— Я не знаю как. Я пользовалась ими в пятницу. — Мои глаза мечутся от тренера к директору Райт. — Ладно, может ты оставила их где-то или кому-то одолжила? — спрашивает меня тренер. — Нет, но Дрю отвозил нас домой в субботу вечером, и я забыла забрать их у него. Вчера я никуда не выходила, и он принёс ключи обратно прошлым вечером. — Дрю Хейл? — спрашивает директор Райт. Я смотрю на него и вижу замешательство на его лице. Братья Хейл — золотые мальчики этой школы. Они всегда вели себя прилежно и привлекали внимания, насколько это вообще возможно, доказывая свою пользу спортивному факультету. — Да, сэр, но он бы не стал этого делать. Кроме того, он был дома, прежде чем вернул мне ключи. У них был семейный бранч. — Не то чтобы я хотела обеспечить Дрю алиби, но я не хочу, чтобы у него были проблемы. — Мне жаль прерывать вас, но кто такой Дрю? — мы трое оборачиваемся на моего отца. Я хочу закатить глаза, потому что он не знает о Дрю. — Он мой парень. — Не формально и, видимо, больше уже не является им, но это самый простой ответ. — У тебя есть парень? — мой отец такой невежественный. — Да, папа! Уже как шесть месяцев. Ты бы знал это, если бы бывал дома. Его брови нахмурены, губы сжаты в тонкую линию, и я вижу, что он недоволен тем, что я только что открыто заявила об отсутствии его родительского воспитания. Тренер Блэк прочищает горло, и моё внимание возвращается к нему. — Так вот в чём дело, Элли. В данный момент ты несёшь ответственность за произошедшее. — Я вижу извинение на его лице. Ему не приятна эта ситуация. — Что? Но я этого не делала! — не в силах сдержаться, я прерываю его. — Не имеет значения. Мне жаль это говорить, но мы с директором Райт решили, что пока не найдём виновного в содеянном, ты отстранена. Слёзы заполняют мои глаза. — Но вы не можете этого сделать, и вы знаете почему! — Мы не исключаем тебя, но пока неизвестно, что произошло на самом деле, нам нужно убедиться, что остальные знают, что мы не потерпим вандализм какого-либо рода. — Так вы просто пытаетесь сделать из меня пример? — Неверие. — Нет, Элли, комната была под твоей ответственностью. Ты понимаешь, о чём я говорю? — Но я этого не делала, — шепчу я. Слёзы ручьями текут вниз по моим щекам. — Позволь мне привести тебе пример. Скажем, твоя машина стоит возле обочины, и кто-то врезается в неё, разбив сторону. Виновник уезжает, и ты никогда не узнаешь, кто, что, как и почему это произошло. Но поскольку машина всё же твоя, ты несёшь ответственность за исправление нанесённого ущерба. Так понятнее? — и теперь я знаю, почему мой отец здесь. И хотя у меня такое чувство, что все в этой комнате знают, что я не виновна, мне всё равно придётся заплатить за разгром, ведь страховая компания этого делать не будет. Я услышала достаточно. — Хорошо. — Я вытираю лицо, хватаю сумку и встаю, чтобы уйти. Когда мы с папой выходим из кабинета директора, я вижу Дрю, сидящего в кресле прямо напротив двери. Я почти уверена, что он и Лейла слышали весь разговор. Я не могу даже смотреть на них. — Эллисон, увидимся дома, — отец стремительно проносится мимо меня и выходит из здания школы. Он использовал моё полное имя. Никто никогда не называет меня так. И даже странно слышать это от него. — Элли? — Дрю хватает меня за руку, когда я прохожу мимо, но я выдёргиваю её и продолжаю идти прямо. Снаружи стоит Бо. Я знаю, что он ждёт меня, поэтому останавливаюсь перед ним. — Что?! — спрашиваю у него. У него настороженный взгляд, как будто он не знает, как правильно подобрать слова. — Элли, я знаю, что у тебя в голове прямо сейчас крутится куча всего, и мне жаль, но ты должна знать, что вчера всё было из-за меня. Он сделал это для меня. — Только что произошла вся эта хрень со школой и отцом, а он хочет поговорить о вчерашнем? — Верно. Ты считаешь меня идиоткой? Его послание было громким и ясным. — Я так зла, что готова послать его куда подальше. Бо отталкивается от стены и наклоняется так, что мы оказываемся лицом к лицу. — Нет, я не думаю, что ты идиотка, поэтому ты должна выбросить из головы всё, что надумала после увиденного и выслушать его. Мой брат любит тебя… и только тебя. — Глаза Бо сузились, когда он проговаривал эти слова. Теперь он тоже на меня злится, я сдаюсь. — Что ж, не хочу тебя расстраивать, но он никогда не говорил, что любит меня, поэтому, думаю, ты тоже просто купился на обман. Я чувствую себя такой глупой. Бо, ты знаешь, что вчера случилось с моими ключами? — мне нужно спросить его, потому что, возможно, он знает. — Элли, это была не игра, и ты знаешь это. Он был с тобой на все сто процентов с того самого августовского дня. Да, я сказал «август»! Ты не должна чувствовать себя глупо. Ты должна чувствовать себя потрясающе, потому что мой брат удивительный. Он самый лучший человек, которого я знаю, и если ты не готова дать ему возможность всё объяснить, тогда, по моему мнению, ты его не заслуживаешь. Я задыхаюсь от его слов и напряжённости, которая исходит от него. У меня даже нет слов, я в полном замешательстве. Не отводя взгляда, он выпрямляется в полный рост, ещё немного смотрит на меня, а затем начинает удаляться. — Я даже не знаю о чём ты говоришь... о каких ключах? — он пожимает плечами, разворачивается и начинает отходить. Я оглядываюсь назад и вижу, что Дрю больше не сидит там. Наверное, он вошёл в кабинет директора. Без разницы. Направляясь к своей машине, я пытаю обдумать то, что сказал Бо. Он был очень убедителен, разговаривая со мной. Я знаю, что он и Дрю очень близки, так что, возможно, в этой истории есть что-то большее, чем открыто моему пониманию. Но, в конце концов, это даже не имеет значения. Мои мысли возвращаются к Кэссиди в коридоре, когда она сказала: «Эй, Дрю. Так ты рассказал ей о нас?» Эта единственная фраза в значительной степени подтверждает всё, о чём я думала. Бо ошибается. Он не любит меня. Папина машина стоит на подъездной дорожке, когда я подъезжаю к дому. Честно говоря, это последнее, что мне нужно сегодня. Я поднимаюсь по ступенькам к входной двери и вижу, как на деревянном пеликане, которого мы с Дрю нашли на распродаже, сидит голубая стрекоза. Интересно, это та же, что я видела вчера, сидящую на почтовом ящике? Как и все другие, её крылья медленно подрагивают вверх и вниз. Я останавливаюсь, чтобы посмотреть на неё, и задаюсь вопросом, — не символично ли, что она сидит здесь, ожидая, когда я войду на расстрел. Каждый раз, когда в моей жизни происходит что-то хорошее или плохое, появляется стрекоза. Чувство, что это не совпадение, не покидает меня. Я делаю глубокий вдох и толкаю дверь. Нахожу отца, прислонившегося к барной стойке на кухне, он всё ещё кипит от гнева. — Поверить не могу, что ты настолько безответственна, что позволила этому случиться! — набрасывается он на меня. Что? Найди способ поверить мне. Найди способ поддержать меня! — Я ничего не делала, пап! — Ты та кому доверили этот ключ или нет? — он отталкивается от стойки и начинает мерить комнату шагами. — Да, но я не давала его кому-нибудь ещё. Я не знаю, как он пропал! — это правда. — Ты хоть представляешь, во сколько это мне обойдётся? — Какая разница! Почему ты должен платить за это? Разве не для этого нужна страховка? Ох, и, между прочим, я этого не делала! — Ты слышала, что он сказал, Элли! Ты несёшь ответственность! Вот как это работает, малышка. — Он останавливается прямо передо мной. — Я не ребёнок. — Неужели он действительно думает, что может придти и разговаривать со мной, как с ребёнком? — Да, ты ребёнок, и, кстати, под домашним арестом. Что? — Ты не можешь так поступить со мной! — теперь я кричу на него. — Посмотрим! — кричит он в ответ. — Папа, мне девятнадцать лет! Через четыре месяца мне исполнится двадцать! Позволь показать это в такой перспективе... ты в двадцать уже женился, после чего почти сразу стал отцом! Я не ребёнок или маленькая девочка, больше нет. Мне жаль, что по каким-то причинам ты на протяжении трёх лет забывал об этом. Да, папа, просто чтобы прояснить ситуацию, ты забыл про мой последний день рождения. Он останавливается и смотрит на меня, собираясь что-то сказать. — Хорошо, дай мне свои ключи. — Для чего? — Я ни за что не отдам ему их. — Я забираю машину. — Как бы ни так! Она записана на моё имя. Я сообщу, что ты её украл. — Я устала, что мной все помыкают. Устала от него. От Кэссиди. Устала ото всего этого. — Ты осознаёшь, как разговариваешь со мной в моём же доме? — Экстренные новости, папа, это не твой дом! Он мой. Я единственная, кто живёт здесь, и единственная, кто заботится о нём. Ты забыл, что увёз меня из единственного дома, который я когда-либо знала, и ото всех моих друзей в место, где я никогда не была, а потом бросил меня здесь и ушёл? Ты ушёл! Я была так одинока, я была сама по себе в течение нескольких месяцев! Я не потеряла одного из родителей. Я потеряла обоих. Знаешь что, забудь, храни свой драгоценный дом. Я всё равно уберусь отсюда меньше, чем через три месяца. — Ладно, и куда же ты планируешь идти, мисс-я-теперь-взрослая-и-могу-делать-что-захочу? Его снисходительный тон достигает цели, и он снова разбивает моё сердце. Почему он такого низкого мнения обо мне, что думает, будто я никуда не уйду и ничего не сделаю со своей жизнью? Он ни разу не спросил меня о моём будущем. Он никогда не был со мной с тех пор, как мы переехали. Опять же, это только доказывает, что единственный, кто несёт ответственность за меня — это я сама. — Колледж, папа! Меня приняли в Джульярд. — Тишина заполняет комнату, пока мы смотрим друг на друга. — Ты поступила в Джульярд? — он кажется таким удивлённым. — Разве я только что не это сказала? — Ты собиралась рассказать мне? Я даже не знал, что ты всё ещё преследуешь эту цель.