– Молодец, Феликс. Двигай к этому долбаному ящику, – отозвался Шнайдер. – Давай живей. Феликс опасливо двинулся в глубь пещеры. Сваи, поддерживающие дворик изнутри, возвышались вокруг него, словно колонны какого-то затопленного храма. Наконец луч шахтерского фонарика достал до чего-то вроде пологого пляжика и отразился от металла. Включив большой ручной фонарь, Феликс осветил кучу костей и одинокий человеческий череп. Ящик был действительно здоровенный. – Тут что-то вроде сейфа, в высоту больше, чем в ширину. Рифленая сталь, типа как для нескользящего пола. По стыкам заварен. – Какого размера? – спросил Шнайдер. – Где-то с холодильник, а то и побольше. Скорее с магазинный холодильник, для напитков. – Есть рымы, проушины? Ручки? – Не видать. – Подойди поближе и рассмотри как следует. Вдруг за спиной – какое-то шипение. Феликс быстро обернулся на звук. Увидел лишь расходящиеся по поверхности воды ряды пузырьков, похожие очертаниями на гроб. Не чуя ног, Феликс выполз на «пляжик». – Ручек нет, проушин нет, ни двери, ни крышки. Целиком не рассмотреть, тут всё в грязи. Опять шипение, и Феликс быстро повел фонарем по сторонам. В темной воде вспыхнули красным две яркие точки – чьи-то глаза. Он суматошно выпалил из пистолета в ту сторону, и глаза исчезли. – Я вылезаю, я вылезаю! – завопил Феликс, прорываясь сквозь вязкую воду к светящейся в потолке дыре. – Вытаскивайте меня, тяните!!! Лебедка уже вращалась, трос перед ним задергался. Вот он уже вышел из воды, роняя крупные капли… Вот выбрал слабину… Феликс уже начал было подниматься, когда страшный рывок пошатнул его, и он окунулся с головой – фонарь вылетел из руки, револьвер впустую выпалил в потолок. Наверху, в садике, лебедка вдруг резко крутнулась в обратную сторону, рукоятка вырвалась из рук Бобби-Джо, основательно треснув ему по пальцам. Под вой разматывающейся лебедки трос стал стремительно убегать обратно в дыру. Внутри пещеры увлекаемый неизвестно чем трос нырнул под размытый волнолом и до звона вытянулся в струнку, роняя капли воды. А потом вдруг обмяк и бессильно свалился обратно в воду. – Да вытаскивайте же его! – гаркнул Шнайдер. Не сводя глаз с экрана лэптопа, с головной камеры Феликса он видел, как под ним стремительно проносится морское дно, подсвеченное мечущимся туда-сюда лучом шахтерского фонаря. Матео с Умберто отчаянно крутили лебедку, поднимая сбрую. Из дыры она показалась только с нижней половиной Феликса – в ремнях остались лишь туловище ниже пояса и ноги, опутанные розовато-серыми петлями кишок. А неподалеку, со стороны залива, поверхность воды вдруг взрезала рука Феликса, оставляя за собой пенистый след, словно перископ подводной лодки. Казалось, будто она машет им на прощание. Вскоре рука исчезла из виду. С минуту все собравшиеся молчали. – Пропала моя волына, – наконец горько произнес Бобби-Джо. Умберто задумчиво потрогал панаму Феликса с уложенными на нее солнечными очками. – И как теперь быть с домом? – вопросил он. Ганс-Петер отобрал у него очки. – Один человечек в конторе Феликса просто влюбился в эти очки, – сказал он. – А панамку можешь оставить себе. Глава 12 Рано поутру Кари уже натирала морковку для salsa picante, которой Хульета обычно торговала на фермерском рынке. Большой белый какаду что-то сердито бормотал со своей жердочки, явно недовольный криками петухов по соседству. – Chupa huevos![45] – буркнула птица. Как и Кари, Хульета в свое время получила лицензию сиделки по уходу за лежачими больными, и полученные на курсах знания теперь ей очень пригодились – мать навсегда прикована к постели, а ни медицинской страховки, ни денег на оплату врачей не предвидится. Крошечную квартирку Хульеты они обставили разномастной тяжеловесной мебелью, подаренной им родственниками престарелых пациентов, которых они сопровождали до самого конца. Родственники больных вообще очень любили этих двух молодых женщин – всегда приветливых и жизнерадостных, достаточно сильных, чтобы перевернуть или усадить пациента, лишенного возможности самостоятельно двигаться, и способных смотреть на что угодно, не выдавая своих эмоций на лицах. Мебель была удобная, но слишком громоздкая, отчего кое-где в маленькой квартирке приходилось буквально протискиваться. На стене в гостиной висел красивый постер какого-то концерта в Тель-Авиве, прошедшего в 1958 году, а в прихожей – фотография Хульеты в бикини, примеряющей корону «Мисс Гавайские тропики». – Кари, можешь подогреть бутылочку? – крикнула Хульета из спальни сквозь вопли младенца. В этот момент у Кари зазвонил мобильник. Ей пришлось вытереть руки о фартук, чтобы выудить его из сумочки. Звонил Антонио, из-за руля своего пикапа. – Кари, слушай меня внимательно. Как ты смотришь на то, чтобы заработать сегодня четыре сотни баксов? На секунду ему даже пришлось оторвать телефон от уха. – Простите? Прошу прощения, сеньорита, никаких «этих штучек» не будет. Negocio legitimo, totalmente. Tu sabes que soy un hombre de mi palabra.[46] Мне вправду нужна твоя помощь, Кари. Хочу кое-куда заглянуть… Не, не, только посмотреть! Подсоби немножко, а? Вы прочитали книгу в ознакомительном фрагменте. Купить недорого с доставкой можно здесь