерживай пистолет. Мужчина стоял у меня за спиной. В какой-то момент попытки придать моему телу правильное положение превратились в объятия. Губы Андрея прижались к моему затылку, рука скользнула под расстегнутую на груди куртку. — Что ты делаешь? — я застыла. — А на что похоже? — Но мы в лесу, днем. И люди неподалеку. — Если мужчине и женщине хорошо вдвоем, какая разница, где они находятся и кто их слышит? — А вдруг нас увидят?