Высокий, широкий в плечах, с бычьей шеей и квадратной головой, Таран ходил сильно наклоняясь вперед, и казалось, что он не идет, а прет напролом через любое препятствие. Вот потому и получил он свою кличку – Таран. Однако, несмотря на такую серьезную и суровую внешность профессионального бойца, он был достаточно сообразительным, схватывал на лету и быстро реагировал на события. Поэтому Туча его очень ценил, ведь исполнитель с мозгами, а не только с тупой силой, был просто незаменим. Двое остальных, по всей видимости, были простой охраной, рядовыми, ничего не значащими бандитами. Они так и не решились войти в комнату, а неуклюже топтались у самой двери. – Добрый вечер, – вежливо поздоровался Таран, входя в комнату. – Танечка, вы готовы? Все в порядке? – В полном, – Таня потянулась за каракулевой шубкой. – Да. – Тогда прошу вас! – Было видно, что Таран буквально стелется перед ней. – Ты дождешься меня? Я недолго, – Таня обернулась к Володе. В глазах у нее была мольба. – Нет, – Сосновский верно истолковал ее взгляд. – Мне уже пора. Он потянулся к еще мокрому пальто, не глядя напялил фуражку. – Как хочешь, – Таня с горечью поджала губы. – Да, я так хочу, – он быстро вышел, хлопнув дверью. Таня потушила в комнате свет, подхватила саквояж и заперла дверь. Возле ворот, весь в снегу, урчал автомобиль – двигатель никто не глушил. Шофер нервно курил. Один охранник уселся на переднее сиденье рядом с ним, второй – вместе с Таней и Тараном – сзади. Взревев, автомобиль покатил по уже скользкой дороге, прорезая себе путь мощными фарами сквозь снежную пелену. – Как он? – Таня повернулась к Тарану, пытаясь хоть что-нибудь прочитать по его лицу. Но оно было абсолютно бесстрастным. – Сама увидишь, – неожиданно вздохнул Таран через какое-то время. – Без изменений, так же. – Сход назначен? – Пока нет. Даты нет, но говорят… – Что говорят? – Ты знаешь что… Говорят за Тучу. Плохое. – Я поняла, – Таня кивнула. – Мы предъяву уберем. – Ты не понимаешь, – Таран снова вздохнул, – если бы ты могла сказать слово за него… – Скажу. Туча знает, как сделать. – Ничего он не знает. Растерялся совсем. Он же всегда был… чистый фраер. А теперь… – Не смей так говорить! – рассердилась Таня. – Просто не смей! – Ладно, – Таран пожал плечами. Машина уверенно катила сквозь метель. Ехали не долго. Туча временно переехал в квартиру на Комитетской. Отправив Оксану к родным в деревню и покинув виллу на Фонтане, он поселился в одной из своих тайных квартир, оставшихся еще со времен Японца. Таких по всей Одессе было множество. Это было неписанное правило для авторитетных людей из криминального мира: иметь тайные убежища, о которых знали только самые доверенные люди. Вот для Тучи Таня и была самым доверенным лицом. У квартиры на Комитетской было несколько преимуществ: располагалась она во флигеле в глубине двора, у нее было два входа-выхода на разные улицы, под ней находился подвал с катакомбами, через которые тоже можно было уйти. И наконец – даже из людей Тучи мало кто знал о существовании этой квартиры. Поэтому использовать ее было очень удобно. Автомобиль проехал большой двор и остановился возле одноэтажного флигеля. Сквозь неплотно задернутые шторы пробивалась узкая полоска света. Таня уверенно поднялась по ступенькам и вошла в незакрытую дверь. Таран с охранниками остались ждать в машине на улице. Туча сидел за столом в богато убранной гостиной. Как и Японец, он любил роскошь, поэтому все его квартиры были обставлены с максимальным комфортом. Перед ним стояла наполовину пустая бутылка коньяка и хрустальный бокал. Несмотря на выпитое, Туча не был пьян. Увидев Таню, он пододвинул ей стул, затем, встав, принес из буфета еще один хрустальный бокал. Налил в него коньяк. Таня молча следила за его действиями, потом, поставив саквояж на стол, села. – Говори, – Туча помимо воли сжал кулаки. – Я все проверила, – Таня старалась говорить спокойно. – Не хватает ровно пяти тысяч. – Она помолчала. Затем снова заговорила: – Туча, это беда. Скажут, что ты разбазарил общее. Ругнувшись, Туча мотнул головой, затем плеснул коньяк в стакан и залпом выпил. – Кончай пить! – Таня резко отодвинула от него бутылку. – Никто не узнает. Никому не скажу не единого слова! Мы доложим свои пять тысяч – и всё. – А если сход загутарят завтра? Шо тогда? Ты на себя возьмешь? – кинулся на нее Туча. – Возьму, если понадобится, – ответила Таня. – Если сход завтра – надо действовать быстро. Очень. Ты знаешь. Все пусти в расход. Обложи данью. Брось любой клич. Но пять тысяч найти надо до завтра. Впрочем, это не самое страшное, Туча. – А за шо тогда – самое страшное? – Найти крысу, Туча. Это надо сделать до схода. Найти крысу – кто взял из общего, и сделать как положено. Тут уже шутки закончились. Ты понимаешь? – Мы ведь сделали все… Ты за то знаешь. – Знаю. Но они молчали. И это плохо. Нам молчали. А вот теперь будут говорить. – Ты о чем? – Туча явно перепугался, у него даже побледнело лицо. – Мертвые будут говорить, Туча. Иногда мертвые говорят громче живых. Глава 3 Осмотр места преступления. Лист школьной тетрадки. Разделяй и властвуй. Вскрытие Рассвет был близок, и последние километры разбитой грунтовки уже осветили свинцовые лучи, падающие из-за грозовых облаков. Может, для кого-то и была настоящая поэзия в этом мрачном, словно сжатом со всех сторон рассвете. Но Петренко разглядел только темные очертания красноармейцев вдалеке, у заграждения, разделявшего в стороны подъездные пути. Красноармейцы стояли там, где заканчивались железнодорожные рельсы. – Мы вагон отогнали в тупик, – заместитель начальника словно ответил на его незаданный вопрос. – Труп, конечно, увезли. Но все остальное в таком виде… Сам поймешь. – Заедем в морг? – спросил Петренко. – Сам поедешь. Мне второй раз на это смотреть неохота. – Как вагон в Одессу гнали, с трупом? – Протокол составили, фотографии. Много фотографий. А сам труп – в вагоне-ресторане, на льду. – Сколько с момента смерти прошло? – В ночь с 3-го на 4-е его нашли. Сейчас уже 6-е… Значит, двое суток. Автомобиль затормозил у обочины разбитой грунтовки. Следом за начальством Петренко вылез на морозный воздух. Свинцовые тучи больше не пропускали даже лучика солнечного света. Было понятно, что сейчас пойдет снег. К ним поспешил молоденький красноармеец. Начальство ушло с ним. Шофер закурил, отвернувшись в сторону. Вагон отчетливо был виден на железнодорожных запасных путях, вплотную примыкавших к депо. Поскольку никто не препятствовал, Петренко подошел к вагону вплотную. Это был самый обыкновенный вагон – новый, из партии последних, недавно выпущенных. На нем еще отчетливо была видна свежая краска, не тронутая гарью поездных труб. Только несколько окон – те, которые находились прямо под трубой, были закопчены. Да, в общем, эта копоть была заметна не так, как на поездных мастодонтах, настоящих мамонтах ушедшей железнодорожной эпохи, кое-где все еще остававшихся на путях. Петренко внимательно рассматривал крепления вагона, когда к нему подошел заместитель начальника угрозыска в сопровождении красноармейца с винтовкой. – Все в порядке, – сказал он, – с их командиром согласовал. – Долго они будут стоять? – полюбопытствовал Петренко, глядя на живое ограждение из солдат на запасных путях. – Пока мы все экспертизы не проведем и не дадим добро на то, чтобы вымыть вагон. С недельку еще, наверное. – Это последний вагон в поезде был, так? – спросил Владимир, явно пытаясь показывать, что не терял времени даром. – В точку! Наблюдательный, – хмыкнуло начальство. – Поэтому так и удалось легко его открепить. Заметил по креплениям, – сказал Петренко.