— И смотри мне! Еще раз услышу про тебя — отправлю в Зимбабве, негров автозагаром натирать! — я погрозил пальцем дедку и шагнул в зеленое марево. Глава 7 Подземная многоэтажка. Отстойник [3/2] … утраченное могущество невозвратимо. Антуан де Сент-Экзюпери 15 часов до а. д. — Да ебанарот! — возмутился я, оказавшись в Серых Пределах и проверив профиль. — Что такое? Что случилось? — спросил Илья, вышедший из портала следом за мной. Про маскировку и прятки в сапогах мы как-то забыли. — Божественная пассивка отрубилась и все скиллы пропали! Пишут, что она работает только в том мире! Вот же суки! — Ну, все верно, а ты как хотел? Боги питаются от энергии своего подшефного мира. Попадая в другой эта связь пропадает. — Обидно. А я уже собрался решить вопрос с канцелярией с позиции силы и не заворачиваться с вашими побегушками. — Не помогло бы. В этом месте все равны и боги и простые смертные. — сказал Илья. — А как же секретари и комиссары? Да и вы сами, прямо скажем, создания не рядовые. — усомнился я. — Ну, это другое. Все мертвые равны, но… — Но есть те кто ровнее, я понял. Кстати, куда это нас занесло? — осмотрев бетонные стены, вымазанные странной субстанцией, напоминающей гайморитные сопли, сказал я. — Наверное нижний уровень изолятора. — ответил Илия, указав на ряды закрытых тюремных камер и металлическую лестницу в конце коридора. Сами мы стояли в непонятном округлом закутке, будто специально созданном, как площадка для телепортации. Тем временем, Асфанаил тоже вышел из портала и тут же прильнул к стене, принявшись слизывать с нее желто-зеленые капли. Неизвестная гадость вызывала у него такую бурную радость, что он щурился и урчал от удовольствия. — Фу, выплюнь! — увидев эту картину, пустота моего желудка запросилась наружу. — Плохой демон! Брось каку! — Это ж эктоплазма, в ней еще энергия есть! Вкусняшка! На, сам попробуй! — он намотал на свой красный когтистый палец соплю и сунул мне под нос. Я ударил его по руке и сопля сорвалась в свободный полет, приземлившись точно на лицо Анджелике. Та ничуть не смутившись, слизнула ее своим длинным языком и проглотила. — Бля-я, ну что вы за уроды. Я понимаю тут все дохлые и на имидж вам насрать, но уважайте хотя бы мои чувства! — обиженно воскликнул я. Многоликие посмотрели на меня, как на дурака, недоуменно переглянулись с демоном и тоже отправились лизать стену, покрытую зелеными потёками. Презрительно махнув на них рукой, я замотался в комиссарский плащ и пошел осматривать этаж. На дальней стене виднелась огромная цифра 9, намалеванная белой масляной краской. Нехило они тут закопались! Но на кой черт им столько подземных этажей в изоляторе, если даже на самом верхнем, из которого мы сбежали в снежный мир, камеры не были заполнены? На случай массовых митингов что ли подготовили? Собираются пресовать сюда мирных реинкарнатов? Пройдя мимо множества заброшенных камер до конца коридора, я неожиданно наткнулся на одну жилую. За белым пластиковым столом сидели трое кудрявых мужиков в гиматиях и хитонах, ну или попросту замотанные в отрезы холщовой ткани. Они хлебали кофе из бумажных стаканчиков и рубились в карты на рубашках которых были изображены голые бабы. Весь пол вокруг них был усеян пустыми пакетиками их-под растворимого кофе «Мрак-Кофе 4 в 1». Подняв один из них с пола, я прочитал состав: Свежеобжаренные молотые арабики, концентрированный прах тысячелетних девственниц, сливки общества, цукразит. Пахла эта смесь жутко: как пемоксоль, разбавленная настоем кошачьей ссанины. И как они пьют эту гадость? Оторвавшись от состава, я вслушался в их разговор. — Ум заключается не только в знании, но и умении прилагать знания на деле! — произнес самый молодой мужик, выиграв партию в дурака. Поднявшись из-за стола, он взял в руку оставшиеся карты и принялся бить ими по ушам проигравшего. — Да тебе просто повезло, что ты мне лечишь, Тотя? — обиженно пробормотал лузер с покрасневшими ушами. — Щенок-щенком, а меня поучать вздумал! Знание не есть ум! Слышал Такое? — Когда хорошее портится, оно становится особенно плохим! — гордо задрав подбородок, ответил Тотя и плюхнулся на своё место. — В серьезных делах нужно быть серьезным, а в несерьезных — не надо. Еще партейку? — вдруг заговорил, молчавший до этого момента третий. — Вот Платя — дело говорит. Слушай его, не зря твоим учителем назвался. — проигравший взял в руки карты и принялся тасовать. Я постучал по прутья решетки, пытаясь привлечь их внимание, но те не обратили на меня ни малейшего внимания. Красноухому пришли хорошие козыри и тот довольно ухмылялся, надеясь на реванш. — Мужики, четвертого возьмете? — я помахал рукой у них перед лицами. — У нас важная и срочная игра! — Срочная? И куда ж вы торопитесь, вы вообще в курсе, что вы дохлые? — спросил я. — Живой, мертвый…какая в жопу разница? — возразил Платя. — Ну… если речь именно о жопе, то разница хотя бы в температуре! — тут же нашелся я. — Пфф, труп можно разогреть в горячей воде. Конечно телу не должно быть больше двух, максимум трех дней. Иначе это уже форменное извращение! И…негигиенично. — возразил красноухий. — Но вы забываете о тонусе мышц! — тут же нашелся Тотя. — Ерунда, будут определенные трудности, но всё поправимо. Если мне не изменяет память, для стимуляции бедерных мышц достаточно силы тока в 10–15 мА. — ответил Платя. — Вот за такие мысли тебя в тюрячку-то и упекли! — воскликнул Тотя. — Много ты понимаешь! Если никто не будет стремится к новому и запретному, то во что превратится наш мир? — обиженно буркнул Платя. К этому моменту, моя компания до блеска вылизала сопливую стену и неспешно подошла к камере. — Сок? Платя? Тотя? Это ж 9й уровень! Здесь только враги человеческого рода сидят. — удивленно воскликнул Илья. — Как они вас сюда засунули? — Всё дело в точке приложения. Если смотреть с нужного угла — извратить можно всё, что угодно. Маньяк насилует тела, а философы — умы. Но жертвы маньяка — десятки людей, а от философов страдают миллионы. Вот нынешняя канцелярия и обвинила нас в массовом геноциде. — сказал Платя. — Так вот в чем дело… А мы все гадали, как этим уродам удалось захватить власть. Значит просто подмена понятий? — продолжил Илья. — Просто…ничего не просто! Одними бумажками систему не сломаешь. Нужно еще и силу приложить в нужном месте. — ответил красноухий Сок. — А поконкретнее никак? Мы ведь здесь не просто так, у нас есть полуподдельный комиссар и мы намерены разобраться в происходящем и совершить переворот! — спросил Илья. — Поконкретнее я и сам не знаю! — недовольно буркнул Сок. — Ну хоть мысли какие-то есть? Вы ж не зря столько лет в этой самой канцелярии сидели. — Мысли есть, и даже много. — Сок и компания синхронно наморщили лбы и принялись перешептываться. — Что это за перцы? Откуда ты их знаешь? — тихо зашептал я в сторону Ильи. — Ты чего? Это ж Сократ, Платон и Аристотель — величайшие умы древности. Стыдно не знать! — ответил он. — Каким боком я их в лицо-то узнавать должен? — возмутился я. — А… ты ж недодохший…Я всё забываю. У тебя нет памяти бессмертной души. — ответил Илья. — Они кстати частенько в канцелярии сидели, когда она еще нормальной была. — влез Гера. — Ну я и вижу, что рожи у них протокольные! — усмехнулся я. — Думаем мы, что дело во внешнем влиянии. Неучтенный фактор или ошибка мироздания, на который наложила лапы какая-то тварь из Совета Канцелярии. — ответил Сократ, закончив свои раздумья. — И, скорее всего, мутит воду этот новый канцлер! Уж больно он подозрительный! — вставил свое мнение Аристотель. — Предлагаешь добраться до него и настучать по рогам? Интересно как нам это удастся? — спросил Гера. — Прежде чем рыбу ловить — нужно воду мутить. Устройте хаос. — посоветовал Сократ. — Сказать легко, как мы его устроим? Нас же просто раздавят. Врубят режим ЧС, вызовут всех комиссаров и кранты. — возразил Илья. — А демон вам на что? Как-то же вы его сюда протащили. Пусть отрабатывает! — Демон одноразовый, он для более тонких целей припасен. Пригодится для финального сражения. — пояснил я. — Разумно. Тогда пройдитесь по этажам, соберите мутантов — здесь много кого сидит. Наверняка согласятся помочь. Кошатницы например. Совершенно отбитые бабы! — предложил Сократ. — Кошатницы? — насторожившись спросил я. — Ну кошкобабы. В одном мире какая-то катастрофа произошла и души кошек и баб настолько перемешались, что теперь хрен разделишь. В таком виде их из отстойника выпускать нельзя. А заниматься сепарацией никто не хочет. Вот и сидят. Ждут пока рак на горе окочурится. — Объяснил Платон. — К-кошкодевочки⁈ — мои глаза загорелись. — Где-е-е⁉ — я тут же сорвался с места и собрался бежать к лестнице.