Погода сыграла на руку: поднялся буран, видимость ухудшилась, и пока рядовые бойцы Рамона гибли на стенах, Сандрино и еще несколько бойцов проникли в крепость через потайной лаз и открыли ворота своим. Какого же было его удивление и ярость, когда он не обнаружил объект среди трупов! Тальпаллис каким-то чудом просек, что происходит, забрал горстку своих людей и свалил! И Сандрино, кажется, знал куда. Будто почувствовав его неудачу, заворочалась опухоль, и Сандрино согнулся от кашля, выплюнул кровавый сгусток и побежал искать Рамона. Главарь обнаружился не сразу, он переворачивал модуль вверх дном, потрошил матрасы в поисках фрагментов львиной головы, за процессом следили заклятые союзники Итто и Рон. Рамон специально приблизил людей, которые ненавидели друг друга, чтобы, если один попытается его предать, второй пресек попытку. — Рамон! — прокричал Сандрино, перекрывая шум ветра. — Того, что ты ищешь, нет в крепости! Часть защитников заметила нас и ушла. И я знаю куда. Рамон, склонившийся над разрезанной подушкой, распрямляется, поворачивается. До чего же он безобразен! — И куда же? — На север, в каменоломни, их нужно догонять. — Буря может нас прикончить. Это опасная хрень. Подождем до утра, никуда они от нас не денутся. — Поверь, эти — денутся! Их надо брать тепленькими, наверняка среди них есть раненые. — Тем более. Ждем, когда утихнет буря, и ты поведешь. И что ему сказать? Что Тальпаллис обладает сверхспособностями? Смешно. Придется самому за ними гнаться, а потом — возвращаться к гемодам. Он глядит на дронов под потолком и думает о том, что, очевидно, наблюдатели считают его еще одним участником, потому и не пытаются вмешаться в ход шоу. Но если он ошибется, им сразу заинтересуются, пробьют по базе и сообразят, что это беспредельчает гемод. Ругнувшись, Сандрино кутается в плащ и покидает крепость, надеясь догнать Тальпаллиса по горячим следам. Но Рамон оказался прав: не дает дышать, поднятые пыль и песок мешают ориентироваться, и, наткнувшись на развалины древнего здания, Сандрино укрывается в подполе. Глава 21 Изгнание Ветер сбивает с ног, сыплет песок за шиворот, пыль набивается в глаза, рот, нос, слепит, мешает дышать. Мы идем почти вслепую, прижавшись друг к другу и держась за руки, и лишь светлеющий горизонт служит ориентиром: восток по-прежнему справа, значит, мы правильно идем на север. На расквашенное лицо Вэры налип песок, теперь нужно долго и нудно его отдирать. В голове вертится сожаление, что все стрелковое оружие, в том числе ружье, осталось в крепости, с нами только холодняк. Еда, вода, фляги — все осталось там, мы голы и босы, и хрен знает, как выгребать из ситуации. Мысли о погибших боевых товарищах гоню прочь. Мы вместе провели меньше недели, и не просто сработались — сроднились. Аркан, Инджо, Эристан… Последнего особенно жаль, если выиграю… Какой там! Все кончено. У нас нет оружия, врагов по-прежнему втрое больше. Но надежда по-прежнему отказывается дохнуть, убеждает, что можно вести партизанскую войну, прячась в каменоломнях, в конце концов, я могу становиться невидимым, и эту способность так и не применил. Надана по-прежнему всхлипывает, Вэра шумно дышит и тяжело ступает на раненую ногу. Когда доберемся до убежища, обязательно им займусь, сейчас главное — убраться подальше. Пока рамоновцы не получили наш фрагмент, они будут искать нас на Полигоне. Из мути буквально перед нами выступают два огромных валуна, за которыми маячит склон, и я соображаю, что даже если доберемся до каменоломен, мы вряд ли отыщем вход под землю, видимость-то нулевая. Лучше переждать здесь, засев между камнями. Делюсь мыслью с остальными, все с радостью соглашаются, и мы плетемся к холму, рассчитывая расположиться под холмом так, чтобы он хоть немного закрывал нас от секущего юго-восточного ветра. Нам везет, мы находим углубление в скале с козырьком, падаем там без сил. Дроны за нами не наблюдают, их сдуло ветром, мы предоставлены сами себе. Ветер ревет и беснуется снаружи, а сюда почти не задувает. Надана и Лекс, не разжимая рук, бессильно опускаются на землю. Тейн приваливается к стене. Вэра садится, щадя раненую ногу, которую успел перетянуть повязкой, чтобы остановить кровотечение. — У кого-нибудь вода есть? — спрашиваю я, Тейн и Лекс протягивают почти полные фляги, отцепив их от поясов. Сажусь рядом с Вэрой, сперва смываю песок с его обезображенного лица, потом сдираю уже образовавшуюся корку, это больно, но он не издает ни звука. — Все свои, дронов нет, за нами никто не наблюдает. Кроме Вэры и Лекса, все немного в теме, так что кое-кто сейчас будет немного удивлен. Вэра, снимай повязку, будем лечить твою ногу. Карталонец молча стягивает штаны, я фокусирую взгляд на кровоточащей дырке в ноге. Программа сперва выводит известные мне характеристики Вэры, мысленно делаю запрос на анализ его повреждений и получаю: Здоровье: 18 На текущий момент: 15 — Рваная рана квадрицепса левого бедра, ушиб мягких тканей правой половины лица, механическое повреждение роговицы правого глаза. Прогноз: благоприятный. Время, необходимое для полного восстановления здоровья (без вмешательства): 15 дней (без присоединения патогенной микрофлоры). Время, необходимое для полного восстановления здоровья с применением способности: 3 дня. — Не фатально, — говорю я. — Больше всего меня заботит твой глаз. — Думаю, он просто заплыл, — усмехается карталонец. — К сожалению, повреждена роговица. А теперь вопрос: хочешь ли ты послезавтра быть совершенно здоровым? Вэра переводит взгляд на потупившегося Тейна, его лицо-маска меняется, становится живым. Кажется, до него доходит, что мои слова — не пустой звук, а маори, обреченный на смерть, — живое тому подтверждение. Лекс старается сдержать удивление, но получается у него не очень. — Следующего я смогу вылечить только послезавтра, так что никаких замесов. А теперь самое интересное. Чтобы выздороветь, тебе нужно отречься от Ваала. — Кошусь на Лекса, вытаращившего глаза. — Трудно повьерить, но это работает, — говорит Тейн. — Да провались он в бездну! — карталонец сплевывает. — Вэра, отрекаешься ли ты от Ваала?.. Все происходит, как и в прошлые разы: отречение, судороги, сон. Вот только белковой пищи у нас нет, и непонятно, какие последствия это будет иметь для Вэры. Особенно сильный эффект производит выплюнутый Вэрой черный сгусток, выглядящий вполне себе живым и тянущий ложноножки к Лексу, который, пятясь, вжимается спиной в скалу, тычет пальцем в сгусток, хватает себя за шею, шумно сглатывает: — Это что еще такое? Вы все его видите? — Он оглядывает лица собравшихся, останавливает взгляд на мне. — Леон? — Часть Ваала, которую в вас вживляют, когда проводят ритуал нанесения татуировки на седьмой шейный. Лекс задумывается, кусает губу, вскидывает голову, смотрит на меня в упор. — Кто же тогда ты?.. На языке вертится пафосная чушь типа «Я карающая длань Танит», но просто достаю медальон на цепочке — символ Танит. — Я ее… представитель. Танит больше не имеет отношения к Ваалу. — Потому и не родился Белый Судья, — роняет Лекс, сосредоточенно думает, раздувая ноздри. — Время смуты, больших перемен и конца времен. И если прихлопнуть тебя… — он усмехается. — Хотя ты такой наверняка не один… — Пораженный догадкой, он бледнеет. — Тейн, Надана, вы не удивлены, потому что… — Потому что были бы уже мертвы, если бы не Леон, — мягко говорит Надана, гладит Лекса по плечу, он отступает от нее, потирает горло, морщится, глядя на спящего Вэру. — Ну конечно! Чудесное излечение Тейна! Надана кладет обе руки ему на плечи, смотрит в глаза. — Ты сейчас думаешь о том, что тебя будут заставлять принимать какую-то из сторон, а если откажешься, умрешь. Нет… Хорошо хоть не подумываешь нас предать, когда мы выйдем с Полигона. — Откуда ты… — Такая черная фигня сидит в каждом. После того как выплюнула ее, я научилась читать мысли. Что научился Тейн — хэ зэ. — Приказывать зверям, похоже, — шепчет, он, и на его губы возвращается улыбка. Надана продолжает: — Фигня блокирует способности. Лекс дергает плечами, усмехаясь. — А я что смогу? — Тебе доступно скорочтение, — отвечаю я. — Не знаю, как это работает. Наверное, достаточно будет открыть страницу книги, и ты все уже будешь знать. — А наказание? — Не засветишься — не будет наказания, — говорит Надана. — Ладно, Леон, я в деле. Что там надо говорить?.. К утру буря стихает, сквозь пылевое марево проглядывает далекое солнце. Долина, скалы, наши головы присыпаны оранжевой пылью вперемешку с песком. Пока Вэра спит, Тейн притаскивает для него змею и двух огромных кузнечиков, Лекс срезает плоды опунции, и когда карталонец просыпается, стол для него уже собран. Закатав штанину, он с удивлением глядит на зарубцевавшуюся рану, сдирает корку с лица, под которой — розовая молодая кожа.