Равномерно розовый Эристан бледнеет, смотрит перед собой и беспомощно хлопает рыжими ресницами, не в силах найти ответ, зато я догадываюсь, что с ним случилось: во время лечения я разблокировал его дар предвидения, и он впервые сработал. — Надана, не ходи дальше. — Хлопаю Эристана по спине. — Все нормально, сейчас проверим, прав ты или нет. — Я как будто увидел мертвую Надану, кровь на ее губах… И все. Как вспышка… — Его глаза округляются, он косится на дрона и замолкает. Похоже, сопоставил случившиеся с ним странности с тем, что произошло утром, и сделал вывод, что лучше не распространяться. Спиной чувствую его взгляд. Дохожу до Наданы, останавливаюсь, вглядываясь в сужающийся проход к пещере. На месте организаторов я установил бы ловушки ближе ко входу, здесь еще очень просторно. Но проверять свою правоту слишком рискованно. — Я не вижу никакой ловушки, — говорит Надана, переминающаяся с ноги на ногу. — А голова-то льва — перевернутая, — говорит Лекс за спиной. — Может, правильнее уйти? — Ни фига не правильнее. Эристану что-то приглючилось, — стоит на своем Надана. — Ну так иди, — улыбаюсь я, оборачиваясь, — проверяй. Не хочешь? И правильно, лучше я проверю безопасным способом. Отдаю ей ружье, взбираюсь по насыпи наверх, раскачиваю небольшой валун, сбрасываю его вниз. Он ударяется оземь, и — хрясь! На нем смыкает челюсти гигантский капкан, присыпанный щебенкой. Надана подпрыгивает от неожиданности, передергивает плечами. Сбрасываю еще три камня, проверяя овраг, но больше на пути нет ловушек. Спускаюсь и вместе с остальными подхожу к Надане. Она оборачивается к Эристану. — Откуда ты узнал? — Неважно, — отвечаю за него я. — Советую прислушиваться, если этому парню что-то кажется. Вот тебе, Надана, тоже ведь иногда кажется, что ты знаешь, о чем человек думает? Эристан теперь, как и ты. У него интуиция, — последнее говорю больше для дрона и зрителей. Она раскрывает рот, кивает. Дошло? Не дошло? Неважно. Главное, чтобы не болтала лишнего. — Ну че, проверим пещеру-то? — спрашивает она. — Че-то стремно… Но а вдруг там что-то полезное? Эр, тебе ниче больше не кажется? Он мотает головой и, ощупывая перед собой дорогу палкой, топает к пещере, мы идем за ним, и в ее темноте я первым замечаю обтянутый кожей огромный сундук, нелепый и пафосный, как из книжки про древних мореплавателей. Изучаем пещеру и, не обнаружив ничего подозрительного, Эристан палкой открывает сундук и отскакивает в сторону. В нас не летят стрелы, не вонзаются колья, сундук не взрывается, и тогда мы со спокойным сердцем идем изучать добычу. Сверху лежат сложенные куски белой ткани — чтоб заматываться в них, спасаясь от солнца. Один сразу же отдаю Эристану, волдырю нашему ходячему, второй откладываю. — Будем тянуть жребий. Достаю и показываю два мотка веревки и восемь крючьев. Эристан аж подпрыгивает на месте: — Вау! Это ж можно сделать кошки и штурмовать стену! — Чего? — Надана щурится, не понимая, при чем тут кошки и стены, приходится объяснять: — Берем четыре крюка, соединяем вот так и связываем. Прочно прикрепляем к веревке, и получается штука, с помощью которой можно зацепиться за стену и влезть по веревке. — Класс! Круто, — улыбается Надана, к ней подходит Лекс и обнимает ее за талию. Со дна сундука поднимаю свернутую рулоном бумагу, разворачиваю… — Народ, это карта! — Раскладываю ее на крышке сундука, вокруг которого собираются остальные, пытаюсь разровнять. — Не видно ни фига, — говорит Надана, и мы выходим на улицу. Лекс указывает на небо, наливающееся багрянцем на западе. — Я читал, что алый закат — к сильному ветру. — Тоже че-то такое слышал, — поддакивает Эристан и хвастается: — А я следопытом три года по поверхности отбегал. Разворачиваю карту, сажусь, скрестив ноги, остальные опускаются рядом, вокруг разложенной на земле карты. Эристан располагает ее так, чтоб совпадали стороны света. — Ух ты, тут отмечены крепости! — восклицает он. — А вот, смотрите, убежище гемодов, прям в середине, как пуп. — Сочини стишок, — просит Надана. — У тебя так клево получалось, смешно. Дом гемодов вот, как пуп, из тебя там сварят суп! — Не, я сочиняю, только когда психую… — отмахивается Эристан. — А вот оазис, который мы с Леоном нашли, но он был занят. Полезная вещь, однако! Если, конечно, знаешь, что такое стороны света и умеешь ориентироваться… А вот наша будущая крепость, рядом совсем. — Если ее захватила та большая группа, придется сложно, — говорю я. — Мы и так отстаем от остальных, если не брать в расчет одиночек. На них вся надежда. Лекс, ознакомившись с картой, поднимается, скрещивает руки на груди: — Тут в любой момент все может измениться, особенно под конец шоу. Например, случится резня в крепости, люди друг друга покалечат — и заходи, грабь, отбирай уже собранную львиную голову. — Эр, — говорит Надана, — у тебя дичь на поясе не завоняется? Может, сожрем змею-то? Жрать-то организм просит. Парень снимает с пояса змею, ящерицу и, вооружившись луком, карабкается по склону, где был я. Исчезает из вида, но слышно, как осыпаются камни от его шагов. — Охотится, — вздыхает Лекс, — да, жрать охота. Полезного ты члена команды где-то откопал, одобряю. Возвращается Эристан, потрясая еще одной убитой змеей, бросает ее нам под ноги, спрыгивает и рассказывает взахлеб: — Там, на том склоне — заросли опунции! Это такой кактус, я читал, что у него съедобные плоды! Красные такие! — Я тоже читал, — оживляется Лекс, направляется к Эристану, — покажешь где? — Идем! Вношу зерно сомнений в их радость: — Вы уверены, что это именно опунция? Не траванетесь? Прежде чем пробовать, принесите мне. Вспоминается, как программа анализировала состав пищи. Если эта штука ядовита, она должна предупредить. Остаемся с Наданой. Она мечтательно смотрит на парней, взбирающихся по насыпи, переводит взгляд на меня, на дрона, снова на меня и не выдерживает, спрашивает: — Эристан… Он тоже?.. — Да, все было точно так же. — Имитирую кашель, делаю вид, что сплевываю черную субстанцию. — Он надежен. — Гемоды предлагали сохранить Лексу жизнь, если он выдаст бабу, то есть меня. Он отказался. А вот это интересно: гемоды были в курсе, что на Полигоне есть женщина, знали, куда идти. Значит, я прав в своих подозрениях: информацию о нашей с Наданой встрече им слили. Будут ли и дальше сливать, или на том все закончится? Запрокидываю голову и смотрю на дрона, как на злейшего врага. Нужно так окопаться, чтобы, если ночью нагрянут гемоды, мы оказались им не по зубам. Поднимаюсь, беру Лук Эристана, ружье и начинаю взбираться наверх, Надана, прихватив добычу, карабкается следом. Скалки тут невысокие, метров пятнадцать-двадцать, уступчатые, соединенные перешейками, словно бусы — леской, по такому мы идем на третью скалу из пяти, у которой на вершине некое подобие кратера, где мы запросто поместимся вчетвером. Пока Надана проверяет, можно ли выкорчевать какой-то из уступов, чтобы потом сбросить на голову гемодам, я осматриваю открывшуюся взгляду долину и замечаю Лекса и Эристана на склоне соседней горы, замерших у стены из кактусов. Уходить они оттуда не спешат. Чтобы не терять время, мы с Наданой спускаемся к ближайшему подходящему на вид валуну и затаскиваем его наверх, едва не сорвавшись вместе с ним. Находим второй поменьше, килограммов на сорок, тащим его тоже. За этим занятием нас застают парни, которые видели, как мы извращались, у обоих по пригоршне красных продолговатых плодов. — Кайф неописуемый! — улыбается Эристан. — Все-таки нажрались, — резюмирую я, беру плод, разламываю его и получаю информацию, что он не ядовит и вполне питателен. — Кожицу снимай и ешь, — советует Лекс и чешет щеку… затем — плечо. Кладет плоды и начинает остервенело чесать все тело. — Че-то да. — Эристан тоже ссыпает плоды на землю и, шипя, скребет себя пальцами. — Сука, кактусы колючие! Они все в микроскопических иголках! И хоть бы кто об этом написал в книжках по выживанию! — Надо полагать, колючки только снаружи, внутри плода их нет? — интересуюсь я, пытаясь разделать плод двумя камнями, пальцами достаю красную мякоть, отправляю в рот… — Спасибо. В жизни не ел ничего вкуснее. Я, конечно, знал, что еда, которую употребляют на верхних уровнях, где-то растет, хрюкает и блеет, но плоды в естественных условиях, недавно сорванные пробую впервые, испытывая странное чувство оторванности от реальности. От этой реальности, живой и настоящей, а мы — ее выкидыши, паразиты, поодиночке ни на что не годные. — Мужики, харэ чухмариться! — Надана хлопает в ладоши. — Надо натаскать камней, чтоб было чем встречать гемодов. Оставив плоды, мы укрепляем свою крепость, пока не стемнело, окружаем себя валунами, некоторые откатываем в середину кратера. Осмотрев заготовки, Эристан говорит: — Мы, как птицы в гнезде с яйцами! — Он садится, скрестив ноги, и начинает снимать кожу со змеи, убитой еще утром, помогая себе зубами и периодически почесываясь. — Пришла пора подкрепиться, вы не находите? Лекс щурится, разглядывая пальцы. — Надеюсь, воспаления от иголок не будет. Они такие мелкие, что их не видно и никак не вытащить. Плоды вкусные, но, как говорится, есть нюанс. Эристан разделывает змей, ломает на две части и раздает каждому по половине гада. Голод так силен, что мы глодаем змей сырыми и чуть ли не с урчанием. Ящерицу тоже сжираем целиком, а когда приходит очередь опунций, над Полигоном прокатывается уже знакомый трубный рев — гемоды выходят на охоту. Глава 12 Западная крепость