Она нехотя расправляется с ужином, и мы покидаем столовую. Но осуществить задуманное у меня не получается. В коридоре нас окружает возмущенная толпа, где предводительствует татуированный Вейлар. Просматриваю собравшихся: их двенадцать человек, четыре наемных убийцы, два агрессивно настроенных дурака, их фигуры очерчены красным, остальные — праздно шатающиеся. — То, что ты сделал, тебе с рук не сойдет! — орет Вейлар, и над нами собираются дроны. Интуиция подсказывает, что дело плохо, но я еще не понимаю, в чем подвох, и обращаюсь к собравшимся: — Не я наемный убийца, а он. — Да ну? Будем проверять? Давайте его обыщем, а потом — меня. Уверен, что где-то у него припрятан тесачок. — Вейлар щерится так, как будто… Я все понимаю, и холодок бежит по спине. Ему ничего не мешало спрятать нож у меня в кровати, пока никого не было в комнате. Так и есть, иначе наемник не лучился бы уверенностью, и нужно что-то придумать, как-то не пустить их в спальню… — Да, где ты ночуешь? — доносится голос из толпы. — Пойдем, обыщем! А вот до Наданы не доходит, что происходит, и она разводит руками: — Да не вопрос! Он всю ночь спал, мы все были на стреме… — Потому что вы в сговоре и прикрываете друг друга, — квакает Жаба, придушенный ею вчера, благородное имя Эльвион совсем ему не подходит. — Ну, мужик, веди, если подписываешься, — рокочет мускулистый здоровяк с курчавой черной бородой, как и многие, думающий, что Надана — мужчина. Надана смотрит на меня, на них, снова на меня, чувствует неладное, но не понимает, что она сделала не так. Приходится объяснять: — Похоже, меня подставили, и тебе лучше не вписываться. — Ага! — радуется Жаба. — Подставили его, как же! На чистую воду вывели! Давай, топай к себе, а там мы вещи твои перетрясем и посмотрим. — Народ, да вы че? — растерянно бормочет побледневшая Надана. — Да какой дебил будет холодняк при себе держать? Так же спалиться — как два пальца! Ее вполне разумный аргумент, может, и подействовал бы за столом переговоров, но не здесь, где накрученные до предела рекруты жаждут сбросить напряжение. Выход мне видится один: устроить потасовку в спальне, где есть полудохлая надежда, что соседи за меня впишутся. Начнется драка, и нас разгонят, как в прошлый раз. А может, и не разгонят, тут как повезет. Иду не спеша, лихорадочно ищу выход и не нахожу его. Надана продолжает распинаться, что я нормальный мужик и зря они наезжают, но все зря. Выход так и не находится, да к тому же в спальне только пугливый боксер Рейн, которого оттесняют в угол, а меня зажимают у выхода, чтобы не воспользовался ножом, если таковой обнаружится. Надана становится рядом, ее ноздри раздуваются от гнева. Похожий на огромного павиана Вейлар устремляется к моей кровати. Молодец, давай, потом долго будешь объяснять, откуда знаешь, что именно эта койка моя. Но наемник вовремя спохватывается, хватает боксера за грудки и указывает на меня. — Где спит этот вот? Сейчас от его ответа зависит моя жизнь. Если он догадается, что происходит, и покажет не туда, конфликт будет исчерпан. Собираюсь ему сказать, что меня подставили, но он уже кивает на мою кровать. Жаба радостно шагает к ней, откидывает матрас… Его широкая спина закрывает обзор. Мгновения тянутся бесконечно долго, а я отмечаю, что в комнате нет ничего, что послужило бы оружием, и в голове бьется мысль: «Как же тупо все закончилось». Жаба сбрасывает матрас на пол, повернувшись к притихшей толпе, раздосадованно трясет подушку. Да он разреветься готов! Никакого ножа там нет. Морда Вейлара вытягивается, он глазам своим не верит, и теперь ясно как день, что он или Жаба были здесь, подложили мне оружие, но кто-то опередил их и забрал нож. Кто? Боксер Рейн? Кто-то из соседей? Надана улыбается от уха до уха. — Ну вот! А теперь проверьте-ка этого провокатора. Вейлар и Жаба пятятся к двери, один из дураков, обведенных красным, кричит им вдогонку: — Эй, а ну стоять! Вот козлы! Бородач хлопает меня по плечу. — Извини, мужик. Без обид. Незваные гости начинают расходиться, из коридора доносятся крики. — Охренели совсем, — ворчит боксер и делает стойку. — А давай догоним и дадим звезды? Чтоб неповадно было? Мотаю головой. — Там без нас разберутся. Поднимаю с пола матрас, кладу на место подушку и сажусь на кровать, пытаясь успокоить мысли. Надана терпеливо ждет, кусает губы — она поняла, что не стоит привлекать внимание. Наконец не выдерживает и достает сигарету из-за уха. — Курить идешь? Наезд Вейлара сбил меня с цели. Киваю и направляюсь за Наданой, озираясь по сторонам — так, на всякий случай. Теперь в любой момент можно ожидать нож под ребра. Видно, что мою спутницу сжирает любопытство, но она дисциплинированно не задает вопросов. На лестничной клетке она пропускает меня вперед, и я веду ее на улицу. За нами увязываются два дрона, хочется их прихлопнуть, но приходится разыгрывать комедию, и затеваю разговор о том, что у меня есть доброжелатель, который отвел подозрение. Надана соглашается и, косясь на дрона, начинает перечислять имена. Вскоре наблюдатель теряет к нам интерес, и дрон улетает, а мы направляемся к флаерам, там, я полагаю, найдется место, где камеры далеко, и можно будет поговорить, не боясь быть услышанными. Прошу программу выделить камеры и, пока рассказываю о своей дневной тренировке, кручу головой. Останавливаюсь на площадке между машинами, где нет пилотов. Ближайшая камера в двадцати метрах от нас на столбе. Другая за моей спиной в парковочном ограждении, обе обведены зеленым кружком. — Еще раз спрашиваю: на что ты готова… — Да на все. Давай ближе к делу. Неторопливо оглядываюсь и становлюсь так, чтобы Надана закрыла меня от камеры. Чешу щеку, чтобы прикрыть рот, и говорю: — Я могу сделать так, чтобы ты выздоровела за пять дней. Кости срастутся, мышцы восстановятся. Завтра перед боем ты еще не будешь здоровой, но рука, думаю, начнет слушаться, и у тебя появится шанс. — Ты какой-то бред городишь… — недоверчиво прищурившись, шепчет она и спохватывается, прикрывая рот. — Но ладно, допустим ты… колдун, маг… Жрецы ж могут, почему бы тебе не мочь. Что надо сделать? — Отречься от Ваала. Она распахивает глаза и хохочет. — И всего-то? Да срала я на этого болванчика! Если он и есть, то помогает только им. — Она запрокидывает голову, кивая на воображаемую вершину зиккурата. Когда получаю ее согласие, нужные слова сами ложатся на язык. Беру ее за руки и скороговоркой, стараясь не шевелить губами, шепчу: — Надана, отрекаешься ли ты от Ваала? — Отрекаюсь, — откликается она, и в ее глазах появляется страх. — Отрекаешься ли от всех прислужников его? — Отрекаюсь. — Отрекаешься ли от всех темных дел его? — Отрекаюсь. Надана бледнеет, глаза ее закатываются, она сгибается пополам и начинает кашлять так надрывно, словно что-то раздирает ее легкие. Дают о себе знать сломанные ребра, она падает на четвереньки, хватается за горло, разевает рот и выкашливает черный сгусток размером с кулак младенца. Будто бы живая, чернота клубится, растекается кляксой, разбрасывает ложноножки, ощупывает асфальт, замирает и, почувствовав носителя, тянет щупальце к Надане — женщина вскакивает, забыв про боль в ребрах, шарахается. Дернувшись в агонии, сгусток светлеет, обретает прозрачность и рассеивается. Будто и не было ничего. Но мы-то видели и вряд ли сможем забыть. Разинув рот, Надана таращится на асфальт, безмолвно указывает пальцем на место, где секунду назад было нечто. Мне и самому не по себе, не ожидал я визуальных эффектов, но так даже лучше. Делаю запрос на излечение Наданы, беру ее за руку, получаю подтверждение и текст: Процесс регенерации запущен. 1-й день: восстановление 50% разрушенных тканей; 2-й день: восстановление 20% разрушенных тканей… Мысленно сворачиваю текст, чтоб не загораживал обзор, и говорю: — Завтра тебе будет намного лучше. Послезавтра ты почти выздоровеешь, остальные три дня — реабилитация. Только спать тебе надо хорошо и крепко. Она кивает, смотрит туда, где был сгусток, передергивает плечами: — А это что за хрень? Или глюкануло? Решаю проверить еще кое-что и посылаю запрос, чтобы разблокировать ее телепатию. Ответ приходит тут же: Способность разблокирована. Текущий уровень способности: 2 (максимальный — 8). Черного фильтра, куда упирался идущий от Наданы свет, больше нет. — Это то, что мешало тебе развиваться. И еще приятный бонус: теперь ты будешь догадываться, о чем думают люди. Это должно помочь в спарринге. Зевая, Надана качает головой: