Никто не поможет мне – осознала я внезапно. У меня здесь нет друзей, нет родных. Я совершенно одна в чужом доме и городе. Слабая и беззащитная. Делай со мной, что хочешь. Хоть убей и в лесу закопай, никто не спохватится. И все же я боролась. Схватила со столика у окна вазу и бросила ее в Иру, когда та направилась ко мне. — Я не продажная, а вы не торговец телом! — выкрикнула. Золовка увернулась и от вазы, и от пепельницы, которая полетела следом. Приблизившись, она влепила мне звонкую пощечину. — Прекрати истерику! — рявкнула Ирина. — Ты все равно ничего не изменишь. Все уже решено. Просто делай, что я говорю, или все будет еще хуже. Будешь сопротивляться, я позову сторожа с водителем, и они скрутят тебя по рукам и ногам, чтобы не брыкалась. После этих слов я как будто отключилась. Вмиг из человека превратившись в марионетку, а Ира стала моим кукловодом. Она заставила меня принять ванну, сама расчесала мне волосы, натерла тело кремом. Я все сносила безропотно. Ира даже платье мне не позволили надеть, словно я дешевка какая-то. Вместо него была кружевная сорочка и халат, который выглядел богаче и сидел лучше моих повседневных нарядов. Кусая губы от досады, я решила: выскажу Андрею все, что о нем думаю. Пусть поймет, каково быть проданной без права голоса. Но едва я вышла в коридор, как от злости не осталось и следа. Я пошатнулась, чуть не лишившись чувств. Ирина поддержала меня, не дав упасть. — Возьми себя в руки, — зашептала она мне в ухо. — От тебя зависит наше общее благополучие. Или хочешь нас всех по миру пустить? — А если я забеременею? — спросила. — Ты же взрослая девочка, выпей противозачаточное. Только не говори, что тебя и этому учить надо, — проворчала она. — Но это измена! — В браке это частое явление. Можно подумать, все всегда друг другу верны. Никто тебя не осудит. — И Рома? — я обернулась к золовке, но та отвела взгляд. Вот и ответ. Муж не простит. И плевать, что он сам толкнул меня в постель к другому. В его глазах я навсегда буду предательницей. Прода 19.12 Ира проводила меня до дверей спальни Андрея. Это был не почетный эскорт, а охрана против побега. Не будь ее, я бы уже сейчас кинулась прочь из дома. Ирина сама постучала в дверь, я даже руку поднять не могла. — Войдите, — раздалось из комнаты. Золовка открыла дверь и толкнула меня в спину. Пришлось переставлять ноги, чтобы не упасть лицом в пол. Войдя в комнату, я не сразу увидела мужчину. Горела всего одна лампа – около кровати. Словно нарочно подсвечивая именно ее. На этой кровати спокойно поместились бы трое, не задевая друг друга плечами. Здесь мне предстоит спать? Я упорно игнорировала тот факт, что Андрей вряд ли даст мне сомкнуть веки. Стены были увешаны картинами со сценами охоты, чучелами голов животных и оружием. Взгляд задержался на оскаленной морде медведя. Я как зачарованная смотрела ему в пасть. Таксидермист постарался на славу – медведь вышел как живой. — Нравится? — услышала вкрадчивый голос. — Могу попросить сделать для тебя чучело из той собаки. Я повернулась на голос. Андрей чисто по-мужски развалился в кресле, с интересом наблюдая за мной. Я привыкла, что мужчины дарят девушкам цветы, а тут в качестве подарка мертвое животное. Так себе ухажер из Андрея Ветрова. — Не стой у порога, — мужчина жестом пригласил меня в кресло напротив. Я не двинулась с места. От напряжения тело отказывалось подчиняться. Сделай я шаг, непременно упаду. — Мне нравится твоя манера во всем мне перечить, — мужчина постукивал пальцами по подлокотнику. — Я порядком устал от подхалимов. А вот ты, Света, искренняя в своих реакциях. — К чему комплименты? — произнесла я. — Вы ведь пригласили меня не ради светской беседы. — Вот как, — я не видела его лица, но могла поклясться – он улыбается. — Не терпится приступить к делу? Мгновение, и Андрей оказался на ногах. Двигался он со звериной грацией. Наверное, на досуге занимается каким-нибудь восточным единоборством. Сейчас это модно. — Прежде чем вы…, — я запнулась, не находя подходящего слова для того, что должно между нами произойти. — Я хочу сказать, что презираю вас. Вы – гость в этом доме. Мы встретили вас, развлекали, кормили, но вам этого мало. Вы решили развалить нашу семью. Это ваша благодарность? — Рома мог послать меня куда подальше, — заметил на это мужчина. — И лишиться всего? Вы бы его растоптали. — Но у него осталась бы ты, Света. Мне нечего было возразить. В глубине души я думала так же. Все доводы о том, что Рома заботится не только о себе, но и о сестре, а еще о наших будущих детях, которых надо как-то растить, меркли перед простой истиной – муж отрекся от меня. Слезы злости и отчаянья рождались всхлипами в горле, давили на солнечное сплетение, словно вода на стены плотины. Я пыталась их сдержать, но они были сильнее. Против воли они хлынули из глаз, и комната подернулась пеленой. — К чему этот спектакль? — мужчина подошел и стер слезинку с моей щеки. — Я не чудовище. Больно не сделаю. Даже наоборот. Еще ни одна женщина не жаловалась на мои ласки. — Быть может, они боялись сказать вам правду, — пробормотала я. Мужчина рассмеялся: — Вот об этом я и говорю. Откровенная, порывистая, дерзкая, — Андрей провел рукой по моим локонам. — Одним словом, настоящая. Похоже, мне никак не опустить себя в глазах Ветрова. Если уж мужчина чего-то хочет, не успокоится, пока не получит. В эту минуту я ненавидела свои волосы и свой характер, из-за которых ему понравилась. — Не бойся, — он наматывал мои локоны на пальцы. — Я буду нежным. А потом, только намекни, увезу тебя в столицу. — И женитесь на мне? — спросила я, зная ответ наперед. — Это невозможно. — Тогда и говорить не о чем. Кем я буду? Содержанкой? Он поморщился: — Какое некрасивое слово. Любовница тебе больше подходит. Та, которая дарит любовь. — Как не назовите, суть одна, — я горько усмехнулась. — Никуда я не поеду. Я замужем за другим. Стоило заикнуться о муже, как Андрей помрачнел. Наконец, удалось выбить его из колеи! Как любой собственник он не выносил, когда при нем говорили о другом. Появился шанс настолько вывести его из себя, что он выгонит меня прочь. — Рома – смысл моей жизни. Никогда никого я не полюблю кроме него. Наши чувства из тех, что на века. Я и после смерти буду его любить, — учитывая последние события, я сомневалась в собственных словах, но Андрею это знать не обязательно. — Похвальная преданность, — он сощурился. — Думаешь, после меня ты будешь ему нужна? И снова удар был болезненным. Оказывается, слово бьет сильнее кулака. Я тряхнула головой, отгоняя непрошенную слабость. Раз Андрей говорит гадости, значит, я его зацепила. — Мы это переживем, — я вздернула подбородок. — Любовь нам поможет. Она нас спасет. — А от этого спасет тебя любовь? Андрей навалился на меня, пригвоздив к стене, и принялся задирать мою сорочку. Ткань трещала от его яростных движений. Я отбивалась, молотила его кулаками по груди и плечам, но с таким же успехом могла бить кирпичную стену. Андрей даже не поморщился. Прода 20.12 Тяжело дыша, Андрей скользил ладонью по моему бедру. Я инстинктивно сжала ноги, но он вклинил между ними колено и раздвинул их. Мне нечего было противопоставить его физической силе. Я была беспомощна, как бабочка, угодившая в паутину: сколько не трепыхайся, лишь сильнее увязнешь. Андрей наклонился к моим губам, но я отвернулась. Тогда он поцеловал шею. Прикосновение вышло неожиданно нежным, полным противоположности тому, что делали руки. Пока те давили, губы ласкали. Голова закружилась от такого контраста. Мужчина добрался до щеки, случайно слизнув с нее слезу. Это заставило его остановиться. — Знаешь, я никогда не принуждал женщину, — признался он, по-прежнему прижимая меня к стене. — И не намерен начинать. Я повернула голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Это не шутка, он отступает? — Однажды ты сама придешь ко мне, — заявил мужчина.