Тули?н знала, что эсэсмэски с мобильника Кьер подтверждают показания ее коллег. В течение рабочего дня Хауге прислал ей несколько сообщений, судя по которым он был весьма озабочен тем, что она перестала тесно общаться с коллегами и отказалась от поездки ради того, чтобы побольше побыть с сыном, однако Лаура либо вообще не отвечала, либо отвечала односложно. Тем не менее сказать, будто Хауге сильно сердился на нее по этой причине, было нельзя. Он неоднократно пытался в тот день привлечь ее внимание, проявляя недюжинное терпение и называя ее «любовью всей своей жизни», «лапулей», «малышкой» и тому подобными словами, из-за чего Тули?н едва не стошнило. И потому она ожидала и, наверное, надеялась, что Хауге откроется ей с другой стороны после освобождения из-под стражи, и получила разрешение судьи проконтролировать его электронный трафик. Но здесь ее постигло разочарование. Из доступных ей материалов следовало, что Хауге был всецело поглощен своей работой, да и в компьютерной фирме на Кальвебод Брюгге его ценили, хотя главный его жизненный интерес, помимо Лауры и Магнуса, представляли дом и сад, включая гараж, который он, по-видимому, возвел своими руками. Его страничка в «Фейсбуке» по большому счету пустовала, если не брать во внимание фотографию, на которой он в комбинезоне стоит вместе с Лаурой и Магнусом у садовой тачки, и ничего подозрительного не содержала. Если, конечно, не считать, что он постоянно заходил на всякого рода порносайты. Тули?н спрашивала Хауге, почему он не столь активен в социальных сетях, и тот на одном из первых допросов заявил, что и так много времени проводит за компьютером на работе и потому предпочитает на отдыхе заниматься другими вещами. Это впечатление о Хауге как о вполне себе мирном человеке подкреплялось и рассказами его коллег и весьма немногочисленных знакомых, и никто из них не отметил ничего необычного в его поведении ни на компьютерной ярмарке, ни ранее. Кроме того, Найя доверяла Генцу и экспертам-криминалистам, которые ни в машине Хауге, ни на его одежде или обуви не обнаружили никаких следов крови Лауры Кьер и вообще ничего подозрительного. И когда Генц вскоре сообщил Тули?н, что ни тейп, коим был заклеен рот Лауры Кьер, ни пластиковые ленты, которыми преступник стянул ее кисти, не имели ничего общего с теми, что хранились на полках в гараже Хауге, надежды ее стали совсем угасать. Ни орудие пыток, ни пила, которая использовалась для ампутации кисти Лауры, также не были найдены; впрочем, то же касалось и самой отрезанной кисти. * * * Выйдя из системы, Тули?н принимает решение: Ньюландеру придется подождать с обещанным ею отчетом. Она встает, берет свое пальто и прекращает дискуссию двух оперативников: — Оставьте тьютора, сосредоточьтесь на Хауге. Проверьте еще раз дорожные камеры наблюдения, проследите передвижение его машины на дороге от выставочного центра до Хусума с двадцати двух до семи утра. — Машину Хауге? Так ведь мы уже проверяли. — Значит, еще раз проверьте. — Мы ведь его только что отпустили. — Позвоните мне, если что-нибудь найдете. А я съезжу и еще раз переговорю с шефом Хауге. Не слушая протестов коллег, Найя направляется к дверям, в которых внезапно возникает Хесс. — У тебя есть минутка? Глазами загнанной лошади он оглядывает оперативников. Тули?н проходит мимо него и отрезает: — Нет, нету. 31 — Прошу прощения, меня с утра не было. Я знаю, что Хауге на свободе, да это, наверное, и неважно. Нам нужно вернуться к этим отпечаткам. — Отпечатки как раз-таки и неважны. Тули?н быстрыми шагами идет по длинному коридору, слыша за спиной голос Хесса: — Мальчик сказал, что фигурки не было там до убийства. Тебе необходимо выяснить, может ли кто-нибудь еще подтвердить это. Из тех, кто там живет. Может, кто-нибудь что-то видел… Тули?н приближается к ведущей в ротонду винтовой лестнице. Звонит ее мобильник, но она не включает прием, чтобы не терять времени, и спускается по крутой лестнице. Хесс следует за ней. — Нет, не надо, мы ведь нашли этому объяснение. И в отделе считают, что нам следует заняться еще нераскрытыми делами и не распыляться на дела, уже раскрытые. — Вот об этом-то нам и надо поговорить. Да погоди ты минутку, черт побери! Тули?н уже спустилась в пустынную ротонду, но Хесс схватил ее за плечо, отчего ей пришлось остановиться. Сбросив его руку, она замечает в ней папку с кратким изложением дела Кристине Хартунг. — Тогдашний анализ показал, что на орудии, которым Линус Беккер расчленил тело Кристине Хартунг, не осталось следов костной пыли. А следы ее крови остались. Вот и решили, раз уж это соответствует объяснению преступника, что этого достаточно, и признали расчленение свершившимся фактом. — Какого дьявола ты вообще об этом заговорил? Откуда у тебя такие сведения? — Я только что из криминалистической лаборатории. Мне там Генц помог провести эксперимент. Когда расчленяешь тело или тушу и распиливаешь или разрезаешь кости, независимо какие, в трещинках и зазубринках на полотне орудия остаются микроскопические частички костной пыли. Посмотри на увеличенное фото этого мачете, мы использовали его во время эксперимента. Строго говоря, как бы тщательно полотно ни чистить, эти пылинки удалить невозможно. Но судебно-генетический анализ того мачете из дела Кристине Хартунг показал лишь наличие следов крови. И полное отсутствие костной пыли. Хесс протянул несколько листков, где крупным планом были показаны, по-видимому, те самые частички на металлической поверхности мачете, изображение которого тоже было увеличено. Но внимание Тули?н сперва привлекли части туши на одном из других фото. — А что это там на заднем плане? Поросенок? — Это эксперимент. Это не доказательство, но важно то, что… — Если это имеет значение, на сей факт тогда наверняка указали бы. Ты так не думаешь? — Тогда это не было важно, но, не исключено, это имеет значение теперь, когда найден отпечаток. Входная дверь распахнулась, и вместе с холодным вихрем в ротонду ввалились два хохочущих субъекта. Один из них Тим Янсен, высоченного роста следак, которого, как правило, сопровождает его напарник Мартин Рикс. Янсен пользовался репутацией крутого сыщика, но Тули?н знала его прежде всего как мужского шовиниста. Она прекрасно помнила, как зимой на тренировке по боевым искусствам он прижался к ней и стал тереться о ее лобок, а отпустил только когда она врезала ему локтем в солнечное сплетение. Кстати, именно Янсену вместе со своим напарником удалось получить признательные показания преступника по делу Кристине Хартунг. У Найи вообще сложилось впечатление, что эти двое имеют в отделе статус неприкасаемых. — Привет, Хесс. Ты отпуск дома проводишь? Янсен сопроводил приветствие невинной улыбкой, но Хесс ему не ответил. Он собирался продолжить разговор, когда коллеги покинут ротонду, а Тули?н захотелось сказать, что его осторожность выглядит смешно. — Может, это ничего и не значит. Ведь кровь ее там была, и лично мне все равно, но тебе обязательно надо поговорить с твоим шефом и решить, как действовать дальше, — сказал он, выдержав ее взгляд. Найе не хотелось говорить ему об этом, но после визита к Магнусу в глострупской больнице она сама зашла в базу данных и перечитала дело Хартунг. Просто чтобы увериться, что в нем и вправду не было ничего, на что ей следовало бы обратить внимание, в чем она лишний раз и убедилась. Впрочем, воспоминания о том, какую боль доставил родителям Кристине их с Хессом недавний визит к ним домой, остались при ней. — Ты говоришь мне об этом, потому что наблатыкался в раскрытии убийств у себя там в Гааге? — Нет, я говорю это потому, что… — Тогда не вмешивайся. Не возникай и не веди себя как слон в посудной лавке с людьми, у которых горе, потому что кое-кто делает свою работу, а ты свою не выполняешь. Хесс смотрит на нее. И по его глазам она понимает, что он ошарашен. Да, он был слишком далек в своих мыслях и не мог сообразить, что приносит больше вреда, чем пользы, и это смягчает ее. Но, в сущности, ничего не меняет. Найя направляется к дверям, но в этот момент в ротонде эхом отдается голос спускающегося по лестнице с мобильным телефоном в руке оперативника. — Тули?н, ты нужна айтишникам. — Скажи, что я скоро перезвоню. — Это срочно. Они только что засекли эсэмэску, пришедшую на номер Лауры Кьер. Тули?н замечает, что Хесс просыпается и поворачивается к оперативнику, который передает ей телефон. Она слышит в трубке голос молодого эксперта, имя которого не может уловить. Тот скороговоркой описывает ситуацию: — Речь о мобильнике жертвы. Мы деактивируем его в телефонной компании, когда заканчиваем проверку, но это занимает несколько дней, и поэтому он все еще действует и пока может… — Скажи только, что в сообщении. Тули?н смотрит во двор с колоннадой и разлетающуюся вокруг медного цвета листву — и чувствует затылком взгляд Хесса, пока айтишник зачитывает ей текст сообщения. Через незакрытые двери дует холодный ветер, и она слышит, как сама же спрашивает эксперта, удалось ли им засечь отправителя. 32 Встреча с лидером поддерживающей в парламенте правительство партии Гертом Букке закончилась всего лишь четверть часа назад, но только сейчас Роза Хартунг призналась себе, что та прошла по наихудшему для нее сценарию. Последние дни в Кристиансборге кипела работа: велась оживленная переписка между минсоцзащиты и штаб-квартирой фракции Букке по поводу корректировки различных статей в связи с подготовкой бюджета министерства на следующий год. Сама Роза вместе с Фогелем трудилась круглосуточно, и все для того, чтобы найти компромиссные решения по социальной политике, которые удовлетворили бы как фракцию Букке, так и правительство, что, впрочем, было Розе на руку. За эти шесть дней она постаралась забыть о визите двух полицейских и всю свою энергию направила на то, чтобы добиться соглашения в таком виде, в каком его хотел бы видеть премьер-министр. А ей кровь из носу необходимо оправдать его доверие — ведь в свое время Роза сама гарантировала, что в состоянии выполнять свои обязанности в министерстве. Что, возможно, не полностью соответствовало действительности, но являлось важнейшим фактором, позволившим бы ей вернуться к полноценной жизни. К счастью, за прошедшую неделю никаких угроз и мешающих работе посланий в ее адрес не поступало, и она думала, что жизнь вошла в привычную колею, — по крайней мере, до начала встречи с Букке в переговорной, что находится рядом с залом заседаний Фолькетинга. Пока Фогель увлеченно докладывал о поправках к законопроекту, предлагаемых министерством, Роза наблюдала за Гертом, который вежливо кивал в его сторону, хотя на самом деле с гораздо бо?льшим интересом рисовал какие-то завитушки в своем клетчатом блокноте. И первые же произнесенные Букке слова поразили ее: — Я выслушал ваши предложения, но мне необходимо обсудить их во фракции. — Так вы же уже обсуждали их, и не раз. — А теперь придется обсудить еще раз. Значит, договорились? — Но ведь, Букке, фракция сделает, как ты скажешь. Мне надо знать, сможем ли мы заключить соглашения до… — Роза, процедура мне известна. Но как уже было сказано… Он поднимается с места. Хартунг понимает, что в вольном переводе его слова означают, что он просто хочет потянуть время, но не может взять в толк, с какой целью. Позиции Букке что в партии, что в ее электорате не столь уж и прочны, и в случае достижения соглашения с нею они бы только укрепились. — Букке, мы пойдем тебе навстречу, но и не позволим больше давить на нас. Мы уже скоро неделю как ведем переговоры и пошли тебе на уступки, но мы не можем… — А по-моему, это премьер давит на нас, и мне это не нравится, поэтому я возьму на раздумья столько времени, сколько мне понадобится. — О каком давлении речь?