— Магнус, сейчас я переверну фотографии, одну за другой. У тебя будет десять секунд, чтобы посмотреть на каждую из них и сказать мне, есть ли там что-то, чего в этих местах не бывает. Чего там не должно быть. Чего-то странного, тебе неизвестного. Ну почти как если бы в твой компьютер пробрался «троянский конь». О’кей? Девятилетний мальчик кивает, не отводя взгляда от разложенных на перинке фотографий. Хесс переворачивает первое фото. На нем изображена часть кухни на Седервэнгет, а именно кухонные полки со специями и таблетками от страха для мальчика. По-видимому, она сделана Генцем и его людьми из экспертно-криминалистического отдела. Так, понятно; значит, Хесс, скорее всего, успел заскочить в управление за фотографиями по пути сюда. И это обстоятельство заставляет Тули?н еще больше насторожиться. Магнус переводит взгляд от детали к детали, как бы анализируя изображение, и в конце концов качает головой. Хесс одобрительно улыбается и переворачивает следующее фото. Еще одна в достаточной степени случайная фотография, на сей раз с изображением угла гостиной, где на диване лежат несколько дамских журналов и свернутый ковер. За ним на подоконнике виден цифровой экран с застывшей фотографией самого Магнуса. Мальчик механически повторяет процесс и вновь качает головой. Хесс переворачивает последнее фото с частью домика на натуральной детской площадке. У Тули?н екает сердце, и она спешит убедиться, что тело Лауры Кьер на фото отсутствует. Снимок сделан под таким ракурсом, что на первом плане видны качели и ржавые деревья, но буквально через секунду палец мальчика утыкается в маленького каштанового человечка под балкой домика для игр в правом верхнем углу фотографии. Найя смотрит на палец Магнуса, и от наступившей тишины у нее начинает сосать под ложечкой. Но Хесс нарушает молчание: — Ты уверен? Ты его никогда раньше не видел? Магнус Кьер снова качает головой. — Был на площадке с мамой вчера, перед ужином. Никакого каштанового человечка не видел. — Отлично. Ты способный парень. А ты не знаешь, кто его подвесил? — Нет. Миссия закончена? Хесс смотрит на него и выпрямляется: — Да, спасибо. Ты нам действительно здорово помог, Магнус. — А мама не вернется? Хесс не сразу находит ответ. Мальчик по-прежнему не глядит в их сторону, и вопрос слишком надолго повисает в воздухе. Но наконец полицейский пожимает лежащую на перинке руку Магнуса и серьезным взглядом смотрит ему в глаза: — Нет, не вернется. Твоя мама теперь в другом месте. — На небе? — Да, теперь она на небе. Это хорошее место. — А ты еще вернешься и поиграешь со мной? — Конечно. Как-нибудь заеду. Мальчик открывает компьютер, и Хессу приходится отпустить его руку. 27 Хесс курит, стоя спиной к выходу, и ветер развеивает дым от его сигареты среди зданий и деревьев. Перед ним находится неосвещенная парковка, окруженная высокими черными деревьями, чьи ветвящиеся корни того и гляди прорвут покрывающий их асфальт. Тули?н видит, как автомобиль «Скорой помощи» пересекает парковку и, когда стеклянные двери автоматически открываются, въезжает в подземный гараж. После разговора с Магнусом Найе пришлось переговорить с медсестрой, чтобы расставить все точки над i и убедиться, что мальчику будет обеспечен наилучший уход. Беседуя с сестрой, она потеряла Хесса из виду, и вот теперь, выйдя на парковку, почувствовала, как рада, что он дождался ее. — Ну, и что же с ним теперь будет? Доверительный тон его показался ей несколько неуместным, ведь они знакомы с ним менее суток, но тем не менее у нее ни на миг не возникло сомнений, что он искренне озабочен судьбой мальчика. — Им займутся органы опеки. Других родственников у него, к сожалению, нет, так что, по всей вероятности, они сперва попытаются найти общий язык с отчимом. Если, разумеется, он невиновен. Хесс смотрит на Тули?н: — А ты думаешь, он виновен? — Но у него же нет алиби. В девяносто девяти подобных случаях из ста виновным оказывается сожитель или супруг. А разговор с Магнусом ничего нового нам не дал. — Ты так считаешь? — Хесс посмотрел ей в глаза и продолжил: — Если парнишка сказал правду, то фигурку с отпечатками пальцев, по-видимому, подвесили на месте преступления тем же вечером или той же ночью, когда произошло убийство. А это выглядит, мягко говоря, странно, и уж наверняка не удастся сослаться на кого-то из тех, кто купил фигурку в придорожном киоске год назад. — Эти вещи не обязательно связаны друг с другом. Отчим вполне мог убить женщину, а мальчик — ошибиться насчет фигурки, так что увязывать эти два события не имеет смысла. Хесс собирался что-то сказать, но передумал и затушил окурок ногой. — Ну что ж, может быть, и так. Он коротко кивает в знак прощания и начинает пересекать парковку. Найя смотрит ему вслед и собирается спросить, не подвезти ли его обратно в город, но в этот момент что-то унесенное порывом ветра падает на плиту у нее за спиной. Она оборачивается и видит маленький зелено-коричневый колючий шарик, катящийся в углубление под урной, где уже скопилось немало подобных шариков. Тули?н не сразу догадывается, что это такое. Она поднимает взгляд на каштановое дерево и видит на его раскачивающихся по ветру ветвях множество других зелено-коричневых колючих плодов, что вот-вот тоже сорвутся на землю. И на мгновение у нее перед глазами возникает Кристине Хартунг, собирающая каштановых человечков за столом в гостиной у себя дома. Или в каком-то другом месте. 28 Понедельник, 12 октября, наше время — Я больше не желаю повторять. Я вернулся в мотель и лег спать. А теперь я хотел бы знать, когда мы с Магнусом сможем вернуться домой. В ярко освещенном помещении в конце длинного коридора душно. Ханс Хенрик Хауге, едва подавляя рыдания, заламывает руки. Одежда на нем изрядно измята, от него несет по?том и мочой. Прошло шесть дней с тех пор, как было найдено тело Лауры Кьер, и два дня назад Тули?н решила ходатайствовать о предварительном заключении ее сожителя. Судья дал убойному отделу сорок восемь часов для обоснования обвинения, но пока что сделать это не удалось. Найя убеждена, что Хауге знает больше, чем говорит, однако чувак вовсе не глуп. Он программист, образование получил в Южно-датском университете, и пусть как профессионал он старомоден и предсказуем, но в способностях ему не откажешь. Хауге якобы долгое время был фрилансером и, только встретив Лауру Кьер, устроился на постоянную работу в средней по размеру компьютерной фирме, с офисом в здании с видом на порт на Кальвебод Брюгге. — Никто не может подтвердить, что вы находились в мотеле вечером в понедельник, и никто не видел вашу машину на стоянке мотеля до семи часов утра следующего дня. Где же вы находились все это время? Попав в камеру предварительного заключения, Хауге воспользовался своим правом на помощь адвоката по назначению. И теперь слово берет эта молодая дама, особа не без гонора, источающая запахи прекрасного парфюма и одетая так, как Тули?н никогда не смогла бы за отсутствием необходимых для этого средств… — Мой клиент утверждает, что провел в мотеле всю ночь. Он повторяет, что не имеет к преступлению никакого отношения, так что если вы не располагаете новой информацией, я требую его немедленного освобождения. Найя не отводит взгляда от Хауге. — Дело в том, что у вас фактически отсутствует алиби. А в тот день, когда вы отправились на ярмарку, Лаура Кьер сменила замок в вашем общем доме, не получив с вашей стороны согласия. Почему? — Я уже говорил. Магнус потерял свои ключи. — А может, потому, что у нее появился другой мужчина? — Нет! — Но вы же почему-то рассердились, когда она сказала вам по телефону, что сменила замок. — Она не говорила, что сменила замок. — Может быть, болезнь Магнуса повлияла на ваши отношения в худшую сторону. Я прекрасно понимаю: вы разгневались, когда она внезапно заявила, что ее теперь утешает другой мужчина. — Я не знаю никакого другого мужчины. И я никогда не сердился на Магнуса. — Так, значит, вы рассердились на Лауру? — Нет, я не сердился на нее. — Но она сменила замок, потому что не желала больше вас видеть, и именно это и сказала вам по телефону. Вы почувствовали, что вас обманули, а ведь вы сделали так много и для нее, и для мальчика, и тогда вы отправились домой… — Я не поехал домой… — Вы постучали в дверь или в окно, и она открыла вам, потому что не хотела, чтобы вы разбудили ребенка. Вы попытались поговорить с нею, напомнили о кольце у нее на руке… — Но ведь ничего подобного не было… — …о кольце, которое вы ей подарили, но она осталась холодна и равнодушна. Вы выманили ее в сад, но она все повторяла, чтобы вы проваливали к чертям собачьим. Что между вами все кончено. Что у вас нет никаких прав. Что вы не сможете видеться с мальчиком, потому что больше ни фига для нее не значите, и в конце концов… — Да ведь не было ничего подобного, я же говорю! Тули?н чувствует на себе взгляд сгорающей от нетерпения адвокатессы, но не отводит глаз от Хауге, который вновь заламывает руки и теребит свое кольцо. — Нет-нет, так мы ни к чему не придем. Мой клиент потерял невесту, да и интересы мальчика надо принять во внимание, поэтому мне представляется совершенно бесчеловечным подвергать его дальнейшему задержанию. Мой клиент хочет как можно скорее вернуться домой, чтобы иметь возможность позаботиться о парнишке, когда того выпишут из… — Мы просто хотим возвратиться домой, черт подери! Сколько еще вы пробудете в нашем доме? Вы должны наконец оставить нас в покое! Что-то в этом нервном срыве Хауге представляется странным. Сорокатрехлетний айтишник уже не в первый раз выражает неудовольствие тем, что полиция все еще продолжает следственные действия в их доме и никого туда не пускает. Хотя по логике вещей, считает Тули?н, Хауге должен быть заинтересован в том, чтобы полиция позаботилась о сохранности оставленных там следов. С другой же стороны, дом на этот предмет эксперты осматривали вдоль и поперек столько раз, что давным-давно уже выявили бы то, что Хауге попытался бы скрыть. И ей приходится смириться с мыслью, что на самом деле он заботится только о благополучии мальчика. — Мой клиент, разумеется, с пониманием относится к необходимости проведения дальнейших следственных действий. Однако может ли он быть свободен? Ханс Хенрик Хауге устремляет напряженный взгляд на Тули?н. Она понимает, что ей придется отпустить его и затем проинформировать Нюландера о произошедшем. А еще сказать, что в деле об убийстве Лауры Кьер следствие по-прежнему топчется на месте. Нюландер, вне всякого сомнения, вспылит и потребует, чтобы они пошевелились, больше не тратили впустую время и не отвлекали зазря сотрудников от выполнения действительно насущных задач. И к тому же еще спросит, где обретается этот гребаный Хесс. На этот вопрос Найя по вполне уважительным причинам ответить не сможет. Начиная с вечера вторника, когда они расстались в глострупской больнице, он мало чем помогал следствию, да и вообще приходил и уходил, когда ему заблагорассудится. В последний уик-энд позвонил по телефону, чтобы узнать, как идут дела, с какого-то, как она поняла, строительного рынка. Во всяком случае, она слышала в трубке разговоры о краске и маркировке цвета и решила, что Хесс появляется на работе лишь для отвода глаз, чтобы просто создать впечатление, будто он тоже участвует в расследовании. Рассказывать об этом Нюландеру она, разумеется, и думать не думала, но при этом прекрасно понимала, что отсутствие Хесса на работе вызовет у него не меньшее раздражение, нежели не принесшее никаких результатов заключение под стражу Ханса Хенрика Хауге. Ни то ни другое не давало Тули?н лишних очков, а ведь в конце разговора она собиралась напомнить собеседнику о рекомендации для НЦ-3, о которой тот, несмотря на предварительную договоренность, так и не нашел времени поговорить в прошлую пятницу.