Здесь она включила компьютер, загрузила свою знаменитую базу данных и запустила поисковый запрос, указав автомобильный номер, который был на белом фургоне: ОГО 357. Уже через несколько секунд умная машина сообщила Надежде, что автомобиль с указанными номерами зарегистрирован вовсе не на службу деликатных перевозок под названием «Терентьич» или что-то подобное, а на фирму «Интервал», занимающуюся поставками автомобильных деталей. На сайте фирмы сообщалось, что они занимаются поставкой оптом и в розницу автодеталей, в первую очередь карданных и коленчатых валов, а также были указаны номер телефона и адрес. – Вот почему она называется «Интервал»! – сообразила Надежда и для начала набрала телефонный номер. – Вы позвонили в фирму «Интервал», – сообщил ей вежливый механический голос. – Не вешайте трубку, ваш звонок чрезвычайно важен для нас! Вам ответит первый же освободившийся сотрудник! В целях безопасности ваш разговор может быть записан… После этого из трубки раздались звуки «Болеро» французского композитора Равеля. Надежда Николаевна считала, что долго слушать это музыкальное произведение опасно для психики, поэтому на третьей минуте ожидания повесила трубку, рассудив, что по телефону все равно ничего не узнает и гораздо лучше наведаться в фирму «Интервал» лично, тем более что она находилась недалеко от Надеждиного дома, на улице Лаборанта Новосильцева. Под осуждающим взглядом кота Надежда покинула квартиру, удивительно быстро доехала до улицы таинственного лаборанта и нашла там неприметный двухэтажный дом нежилого вида, давно нуждающийся в ремонте, над входом в который была криво приколочена вывеска: «Интервал». Напротив, по другую сторону улицы, тянулся сплошной высокий забор. Тут же, прямо под вывеской, было прикреплено объявление: «Сдается в аренду» – и телефон агентства недвижимости. – Зря приехала! – разочарованно проговорила Надежда Николаевна и хотела уже вернуться домой, к мужу и коту, как вдруг за одним из окон первого этажа заметила какое-то движение. Надежда подошла поближе и заглянула в это окно, но ничего не увидела. Зато заметила, что окно закрыто неплотно. Почувствовав знакомое покалывание в корнях волос, которое обозначало, что она находится на пороге какой-то тайны, Надежда Николаевна огляделась по сторонам. В пределах видимости не было ни души. Улица вообще была тихая, по ней не проезжали машины, не шли пешеходы, не бежали дети из школы. С собачками и то никто не гулял, возможно, потому, что забор производил самое унылое впечатление, а вокруг дома, где располагался этот самый «Интервал», не было ни клумбы, ни кустика, лапу поднять и то не на что. Так что Надежда подтащила к окну оказавшийся поблизости ящик, встала на него, открыла окно и влезла в помещение бывшего «Интервала». «Ты знаешь, что это незаконное проникновение?» – прозвучал в голове строгий внутренний голос, удивительно похожий на голос Сан Саныча. – Да знаю, знаю! – отмахнулась Надежда от внутреннего зануды. – Но я же должна выяснить, что здесь происходит? «Хорошо хоть, что проникновение без взлома!» – тяжело вздохнул внутренний голос. Надежда Николаевна перелезла через подоконник, закрыла за собой окно и огляделась. Она находилась в обычном офисном помещении, из которого вывезли всю оргтехнику и бо́льшую часть мебели. Остались только обшарпанный стол, пара сломанных стульев и корзина для мусора. Кроме того, на стене висел выгоревший календарь за позапрошлый год с фотографиями коленчатых и карданных валов. По крайней мере, Надежда подумала, что это именно они. Внезапно в соседней комнате раздался какой-то негромкий звук. Надежда прислушалась, подкралась к двери и осторожно ее приоткрыла. За этой дверью оказалось большое пустое помещение, в котором когда-то, скорее всего, находился склад тех самых карданных и коленчатых валов. Об этом говорили стеллажи с широкими и прочными полками. В первый момент Надежда не поняла, откуда доносится странный звук, поэтому шагнула вперед, огляделась… и тут же попятилась, тихонько вскрикнув: – Мама! Мама Надежды никак не могла прийти ей на помощь – она находилась сейчас на даче. Впрочем, Надежда всегда сама, без маминой помощи, справлялась с любыми неприятностями. Так что этот возглас прозвучал совершенно невольно и инстинктивно. Но причина для него была самая серьезная: в дальнем конце помещения висел человек. Он был подвешен за одну ногу, вниз головой. Вторая его нога оказалась неловко подвернута. В таком положении этот бедняга очень напоминал одну из карт старшего аркана Таро, которая так и называется – Повешенный. Но мало того что человек висел – он еще и раскачивался, кружился и выделывал вниз головой сложные танцевальные движения. Первым побуждением Надежды было броситься наутек, как можно дальше от этого висельника, как можно дальше от этого пустого и страшного дома… Но потом она подумала, что если повешенный человек раскачивается, значит, еще подает признаки жизни, и оставить его без помощи нельзя. Преодолев страх, она подбежала к повешенному… и резко затормозила. Это был не человек. Это был манекен, одетый в старый, может быть, еще советских времен тренировочный костюм синего цвета, с крупной надписью «Динамо» на груди. На ногах у него были такие же старые кроссовки – Надежда вспомнила, что их тоже называли «динамки». Раскачивался же манекен потому, что позади него стоял включенный вентилятор, который поворачивался справа налево, обдавая манекен струей воздуха. Именно шум этого вентилятора и услышала Надежда. В первый момент, поняв, что перед ней манекен, Надежда нервно рассмеялась, но потом задумалась, и ей стало не до смеха. Несколько дней назад она нашла в пятьдесят восьмой квартире инсталляцию из четырех манекенов, а позднее четыре человека по непонятной причине умерли в ресторане, застыв точно в таких же позах, как манекены на инсталляции. И вот еще манекен в такой чудовищной позе… Не значит ли это, что произойдет новое убийство, а жертва будет повешена вниз головой? «На этот раз я буду умнее, – подумала Надежда, – и сфотографирую эту страшную инсталляцию, чтобы потом было чем доказать, что я ничего не выдумала! А то вон Лилька смотрела с недоверием и только что пальцем у виска не крутила». Она достала телефон, хотела включить камеру… и чуть не застонала: телефон был полностью разряжен! – Да что же это такое? – вздохнула Надежда Николаевна. – Не работает именно тогда, когда он так нужен… За что мне это? Ведь только что все было в порядке! Конечно, стоило бы подумать, что она сама виновата – вовремя не поставила телефон на зарядку, но кому хочется обвинять себя хоть в чем-нибудь? Внезапно ей в голову пришла еще одна мысль – и тоже очень неприятная. Весьма возможно, что тот, кто повесил манекен и поставил за ним вентилятор, все еще находится где-то поблизости, может быть, совсем рядом. Может быть, он прямо сейчас следит за ней… Надежда попятилась, осторожно оглядываясь по сторонам, и почти уже дошла до двери, как вдруг подумала, что все же нужно сделать еще одну вещь. Вернувшись к повешенному манекену, она выключила вентилятор, чтобы остановить чудовищный танец повешенного, и только после этого пустилась наутек, вылезла через окно и убежала подальше от страшного дома. Опомнилась она только на людной улице, когда чуть не налетела на какую-то крупную даму с хозяйственной сумкой в руках. – Смотреть надо, куда идешь! – припечатала эта особа. – Куда идете, – поправила ее Надежда Николаевна. – Обойдешься! – отмахнулась женщина и проследовала дальше. – Простите, – машинально пробормотала Надежда ей вслед и опомнилась. Вот что она сейчас делает? Куда несется, как наскипидаренная кошка? Нужно немедленно взять себя в руки и сделать что-то полезное. Во-первых, надо сфотографировать манекен, чтобы были доказательства. «Чего?» – тут же спросила себя Надежда. И сама же дала ответ: «Очередного убийства». Вот именно. Если она ничего не сделает, то этот псих убьет еще кого-нибудь, а точнее, если судить по манекену, мужчину. Не очень молодого, но хорошо сохранившегося, занимающегося спортом. Под такое описание подходит король треф, потому что король червей – это солидный, даже пожилой, отец или дядя… Подумав об этом, Надежда тут же призвала себя к ответу. Что это за чушь насчет королей и дам? Неужели общение с Венерой Федоровной так на нее повлияло? При чем тут вообще карты? Она огляделась по сторонам и увидела на другой стороне улицы вывеску небольшого кафе. Ступая осторожно, как индеец по прерии, Надежда Николаевна перешла улицу, посмотрела в стеклянную дверь кафе, нет ли поблизости белого фургона или подозрительного типа с фальшивой бородой, и вошла внутрь. – Можно у вас телефон зарядить? – обратилась она к встретившей ее официантке. – Сначала заказ сделайте! – та указала на свободный столик рядом с розеткой. – Само собой! – согласилась Надежда. – Кофе… – Перед глазами тут же встал парень-альбинос, бьющийся на полу в судорогах. – Ой, кофе не надо! Чай черный… – Чайник? У нас есть мятный, облепиховый… – Нет! – перебила Надежда Николаевна. – Никакого чайника! Чашку кипятка и пакетик, я сама положу! Официантка посмотрела на нее с плохо скрытым удивлением, явственно пожала плечами и удалилась, положив на стол зарядку. Через некоторое время она вернулась с заказом. Надежда очень внимательно исследовала воду в чашке – вроде бы никакого осадка, потом просмотрела пакетик и, не найдя на нем никаких повреждений, опустила его в кипяток. Но на всякий случай решила чай не пить. Провод от зарядки был короткий, так что пришлось лезть под стол. Оттуда Надежда позвонила Лиле. – Слушай, бросай все и немедленно мчись на улицу Лаборанта Новосильцева! – Есть такая улица? – Есть! – шепотом подтвердила Надежда и вкратце объяснила, как добраться. – И что я там потеряла? – так же шепотом ответила Лиля. Надежде слышала мужской голос, который на повышенных тонах отчитывал кого-то и призывал начать наконец работать. – Манекен… – прошептала она, – я видела там манекен, но у меня разрядился телефон, и я не смогла его сфотографировать. В общем, жду тебя в кафе… – она назвала адрес. – Не тяни, у меня как раз телефон зарядится! – Да не могу я, главный рвет и мечет, уволить всех грозится! И потом, мало ли манекенов в городе! – Да говорю тебе, это он! Я его выследила от того кафе, он нас отравить пытался! – скороговоркой Надежда выложила все про кофе и про альбиноса, который за свое нахальство и поплатился.