Вечером, Игорь, как они уговаривались вчера, встретился с Жанной. Она пришла на встречу с ним, с красными заплаканными от слез глазами. Увидев Игоря, она бросилась ему на шею и заплакала. Игорю, было жалко эту девушку, которая влюбилась в него, потеряв голову. Он хорошо понимал, причину ее слез и, тем не менее, был несколько удивлен отношением этой девушки к нему. Сам он, как и ее отец, не видел будущего в их отношениях, и ему было не совсем понятно, почему этого не видела сама Жанна. — Да, недаром люди говорят, любовь зла и слепа — подумал про себя Игорь, поглаживая рукой, ее густые и красивые волосы. — Я люблю, тебя Игорь — произнесла Жанна. — Понимаешь? Я не могу жить без тебя, как не может жить человек без воздуха или солнца. Ты, для меня и то и другое. Мнесейчас, не лезет в голову, никакая музыка, ни какая учеба. Я засыпаю и просыпаюсь с твоим именем на губах. Игорь молчал, не зная, что ей сказать в этот раз. Произнести, запланированные еще днем, после стычки с ее отцом, грубости, у него не поворачивался язык, оттолкнуть ее от себя, не хватало сил и мужества. Если, по-честному, то ему было хорошо с этой девушкой, он чувствовал каждой частицей своего тела, ее тепло и любовь. Они медленно, нога за ногу, побрели по улице Ульянова. Спустившись, вниз по дороге, они вскоре, оказались на улице Волкова. — Игорь! Пойдем к моей подруге — произнесла Жанна. — Она живет совсем не далеко от конечной остановки второго трамвая, на улице Зеленой. Валентина, всегда говорила мне, что если мне понадобится ее квартира, то она всегда сможет мне помочь в этом. Пойдем Игорь, я хочу тебе доказать свою любовь, больше такого случая может у меня и не будет. — Это, не лучший вариант Жанна, доказать мне, что ты меня любишь. Я, думаю, что не стоит этого делать сейчас, в таком эмоциональном состоянии — произнес Игорь. — Я не могу пойти на это, потому, что я, перестану уважать за это не только тебя, но и себя. Ты, сама потом, не простишь себе, этого шага. Игорь слегка отстранил ее от себя и пристально посмотрел ей в глаза. — Жанна! Ты, знаешь, я не умею говорить красиво о любви, как о ней, пишут в книжках. Пойми меня, я очень ценю твое отношение ко мне и не хочу, приносить тебе лишнюю боль — произнес он. — Твои родители, против меня, против наших с тобой отношений. Я не хочу, чтобы ты из-за меня, потеряла своих родителей. Я слишком люблю тебя и не хочу, что бы ты была несчастна со мной. Я никогда, не прощу себе того, что принес тебе не радость, а эту физическую и моральную боль. Будет лучше, если ты забудешь про меня, и чем скорее это произойдет, тем лучше и для тебя, и для меня. Я, недостоин твоих слез. Прости, меня Жанна. Прохоров повернулся и медленно побрел по улице. Он спиной чувствовал на себе взгляд Жанны, который молил его вернуться обратно. Прохоров, шел по улице все, убыстряя и убыстряя свой шаг, Наконец, он побежал. Чувствуя, что у него не хватает воздуха в легких, он остановился и, прислонившись спиной к дереву, закрыл глаза. Он, никогда не представлял себе, что он, так тяжело будет переносить это расставание с девушкой. Отдышавшись, Игорь медленно побрел к себе домой, стараясь, больше не думать о Жанне. ***** Прохоров с ребятами, подъехали на автомашине около час назад. Остановив машину, в ранее намеченном ими месте, они стали наблюдать за воротами Собора. Время шло, и вскоре на улице зажглись фонари. Тени домов и деревьев, приобрели совершенно иные очертания, чем при дневном освещении. Около десяти часов вечера, закрыв за собой металлические двери Собора, на улицу вышел священник, одетый в черное до пят одеяние, сверху которого была одета чернаяболоньевая куртка. Сопровождал священника, уже пьяненький сторож Михаил. — Ах, Михаил, Михаил, ты опять пьяный — произнес священник. — Ты же, знаешь, мое терпение подходит к концу. Я, завтра же доложу настоятелю Собора, о том, что ты, постоянно, пьешь во время своей работы. Ладно бы, пил один, ты еще спаиваешь Сорокина Андрея. Он же, больной! Посмотри, на кого вы стали похожи с ним? — Ничего, все нормально, батюшка — произнес Михаил. — Главное, мы на месте и охраняем, а все другое, это чепуха и суета. — Кого, вы охраняете, сами себя? Нам, такая охрана, не нужна — произнес назидательным тоном священник, и закрыл за собой ворота Собора. Михаил, проводил взглядом удаляющегося от храма священника и засеменил шатающейся походкой, к сторожке. — Мужики! Давайте, подождем еще немного — произнес Прохоров, — Пусть примет на грудь еще грамм сто водочки. Они, включили двигатель у машины, что бы как-то согреться. Теперь, их внимание, стали привлекать одинокие прохожие, которые проходили мимо Собора. Когда, улицаокончательно опустела, ребята поняли, что настал их час, к которому они, так долго и тщательно готовились. — Пора — произнес Игорь. По его сигналу, они вышли из машины и стараясь не привлекать к себе лишнего внимания, осторожно подошли к воротам Собора. Замок, висел лишь в одной петле и был открыт, и это здорово обрадовало ребят. Вадим надавил на створки и ворота, издав пронзительный скрип, открылись. Ребята на секунду, другую замерли и затаили дыхание и стали смотреть на дверь каптерки, где находились охранники. Однако, судя по всему, охранники не слышали этого скрипа, так как ни один из них не вышел на улицу, чтобы проверить скрипящие ворота. Подойдя, чуть ли не на цыпочках к двери сторожки, в которой находились охранники, Игорь еще раз предупредил ребят шепотом, что бы они, не произносили ни каких имен. Натянув на голову черные трикотажные шапочки, Игорь, постучал в дверь. За дверью молчали. Царящая вокруг их тишина, словно груз, давила на их психику. Цаплин сжал кусок арматуры так, что у него заныли пальцы руки. Игорь, снова постучал еще сильнее и настойчивее. Ребята, втянув головы в плечи от этого шума, прижались к стене Собора. Наконец, дверь сторожки медленно приоткрылась, и из-за нее, показалось заспанное лицо Михаила. Увидев людей в черных масках, Михаил не на шутку испугался и попятился назад. Сильный и натренированный удар в лицо Прохорова, опрокинул его на пол. В следующую минуту на его голову и плечи обрушился град ударов металлическими прутьями. Через секунду другую, он потерял сознание от боли. Сорокин, спал на деревянном топчане в углу помещения. Он, был одет в старый костюм, и рубашку не определенного цвета. Он спал до того крепко, что не слышал ничего, что происходило внутри каптерки. Судя по двум пустым бутылкам из-под водки, он был смертельно пьян. Игорь, одним движением руки, отключил охранный колокол, который размещался на наружной стене сторожки и перерезал все электрические и телефонные провода. Найдя в свете фонаря, ключи от дверей собора, которые висели в условном месте, они осторожно вышли из каптерки, и устремился вверх по лестнице. — Подождите, меня ребята — произнес Цаплин. Он закрыл на навесной замок кованые двери сторожки, а ключи для верности, выбросил куда-то за забор Собора. Вадим и Игорь открыли двери Собора и и один за другим, растворились в темноте. Цаплин остался на дворе, внимательно наблюдая за происходящим на улице. Не прошло и пяти минут, как Цаплин, услышал гулкие торопливые шаги, доносящиеся из нутрии Собора. Через минуту, в дверях показался Прохоров и Вадим. Каждый, из них нес по одной иконе, которые были завернуты в белые полотнища. Оглядевшись по сторонам и убедившись, что на улице никого нет, они закрыли на ключ двери Собора и чуть ли не бегом, бросились к автомашине. Добежав до машины, Прохоров достал из багажника большую спортивную сумку, и они осторожно положили в нее иконы. — Теперь, Цаплин, гони на вокзал — произнес Прохоров. От Собора до железнодорожного вокзала, машина пролетела за какие-то считанные минуты. Ребята, выскочили из автомашины и бегом устремились на перрон вокзала, где их ожидал знакомый Вадима. Он молча передал Вадиму железнодорожный билет и, повернувшись, направился на выход с вокзала. — Вадим, посмотри билет, что за поезд. Ты, знаешь, когда он отправляется из Казани и прибывает в Москву? — задал вопрос Прохоров. — Игорь, не суетись лишнего, все нормально! Поезд сейчас прибудет, стоит здесь десять минут — произнес Вадим. Поезд подошел буквально минут через пять. Вадим, подхватив спортивную сумку, сел в свой вагон. Ребята не стали ждать отправления поезда и направились на привокзальную площадь, где стояла их автомашина. — Подбрось, меня до дома — попросил Игорь Цаплина. — Что-то меня трясет. — А, может, махнем в бар. Посидим там засветимся — произнес Цаплин. Игорь молча кивнул ему головой и машина, поднявшись вверх по улице Чернышевского, остановилась около пивной «Бегемот». В отличие от Прохорова, Цаплин был совершенно спокойным, словно ничего, не произошло в этот вечер. — Ну, что Цаплин, скажи, как мы здорово провернули это дело? — произнес Прохоров, выходя из автомашины. — Теперь, Цаплин, лишь бы нам не проколоться с иконами вэтой Москве. Там, рыба, по круче нас с тобой вместе взятых. Они поседели в баре минут тридцать и устроив небольшой скандал, поехали домой. Цаплин оставил в условном месте автомашину, предварительно протерев ее салон бензином. Обтерев руки снегом, он направился к себе домой. * * * Ночью я проснулся от настойчивого телефонного звонка. Судя, по настойчивости звонившего, я понял, что звонили мне из дежурной части МВД. Я, протянул руку и поднял трубку. — Виктор Николаевич — услышал я знакомый голос Горбунова, дежурного по МВД, — приношу свои извинения, за столь поздний звонок. У нас ЧП. Только, что звонил заместитель министра Костин Юрий Васильевич, он приказал срочно поднять вас. — Погоди, Горбунов, не тараторь. Я, спросонья, ничего пока толком не понимаю. Объясни мне, что произошло? Горбунов, словно пловец, вобрал в себя воздух и снова быстро заговорил: — У нас, разбойное нападение на Собор святого Петра и Павла. Пока еще не ясно, что пропало, но, похоже, похищены иконы. Пока, установлено отсутствие двух икон, это икона Казанской Божьей Матери и Седмиозерная Смоленская Божья Матерь. Машину я уже направил за вами, так, что одевайтесь и выходи. Я быстро встал, оделся и вышел на улицу. Стояла вторая половина марта, но, несмотря на весенний месяц по календарю, на улице было довольно холодно и сыро. Северный ветер крутил небольшую поземку, все настойчивее пробираясь под одежду. Пока я ждал автомашину, я успел сильно замерзнуть. Наконец, я увидел долгожданную автомашину, которая стремительно неслась по улице. Сев в холодную машину я постарался как-то согреться, делая всевозможные движения руками и ногами. Занятый этими спортивными процедурами, я не заметил, как мы доехали до улицы Рахматуллина. Около Собора, суетились работники милиции. Я быстро выбрался из машины и направился в их сторону. Я еще издали увидел начальника Бауманского отдела милиции Шулаева и приветливо помахал ему своей рукой. — Привет, Виктор Николаевич — произнес о-н. Вот уж, не думал, что увижу тебя здесь, в эту ночь. Ты, вроде бы, уже не занимаешься этой проблемой, вместо тебя, говорят Усманов, рулит этим направлением, но его почему-то нет здесь, нет и твоего начальника управления уголовного розыска. — Ладно, Игорь, давай, не злорадствуй. Это старая схема, работы министерства. Тащит тот, кто тащит, как будто ты об этом не знаешь? Мы всегда там, когда сложно. Я, сам честно не пойму, почему подняли меня, а не Усманова. Я, только, что приехал из Челнов, и меня сразу же бросили в бой, как молодого начальника. Расскажи, мне Игорьлучше, что здесь произошло? Мы сели, автомашину и Игорь закурил сигарету и начал вводить меня в курс дела. — Вообще, Виктор Николаевич, вот такие дела. Неизвестные, предположительно человек пять или шесть, проникли в помещение сторожке, в которой находились два охранника. Одного, сторожа, они здорово побили, обнаружили его у двери. Он оказался в тяжелом состоянии и его сразу же медики, увезли в больницу. Травмы нанесены, предположительно металлическими прутьями, которые мы нашли в этой же сторожке. Второй охранник, как не странно вообще, не пострадал, от рук нападавших. Он, не получил ни одного удара, толи потому, что крепко спал, как говорит он, толи был с ними в прямом сговоре. Он до сих пор сильно пьян, и сейчас, с ним говорить, думаю, бесполезно. Преступники, проникнув в сторожку, отключили звуковую сигнализацию и, завладев ключами от дверей храма, проникли в Собор. Сейчас, в помещении Собора, работают эксперты. Предположительно, преступники похитили все лишь две иконы. Самое интересное, что все серебряные изделия, хранившиеся в алтаре, почему-то не привлекли у них ни какого внимания.