…Артем сидел у себя в кабинете и представлял себя подполковником. По крайней мере, на лице довольство, и, по обыкновению, не начал ныть, лишь только я перешагнула порог, что вот, мол, очередной висяк подсватала, и все такое. Бодро улыбнулся и сделал комплимент, чего я вовсе от него не ожидала. — Хорошо выглядишь. — Я с подозрением присмотрелась к нему. — Ну чего ты, — обиделся Артем. — Правда хорошо выглядишь. Я бы даже сказал — отменно. Ты вообще на себя в зеркало смотришь? — Ага, — кивнула я, устраиваясь напротив. — И что видишь? — Себя, естественно. Слава богу, пока не глючит. Вот как только тебя увижу… — Между прочим, ты красивая молодая женщина. Это каждый скажет. — И дальше что? Предложишь мне руку и сердце? — скривилась я. — И предложил бы, — начал вредничать Артем, — несмотря на кое-какие недостатки характера. Я сказал, кое-какие… незначительные, — поспешно добавил он. — Но я уже женат. Мне вот интересно: неужто нет в нашем городе мужика, за которого стоило бы выйти замуж? — Есть. Целых два. Но оба женаты. — Второй Лялин, что ли? — хмыкнул Артем и тут же заныл: — Хватает же совести так нахально врать. Не пошла бы ты ни за меня, ни за Лялина. Только бы языком молоть, а я, между прочим, говорю серьезно. Девушке положено выходить замуж, и я как друг обеспокоен твоей неустроенностью. Ну, не хочешь замуж, хоть работать начни. Иди к нам, у нас работы невпроворот, а у Деда ты только… — Работают за деньги, — невежливо перебила я. — А зачем мне деньги? У меня нет фантазии. — Вот-вот. И в этом я вижу величайшую несправедливость. К примеру, я бы… — У тебя тоже фантазии нет, — опять перебила я. Вешняков моргнул и обиженно спросил: — Почему это? Есть. — Допустим, ты сегодня получишь полмиллиона баксов. И что? — Нашелся бы дурак дать мне эти бабки… — разулыбался Артем. — Я бы тачку купил. Надежную. Чтоб не ломалась. — Все тачки ломаются. А потом? — Ну… квартиру поменял, хрущоба, она и есть хрущоба. — Давай, давай, у тебя еще триста тысяч. — Ну… я бы их жене отдал, вот уж моя-то быстренько их по ветру пустила… — Ну и где твоя фантазия? — съязвила я. — Верно умные люди говорят: деньги не главное, — дурашливо пропел Артем и перекинул мне папку. — Вернемся к насущному, раз подполковника пока еще не дали. Значит, так. Луганская Светлана Геннадьевна, в девичестве Мокеева, родилась в Воронеже, десять лет назад приехала к нам, поступила в экономический колледж, где проучилась один семестр. Работала официанткой в ресторане «Пингвин», была такая забегаловка, если помнишь, вся шпана западного района там собиралась. Дважды Луганскую задерживала милиция: первый раз по подозрению в сбыте наркотиков, второй по подозрению в занятии проституцией. Оба раза отпустили за невозможностью сие доказать. Новиков с мужиками поговорил, с теми, кто раньше в том районе работал, они ее не помнят. «Пингвин» сгорел семь лет назад, и где теперь тамошний народец — остается лишь гадать. Напоминаю, что сгорел кабак не просто так, а в результате бандитских разборок. Луганская лишилась работы и уехала в Москву. Чем она там занималась — неведомо, но пять лет назад вышла замуж. Всем бы девкам так везло. Пожилой человек с деньгами и положением, депутат и бизнесмен. И главное, пожил совсем чуть-чуть, через три года она уже вдова. — Может, она мужа любила? — Может. Я что, спорю. Похоронив мужа, жила уединенно. Восемь месяцев назад вдруг переехала в наш город. — Муж сам помер или помог кто? — Рак легких. — Вторую квартиру Луганской нашли? — спросила я. — Пока нет. Может, не ее квартира, может, любовник ей ключи оставил. — Про любовника тоже ничего не узнали? — нахмурилась я. Вешняков развел руками: — Девица жила на редкость уединенно, нигде не работала. — Что она вообще делала в нашем городе? — В этом вся штука. Приезжает из Москвы дамочка, богатая наследница, живет, как мышь, тихо и незаметно, затем является на прием и рассказывает тебе о любовнике, который собирается ее замочить, предварительно совершив преступление. И вскоре ее действительно убивают. На что это похоже? — На американский триллер. — Я думаю, надо в Москве пошукать. Оттуда ноги растут. — Хочешь сказать, она сюда от неприятностей сбежала, но они ее и здесь нашли? — Очень может быть, что преступление, о котором она говорила, уже произошло, только не у нас, а в столице. — А чего там в столице? — забеспокоилась я. — Мне-то откуда знать? Должно быть, хлопнули кого-то. — Позвони в налоговую, я уверена, у нее была еще одна квартира. — Поучи, — возмутился Вешняков. — Если была, так найдем. Пива хочешь? — А у тебя есть? — Нет, но за углом есть бар. Предлагаю продолжить гадание на кофейной гуще в соответствующей обстановке. Я согласно кивнула, потому что не могла придумать, чем себя занять. Двигая к бару, я вспомнила про Лялина, если пить, то на троих, как положено. Вешняков идею поддержал, правда, усомнился, что в такое время Лялина удастся выманить из офиса. И оказался не прав. Лялин к идее отнесся настороженно, подозревая, что мы в очередной раз собираемся втравить его в историю, но обещал появиться через полчаса. Не успели мы устроиться с Артемом за столом и сделать заказ (народу было много, и пришлось ждать), как появился наш старший товарищ. Лялин шел по проходу, лучезарно улыбаясь, куртка нараспашку, под мышкой пакет, в котором оказалась вобла. Нашему счастью не было границ. Мы выпили пива, съели рыбку, сказали доброе о российском футболе (мне-то сказать было нечего, и я по большей части мычала), плавно перешли на здоровье Деда и предстоящую предвыборную кампанию, после чего начали поглядывать на часы. Пора было расходиться. И тут Лялин не выдержал. — Ну и что? — спросил он с недовольством. — Так и будете резину тянуть. Зачем звали? На наших лицах наметилось страдание. — Ты слышала? — скорбно спросил Вешняков. — Слышала, — вздохнула я. — Во что превратился человек в своей охранной фирме. Люди к нему по-дружески… — Вы такие друзья, от которых только и жди пакостей. Если опять вместе шляетесь, значит, имеется труп. Угадал? — Ну… — дружно вздохнули мы. — А если так, — продолжил Лялин, — значит, что-то вам от меня надо. Мы отчаянно замотали головами, после чего я спросила: — У тебя есть связи в Москве? — Ты же знаешь, что есть. И что? — Надо бы справки навести об одной дамочке. — Дамочка в морге? — Ага. — Понятно, — хмыкнул Лялин. — Излагайте. — Первым делом я рассказала ему о своей встрече со Светланой. Лялин только покачал головой. — Вечно тебе больше всех надо… А ты чего лезешь? — повернулся он к Артему. — Это дело Новикова, пусть ищет убийцу. Горбатого могила исправит, — закончил он, имея в виду наше неумное стремление докопаться до истины. — Официальный запрос в Москву мы послали, — кашлянув, подал голос Вешняков. — Но сам понимаешь… — А что там с надписью на паркете? — спросил Олег. Хоть он и любил призывать нас к тому, чтоб не совали нос, куда не просят, но сам по части докопаться до сути был ничуть не лучше. — Похоже, кто-то с нами игру затеял. Девушка ничего написать не могла, но убийце понадобилось оставить автограф ее рукой. — Артем выложил на стол фотографию с запечатленными на ней кровавыми каракулями. — Мы думаем, это инициалы, — влезла я. — Вроде первая буква "н", но, если честно, это ни на что не похоже. — Может, какой-то символ? — выдвинул идею Артем. — Или иероглиф. Лялин разглядывал фотографию и морщил лоб. — А ничего попроще вам в голову не приходило? — Мы переглянулись и уставились на него. — Вот это, — ткнул он пальцем в первый значок, — может быть цифрой два. Может?