— Мы каратисты, — сказал я. — Слышали о таких? Девушки недоверчиво уставились на нас. — Конечно, слышали, — медленно произнесла Катя. — Но еще не встречали. Ну ладно, интересно познакомиться. Мы назвали себя. И вскоре болтали с девушками уже без умолку. Сумели растопить лед недоверия. Поезд мчался на юг. Вагоны мягко качались. За окнами виднелись леса, холмы, редкие города и села. Параллельно поезду бежали линии электропередач. Вагон заполнен до отказа. Полно людей. Все общались между собой. Маленькие дети бегали по проходу. Мимо то и дело ходили люди. Покурить в тамбур. Поглядывали на нас. На боковых местах напротив тоже сидела компания парней. Четверо. Эти тоже косились на нас. На верхней полке у них покоилась гитара. Вскоре мы вытащили продукты. Для совместного обеда. У каждого родители напихали всяких вкусняшек. Для меня старалась тетя Маша. Тоже наготовила много разных ништяков. Мы свалили все в один котел. Пообедали вместе. Девушки больше не дичились нас. Смеялись шуткам. И с удовольствием болтали. Глядя на Олю, я совсем забыл про Настю. Потом вспомнил. Сердце будто царапнула иголка. Мы с ней сильно поссорились. Она мне так и не простила поцелуй с Юлей. Подумала, будто я ей изменяю. Кручу романы налево и направо. И всегда так делал. Типа, она это подозревала. — Не может быть, чтобы такой видный парень, как ты, не ухлестывал за другими девушками, — сказала она. Во время нашей ссоры. — Я так и знала. А теперь убедилась. Всем моим уверениям она не верила. Когда я в очередной раз пришел мириться, не стала даже разговаривать. Просто сказала, будто хлыстом ударила: — Я уже с другим роман закрутила. И у нас с ним все серьезно. А ты больше не приходи. Я не поверил. Но потом увидел собственными глазами. Он проводил ее до общаги. Высокий и ладный парень. Напоследок, они поцеловались. Я тогда чуть не набросился на него. Еле сдержался. Больше к Насте не приходил. Так что, теперь я свободен. И мог с легкостью флиртовать с Олей. Тем более, что она с готовностью смеялась моим шуткам. Когда глядела на меня, в карих глазах горели дразнящие огоньки. Парни напротив все чаще поглядывали на нас. Они тоже пообедали. А потом разливали по стаканчикам напиток с душком алкоголя. Судя по запаху, портвейн. Умело прятали от проводника. И других пассажиров. Потом открыли окно. И ветер быстро унес смрад перегара. Затем один из них затренькал на гитаре. Сразу привлек внимание девушек. Слово за слово. И вот уже парни сидели рядом с нами. И с девушками. Играли на гитаре. Пели вместе с нами походные песни. Вроде хорошие ребята. Тоже студенты. Правда, мне не понравилось, как один из них касался Оли. Намеренно, я же видел. Трогал за руку, за локоть, за плечико. Иногда толкал коленом. Когда рассказывал анекдот. Его звали Гена. Усатый и длинноволосый. В брюках и полосатой рубашке. Рукава закатаны до локтей. Девушка не обращала внимания на его вольности. А вот я злился. Гена, хитрец, сидел рядом с Олей. И вовсю пользовался близким соседством. Сидели допоздна. Пока в вагоне не погасили свет. Но даже и тогда не ложились спать. Молодые же. Не до сна. Энергии и задора хоть отбавляй. Наши новые знакомые больше всего настаивали на продолжении банкета. Они иногда позволяли себе грубые шутки. Девушкам пришлось их осаживать. Потом пришел проводник. Мужчина лет пятидесяти. Пожилой и грузный. Все повидавший. — Отбой, молодежь, — сказал он. — Все спят уже. И вам пора. Из ламп горели только ночники. За окнами сплошная темнота. Только иногда виднелись огоньки далеких поселков. Или фонари полустанков. Мы посидели еще чуток. А потом улеглись спать. Парни не ложились. Я слышал, как они снова разливали портвейн. И чуял запах. Потом задремал. Проснулся, словно от толчка. Глянул по сторонам. Все спят. Поезд мчался по рельсам. Колеса стучали с равными промежутками. Убаюкивающе. Вроде все спокойно. Вот только нижняя полка, где спала Оля, пустая. Так, а что там Гена? А моего соперника тоже нет. Я встал. И отправился по проходу в тамбур. Там курили двое мужиков. Ни Оли, ни Гены. Я вернулся в проход. Отправился в другой тамбур. И уже тут сразу увидел их. Через стекло двери. Гена прижал девушку к стенке. Пытался целовать. А она отбивалась. И еще он зажал ей рот. Оля увидела меня. Замычала, умоляя о помощи. Карие глаза круглые от ужаса. Я не колебался ни секунды. Вошел в тамбур. Закрыл за собой дверь. Схватил ловеласа за шиворот. Тюкнул для острастки в печень. Оттолкнул от Оли. Между прочим, здесь стук колес слышался особенно сильно. Гена отпустил девушку. Охнул от боли. Обернулся. Увидел меня. — Ах ты, сволочь! Куда ты лезешь? Я опасался только одного. Как бы не зашибить его. Видно, что парень пьян. Завтра, возможно, пожалеет о своем поступке. А если я разобью ему рыло, меня снимут с поезда. И прощай, чемпионат. Гена надвинулся на меня. Норовил заехать кулаком в лицо. Оля скорчилась в уголочке. Глядела на нас со страхом. Я легко ушел от удара. Присел, отбил кулаки хулигана. Увернулся в сторону. Гена не успокоился. Снова полез на меня. Еще и ругался, как грузчик в порту. — Ах ты, падла. Да я тебя сейчас прибью, сволота. Я продолжал следовать принятой тактике. Уходил от ударов. Отбивался. Потом улучил момент. И сунул балбесу кулак в живот. Уже посильнее, чем раньше. Чтобы успокоить. Это подействовало. Защиты у Гены никакой. Больше гонору. От тычка в корпус он загнулся. Захрипел. Наклонился, не в силах выпрямиться. Эге, голубчик, так тебя ведь сейчас вывернет наизнанку. Что же, пожалуй, это зрелище чересчур тягостное для дамы. — Пойдем, Оля, — я схватил девушку за руку. Увел из тамбура. Сзади слышались нелицеприятные звуки. Мы пошли по проходу. От качки нас болтало туда-сюда. Я держал перепуганную девушку за руку. — Он позвал просто поболтать. Воздухом подышать, — шептала Оля. — А потом как набросился. Какой подлец, а? Ага, действительно. Просто феноменально. Но ты тоже хороша, подруга. Пошла с пьяным мужиком в тамбур. Чего еще ожидала? Букет фиалок и стихи при луне? Мы вернулись на свои места. Я уложил девушку спать. Вагон погрузился в темноту. Я лежал с закрытыми глазами. Вскоре пришел Гена. Временами покашливал. Ворчал, что завтра порвет меня, как Тузик грелку. Потом улегся и захрапел. Ну хорошо. Интересно, завтра он вспомнит этот случай? Или нет? Утром я проснулся еще затемно. Сидел на своей полке, медитировал. Отрабатывал мысленно удары и блоки. Очень эффективное упражнение, кстати. Не хуже, чем работа вживую. Потом умылся. И вернулся к себе. Оля тоже проснулась первая. — А я видела, как ты сидел с закрытыми глазами, — шепнула она, тоже придя после умывания. Пахла зубным порошком и душистым мылом. — Это что, такое упражнение в карате? Я кивнул. Какая любопытная. Потом расскажу. Потихоньку проснулись остальные. Мы быстро втянулись в быт кочевников железной дороги. Позавтракали. После этого болтали. Играли в карты. Парни проснулись ближе к обеду. Хмурые и невыспавшиеся. Гена, судя по злым взглядам, все хорошо помнил. Что случилось ночью. И жаждал реванша. Вот только у девушек уже не было желания общаться. Когда один из парней предложил тоже перекинуться в картишки, Катя резко ответила: — Нет уж, без вас обойдемся. Парень ухмыльнулся. Рожа помятая. И явно просит кулака. — А что так? Или вас эти кавалеры устраивают? И презрительно указал на нас. — А это уже не твое дело. А будете лезть, мы милицию вызовем, — отрезала Катя. Это на время утихомирило попутчиков. Но я видел, что это ненадолго. Тогда решил помочь им принять правильный выбор. Для профилактики. На одной из остановок выбежал на платформу. Нашел у забора штук пять кирпичей. Притащил в вагон, благо проводник не видел. А потом сложил на полу. — А это зачем? — тут же спросила Катя. — Стену будем строить? От вот этих придурков? Я покачал головой. — Вы вчера спрашивали, девушки, что умеют каратисты. Я вам хочу показать одно из наших умений. Посмотрел на наших соперников. Позвал Гену пальчиком. — Слышь, герой, иди сюда. Когда Гена подошел, указал на кирпич. — Сможешь разбить его кулаком?