— Мне нужны наши агенты на нижних уровнях. Молодые, горячие, чтобы внедрить в толпу, — тараторит он, не дожидаясь приветствия. — Сам поднимайся, и живо. Времени мало. «Будем готовить сакральную жертву», — подумал Эйзер, улыбнулся собственным мыслям и поаплодировал гениальности. Глава 23 Победоносное шествие Становится ясно, что личные дроны пока нас убивать не стремятся, но охранные снаружи меня по-прежнему беспокоят, потому на улицу мы выходить не спешим, тем более, здесь, в помещении — то, что нас интересует: оружие, еда, амуниция. Видимо, вспомнив, как чуть не погибла от рук гемодов, Надана с ненавистью пинает рогатый и клыкастый шлем. В середине спальни складываем все, что может пригодиться при победоносном шествии по Полигону: четыре дробовика, два обреза, два пистолета, коробки с патронами разных калибров, в том числе самопал для ружей. Пять гранат, сигнальные ракеты, подствольный гранатомет и три гранаты к нему. Инфравизор, детектор движения, громкоговоритель. Патроны крупного калибра, непонятно для чего предназначенные. — Взрываем стену крепости из подствольника, — задыхаясь от предвкушения, говорит Надана, — потом я с Лексом прикрываем, остальные… — Броньежилеты, каски, — будничным голосом сообщает Тейн, потрошащий коробки у стены. — Чьетыре штуки. — Надеваем броники, — продолжает Надана, — и ни хрена рамоновцы нам не сделают! Глянь, может там еще и щиты есть? Надана лезет разбирать другую кучу, скидывает на пол ветошь, открывает огромное пластиковое ведро, радостно вскрикивает и выволакивает его на середину комнаты. — Глянье, сколько жратвы! У меня аж живот заурчал! Мясо! Вэра вскидывает бровь, Лекс кривится: — Ты предлагаешь его предать огню? Похоронить с почестями? Надана смотри на него, на ведро, на другие ведра, коих тут штук десять, и выдыхает витиеватое ругательство. — Вот-вот, — говорю я, — не забывай, чем гемоды питались. Человечинку, которая уже не лезла, они засаливали, а ты разворошила запасы. — Тьфу ты, блин. Вот суки! Громыхают доспехи, летят вещи, тряпки, посуда, и Тейн извлекает из-под завалов два щита в человеческий рост, какими полицейские сдерживают демонстрантов, в другой руке он держит еще один инфравизор. — У них ни шанса, — подводит итог Вэра. — Если дроны нас выпустят, — сомневается Лекс, скрестивший руки на груди, обычно выступающий голосом разума. Надана порывисто целует его в щеку. — А помнишь, мы с тобой говорили про базу? Ну, что ее захватить невозможно. Типа все продумано, а вот! — Она разводит руками. — Захватить-то можно, но не факт, что мы отсюда выйдем, — гнет свою линию Лекс. — Так уже вечер, давай проверим? — Она шагает к выходу и замирает. Воцаряется тишина, лишь огромная муха кружит над дохлым гемодом, накрытым одеялом. Никому не хочется расставаться с красивой иллюзией. Я это дело заварил, мне и расхлебывать. — Услышите выстрелы — уходите через подземный ход, — говорю я и шагаю прочь. Меня окликает Тейн: — Стой, лучшье я. Ты слишком цьенен… — Поверь, я знаю, как лучше. Отодвинув занавеску, выхожу во двор. У стены замечаю колодец, на который не обращал внимания ранее, возле него сложена куча дров, между нею и разделочным столбом, похожим на виселицу — человеческие останки, которые никто не удосужился закопать, они развонялись и привлекли мух. Насекомые облепили кости так плотно, что кажется, будто они черные. Над воротами — что-то среднее между трубой и рогом — в эту штуку, очевидно, гемоды дули, давая сигнал, когда собирались выходить на охоту. По другую сторону ворот — железная бочка литров на двести, валяющиеся канистры и трицикл, накрытый брезентом. Подхожу к воротам, поднимаю щеколды, уже привычно моля Танит о помощи, прижимаю медальон к груди — он холодный. На мне плащ с капюшоном, наполовину скрывающий лицо, но раз никто меня не заметил, когда я штурмовал стену, значит, дронами все-таки управляют люди, и они, конечно же, в курсе, что база захвачена и гемоды убиты, правда, еще ломают голову над тем, как я это сделал. Проскальзывает мысль о том, что я поступил необдуманно, и это нам еще аукнется. Но что сделано, то сделано. Наваливаюсь на створку и отворяю ее со ржавым скрипом, выхожу за переделы базы, чтобы попасть в зону видимости охранных дронов, но они не реагируют. Отхожу несколько метров от створки, готовый в любой момент рвануть в укрытие — ничего. Меня принимают как своего. Значит ли это, что наблюдатели сочли мои действия правомерными? Закрываю ворота, все еще не веря в удачу, возвращаюсь к своим. —…фонарики теперь у нас есть. Уходим под землей, — говорит Надана, она не понимает, что если нас списали, то из-под земли достанут, единственное место, где можно спрятаться — каменоломни на западе, но не собираюсь ее убеждать в своей правоте. Лекс первым поворачивает голову и спрашивает с нескрываемой радостью в голосе: — Не агрятся?.. Ну, не воспринимают как врага? — Пока нет. Но уверен, что решение по нам еще не принято. Не исключено, что, когда начнем штурм, нас постигнет участь атаковавшего меня гемода. Так что радоваться рано. В окошко под куполоообразным потолком смотрю на небо, все еще оранжевое после бури, но уже заметно потемневшее, и говорю: — Лучше не затягивать, дадим сигнал и выдвинемся, как только стемнеет. — Я бы выехал прямо сейчас, — предлагает Вэра. — Пока одеваемся, пристреливаемся. Я пытаюсь договориться с трициклом. — Там три места, — злобно говорит Надана, вспоминая атаку гемодов и, видимо, думая об уготованной ей участи. — Впятером не влезем. — Значит, сделаем две ходки, — говорю я. — А еще тут воды — залейся! — радостно восклицает она. — Можно помыться, а то я воняю хуже ходячего трупа! Примерно час уходит на то, чтобы помыться, переодеться в вещи посвежее. Когда село солнце, стало прохладнее, мы разбираем трофеи, проверяем оружие — стреляем по мишеням, делим патроны. Жаль, нет запасных магазинов. Беру себе ручной гранатомет, пистолеты и плазмоган и так есть, инфравизор и бронежилет со щитом. Тейн отыскивает консервированные бобы — как раз каждому по баночке, и пакетик сухарей. Перекусываем молча, хруст стоит такой, словно давят разбитое стекло. Все это время дроны не отлетают от нас дальше, чем на несколько метров, а когда я предлагаю разработать стратегию действий, спускаются и жужжат над самой головой. — Наполовину уверен, что рамоновцы предпочтут сдаться, — говорю я. — Если нет, наши действия просты, — глажу гранатомет. — Вряд ли блоки, из которых выложены стены, выдержат. — В ворота жахни да и все, — предлагает Надана. — Или так. Дальше идем на штурм. У нас каски, бронежилеты, рамоновцы не нанесут нам вреда стрелами и камнями, зато мы можем ударить по площади из гранатомета, если они не сдадутся. — Вторая граната их убедит, — предполагает Вэра.— И третья не понадобится. — Если не убедит, расстреливаем оглушенного врага. Но напоминаю, что на Полигоне остались лучшие из лучших — не расслабляемся. Эти люди опасны даже с ножом в руке. Тейн пожимает плечами: — Думаю, они будут биться до посльеднего. Зачьем им сдаваться? — Я их выкуплю, если выиграю. Выкуплю и распущу по домам. Лекс кривится: — Ты сейчас серьезно? На фига тратить деньги на… Они же сброд! — Значит, и ты сброд, — задумчиво говорю я. — Это моя стратегия, и я от нее не отступлю. Он глядит на дрон, кружащий над ним, смекает, что моя стратегия имеет задел на будущее, но даже не догадывается, на какой уровень я рассчитываю выйти. Да, я создаю себе репутацию хорошего парня, борца за справедливость, ценящего каждую жизнь. Да, я хочу, чтобы каждый научился ценить жизнь каждого, хочу запустить цепную реакцию — чтобы миллионы людей вошли со мной в резонанс, и мир Ваала рухнул. Мне жизненно необходимо попасть на второй уровень к бетам, потому что они значимы, даже альфы не имеют права убивать их без веских оснований, и там я буду в относительной безопасности. — Разве стратегия не работает? — Обвожу взглядом каждого. — Разве мы не стали большим, чем просто командой? Надана косится на Лекса, он украдкой ловит ее взгляд. Вэра непрошибаем, Тейн переминается с ноги на ногу, а я продолжаю вещать, вкладывать в уши зрителей мораль нового мира, который зарождается здесь и сейчас. — Только так, подставляя плечо, и нужно жить. Я готов подставиться за вас и уверен, что и вы поступите так же ради меня. То, о чем раньше даже не задумывались, — человеческая порядочность, вот к чему мы должны стремиться. Лекс хмыкает: